Книга Король Георг V - Кеннет Роуз

Но, когда дети подросли, мать стала относиться к ним теплее и внимательнее. Тогда как отцовская библиотека ассоциировалась у них с выговорами и упреками, материнская гостиная казалась своего рода убежищем. Мать изо всех сил старалась защитить подростков-принцев от попреков человека, чей закоренелый консерватизм протестовал против любых изменений в манере поведения и стиле одежды. Однако ее влияние было довольно ограниченным, к тому же она сама считала, что в первую очередь должна помогать мужу, на плечах которого лежит груз ответственности за судьбу монархии. «Я всегда должна помнить, — сказала она как-то про сыновей, — что их отец является еще и их королем».

Свои недостатки как матери сама принцесса, видимо, не замечала. В 1908 г. лорд Эшер прислал ей экземпляр недавно опубликованной книги Эдмунда Гессе «Отец и сын» — классической работы о воспитании впечатлительного ребенка. «Данная книга, — пояснял автор, — является отчетом о борьбе двух темпераментов, двух сознаний и едва ли не двух эпох, которая с неизбежностью заканчивается полным разрывом». Принцесса тепло поблагодарила Эшера за подарок: «Я очарована „Отцом и сыном“; как вы правильно сказали, она прекрасно написана. Прямо-таки погружаешься в скованную предрассудками жизнь ребенка, все кажется таким реальным!.. Как слепы некоторые люди, — отмечала она в конце письма, — и сами того не понимают».

Когда два старших сына принца еще играли в детской, их отец уже решил, что они пойдут по его стопам и будут служить в Королевском военно-морском флоте. Весной 1902 г. он назначил их наставником мистера Генри Ханселла. Сын норфолкского сквайра, Ханселл получил в Оксфорде, где учился истории, диплом с отличием второй степени. Потом преподавал как в частных школах, так и в закрытых частных средних учебных заведениях, обеспечив поступление в Итон принца Артура Коннаутского. «Исключительно прямой, но весьма терпимый, — писал о нем лорд Дерби. — Никто лучше его не способен не столько подгонять мальчика, сколько направлять его». Принц соглашался: «Я всегда считал здравыми его суждения». Однако Ханселлу, при всей его неулыбчивой серьезности, не хватало интеллектуальности Дальтона. Когда Берти было восемь лет, наставник писал в своем отчете принцу Уэльскому: «С прискорбием сообщаю Вам, что принц Альберт на этой неделе устроил в спальне две неприятные сцены. Насколько я понимаю, во втором случае он едва не дал своему брату весьма чувствительный пинок, причем такое поведение было пострадавшим абсолютно не спровоцировано».

Человек весьма добросовестный, Ханселл, однако, больше подходил для развития у подопечных физических, а не умственных способностей. В молодости он играл в крикет и футбол; будучи уже сорокалетним холостяком, развлекался тем, что ходил на шлюпке под парусом или бегал между лунками для гольфа. Ему не хватало вдохновения прирожденного учителя. Позднее принц Виндзорский писал о нем так: «Не хочу быть чересчур критичным к господину Ханселлу, однако, оглядываясь на проведенные под его попечением удивительно бесплодные годы, я с ужасом обнаруживаю, как мало я за это время узнал. Вряд ли его можно назвать сколько-нибудь решительной личностью. Если он и имел какие-то твердые взгляды на что бы то ни было, то тщательно их скрывал. Хотя я, исключая перерывы, провел на его попечении более двенадцати лет, сегодня не могу припомнить, чтобы он хоть раз произнес нечто выдающееся или хотя бы оригинальное».

К чести Ханселла, следует признать, что он осознавал как скудость собственных возможностей, так и недостатки домашнего обучения будущего монарха. Он неоднократно предупреждал принца Уэльского, что, если он хочет, чтобы мальчики достойно выглядели в военно-морском училище, необходимо сменить их сандрингемское уединение на какую-нибудь приличную частную школу. Ее преимущества, утверждал он, заключаются не только в специализированном учебном плане, но и в совместной жизни воспитанников, сопровождаемой отношениями дружбы и соперничества. Принц, однако, с ним упорно не соглашался. «Мы с братом никогда не учились в частной школе, — возражал он Ханселлу. — Флот научит Дейвида всему, что нужно».

