Книга Царские трапезы и забавы. Быт, нравы, развлечения, торжества и кулинарные пристрастия русских царей - Александр Петряков

Гофмаршал, князь Барятинский, и сам был обеспокоен безмерным расточительством, и как-то обратил внимание Екатерины на то, что в комнаты придворных при каждой смене, а это происходило раз в две недели, полагалось доставлять по две бутылки вина и бутылке ликера, не считая пива, минеральной воды, кваса и меда. Получалось, по 60 бутылок на каждого, однако, кроме шампанского, смешанного с минеральной водой, придворные ничего не пили, да и то только в жаркие дни. Барятинский считал это «неуместной щедростью» и сказал, что этот обычай следовало бы отменить, он выгоден только прислуге. На что получил такой ответ: «Я вас прошу, милостивый государь, никогда не предлагать мне экономию свечных огарков. Это, может быть, хорошо для вас, но мне это не приличествует». Вот так.

Впрочем, искоренить это зло никому еще пока не удавалось, и было бы странно, если бы дворцовая челядь не крала. Вот в связи с этим еще один анекдот. Екатерина, прогуливаясь как-то в обществе флигель-адъютанта генерала Левашова, обратила его внимание на два великолепных дома, построенных там, где совсем недавно стояли невзрачные домишки. Он сказал, что дома действительно хороши, только фундаменты у них слабы. На вопрос царицы, отчего же они слабы, ответил, что у одного из домов фундамент из кофе, а у другого – из угля. На удивленный вопрос царицы, как это возможно, ответил: «А вот так. Это дом вашего кофешника, получающего жалованье 200 рублей, а это – комиссара угольного, получающего жалованье 150 рублей; дом же один приносит до 7000 руб лей дохода».

А вот еще один курьезный эпизод. Морские офицеры платили царским поварам по 25 копеек и ежедневно ходили во дворец обедать. Когда царица узнала об этом, то сказала: «У моряков науки много, а денег мало. Пусть их кушают. Прикажите только, чтобы они на кухню не весь флот вдруг приглашали».

Но вернемся на императорскую кухню, где искусные повара-французы творят кулинарные чудеса. Действительно, сохранилось много легенд о необыкновенных блюдах, рецепты которых хранились в тайне. Одно из них называлось «Императрица» и готовилось по принципу матрешки: в маслину клали анчоус, маслину – в жаворонка, жаворонка – в куропатку, куропатку – в фазана, фазана – в поросенка. Секрет этого блюда, впрочем, вскоре стал известен и другим поварам, и это блюдо стало популярным не только в Зимнем дворце, но и других богатых домах Петербурга.

Глава 5. О причудах Павла I и его фаворитках, амурной дипломатии Александра I, поваре Кареме и мнении Ивана Крылова о царской еде

В 1796 году Екатерина скончалась (смерть, говорят, настигла ее в отхожем месте) и на престол вступил ее сын Павел, которого, если вспомнить судьбу его отца, современники называли русским Гамлетом. Он ненавидел свою мать и мечтал о том дне, когда воцарится и будет править по-своему. Когда этот день настал, он самым радикальным способом начал искоренять екатерининские порядки. Перемены коснулись многих сфер общественно-политической жизни. Одним из первых появился закон о престолонаследии, закреплявший право старшего сына на престол. До этого, со времен Петра I, престол мог передаваться «по воле государя». Первыми новому императору присягнули жена Мария Федоровна и дети, причем в тексте присяги значился пункт для его старшего сына Александра: «И еще клянусь не посягать на жизнь государя и родителя моего». Клятвы своей, как мы знаем, Александр сдержать не сумел: при его молчаливом согласии Павла убили заговорщики.

Следует тут сказать несколько слов о личности Павла. Его современники оставили весьма нелицеприятный портрет: уродливый сумасбродный психопат, стремившийся разрушить все созданное его матерью Екатериной II и так далее. Но на деле Павел сумел за время своего краткого царствования провести в жизнь немало весьма важных реформ в различных сферах общественной и хозяйственной жизни России. Были сделаны первые шаги на пути отмены крепостного права (крестьяне получили право работать на помещика только три дня в неделю), упорядочена финансовая система (деньги царской семьи отделили от государственной казны), что привело к улучшению курса рубля. Наполеон называл его русским Дон-Кихотом. Сервантес и на самом деле был его любимым писателем, и он читал и перечитывал роман об испанском идальго не один раз. Дон-Кихот являлся для него идеалом благородного борца за справедливость. Честь, достоинство, верность долгу и прочие подобные добродетели почитал святыми, и, оказавшись на вершине власти, он стремился внедрить в жизнь свои книжные идеалы. В конечном итоге, как известно, это стоило ему жизни. Он хотел, «чтобы глас слабого, угнетенного был услышан». Поэтому, как известно, в одно из окон Зимнего дворца встроили ящик, куда любой, независимо от звания, мог бросить письмо с прошением непосредственно к царю. Ключ от комнаты, где находился ящик, имелся только у Павла, и он сам вынимал и прочитывал письма.

Павел Петрович на самом деле, как уже упоминалось, Петровичем, возможно, не был, отцом его называли любовника Екатерины Сергея Салтыкова, так что если говорить о Романовых, то последним надо считать Петра III, а в Павле романовской крови уже не было. Кстати сказать, его сын Николай (в будущем – император), по всей вероятности, также сыном по крови ему не был. Павел Петрович, как теперь говорят, был изрядным «ходоком» и любил, как тогда говорили, «махаться» с фрейлинами, а его жена Мария Федоровна в отместку ему «махалась» с гоф-фурьером Бабкиным, который, по мнению многих исследователей, и являлся отцом Николая. Павел знал об изменах жены и называл Николая «гоф-фурьерским ублюдком». Впрочем, как говорится, со свечкой у постелей цариц никто не стоял, так что, возможно, это лишь предположения, тем более Павел внешне походил на Петра III.

Император Павел Первый

Сын Екатерины II, как известно, также имел любовниц, и наиболее известные, вошедшие в историю, это Нелидова и Лопухина. Екатерина Нелидова (бывшая, кстати сказать, в дальнем родстве с самозванцем Гришкой Отрепьевым) имела на него огромное влияние; она не раз спасала того или иного царедворца от припадков гнева, которыми страдал несчастный Павел. При этом она защищала также его жену Марию Федоровну. Да и вообще дамы даже в некотором смысле дружили и вместе пытались бороться с непредсказуемыми поступками царя. В отношениях Павла и Нелидовой было много странного. Павел в одном из писем к матери клялся ей, что у него с фрейлиной чисто дружеские отношения, а сама Нелидова говорила, что она видит в нем не мужчину, а сестру.

В 1797 году император присмотрел себе в Москве новую фаворитку, Анну Лопухину, она была вдвое моложе его. Позже привез ее в Петербург, к великому негодованию как Нелидовой, так, разумеется, и законной супруги. При дворе разразился страшный скандал. В припадке гнева Павел выгнал жену из-за стола, а когда она в очередной раз завела разговор о Лопухиной, Александру пришлось защищать мать «своим телом». А Нелидова, привыкшая повелевать царем, обозвала его даже тираном и палачом, но Павел был по уши влюблен в Лопухину, поэтому Нелидовой, как бы ей этого не хотелось, пришлось покинуть дворец. Некоторые исследователи полагают, что перемена фаворитки и стала косвенной причиной его преждевременной гибели. Если Нелидова и Мария Федоровна говорили ему правду и предостерегали от придворных козней, то в новом окружении царя оказались лизоблюды и предатели, замышлявшие цареубийство.