Принц Уэльский также разделял сомнения Дальтона относительно полезности школ-интернатов. Тридцатью годами раньше королева Виктория настояла, чтобы принц Эдди и принц Джордж, если уж их отправят в Веллингтонский колледж, жили бы не в самой школе, а поблизости, в отдельном Доме. «Я очень боюсь, — писала она, — когда маленькие и хорошо воспитанные мальчики общаются с мальчиками постарше, да и вообще со всякими мальчиками, поскольку тот вред, который причиняют плохие мальчики, и те вещи, что они могут от них услышать и перенять, трудно переоценить». Ее внук, теперь сам ставший взрослым мужчиной, как и она, страшился тех опасностей, которые таит в себе фешенебельная школа. Он будет держать своих детей дома до тех пор, пока они не смогут поступить в отличающееся строгим контролем, безупречное в нравственном отношении военно-морское учреждение.

Несовершенство учебной методики Ханселла выяснилось неожиданно, когда старший сын принца, которому уже исполнилось десять лет, не смог подсчитать средний вес оленей, подстреленных его отцом в Балморале во время предыдущего охотничьего сезона. Был нанят специальный преподаватель, который подготовил мальчиков к экзамену по математике в объеме, достаточном для поступления в военно-морское училище в Осборне. Достигнутый прогресс, однако, закрепить не удалось. По итогам первого семестра принц Эдуард оказался «где-то в самом низу», а принц Альберт был шестьдесят восьмым из шестидесяти восьми учеников.

Принцесса Мэй, чье мнение о Ханселле было не слишком высоким, сознавала слабости его преподавания и старалась как-то на это повлиять, вовлекая детей в сферу собственных интересов, стараясь, однако, не бросать вызов воле мужа. Лорду Эшеру, одному из немногих людей, которым полностью доверяла, принцесса Мэй говорила: «Посмотрите, как Джордж мучается из-за того, что не знает французского и немецкого. В Париже я была в восторге от всего, а он не очень-то радовался. Он ничего не знает о живописи или об истории. Ему что-то рассказывают о Франциске I, а это имя ему ни о чем не говорит. Он с трудом следит за сюжетом спектаклей, и мне очень жаль, что это так».

Ее старшему сыну, продолжала она, следует учить историю и языки, даже если придется заниматься по другому учебному плану, нежели остальные кадеты в Осборне, но ее муж с этим не соглашается. И дальше она добавила пророческую фразу: «Альберту тоже нужно быть образованным. Посмотрите на Вильгельма IV — как далеко он был от трона, и ведь все же стал королем».

Однако, когда принц Уэльский в 1910 г. взошел на трон и лично убедился в недостаточности собственного образования, то вынужден был согласиться на изменения в учебных планах принца Эдуарда: мальчик должен был расстаться с морской карьерой, продолжить обучение во Франции и в Германии, после чего поступить в Оксфорд, в колледж Святой Магдалены. Через несколько лет он пошел на дальнейшие уступки. Своих третьего и четвертого сыновей, принца Генриха (позднее герцог Глостерский) и принца Георга (позднее герцог Кентский), он отправил в частную школу в Бродстэрсе, что на южном побережье Англии. И хотя они, несомненно, радовались общению с мальчиками своего возраста, Ханселл, вероятно, все же несколько преувеличил образовательное значение подобных институтов. Двенадцатилетний принц Генрих получил от матери резкую отповедь: «Ради Бога, встряхнись, усердно работай и используй те мозги, которыми Господь тебя наградил… Единственное, о чем ты пишешь, — бесконечный футбол, от которого меня уже просто тошнит». Что касается принца Георга, единственного из детей принцессы Мэй унаследовавшего ее эстетические вкусы и страсть к коллекционированию, то и он проявил себя не лучше, чем его братья в военно-морском училище. «В лучших традициях нашей семьи, — писал о нем принц Альберт, — он окончил Дартмут на последнем месте — на том же, что и я».