Книга Точка бифуркации - Андрей Величко

Наша беседа (тет-а-тет, естественно) с королем началась с того, что он поведал мне, сколь рад возобновлению личного знакомства с таким выдающимся государственным деятелем, как я, к тому же сильно возмужавшим за то время, что мы не виделись. И предложил общаться без церемоний, напомнив, что близкие зовут его Берти. В английском языке разделения обращений на «ты» и «вы» нет, но по смыслу это было приглашение именно к переходу на «ты».

– А меня – Алик, – кивнул я. – Рад, дорогой дядя, что ухудшение твоего здоровья оказалось временным, и надеюсь, что это далеко не последняя наша встреча.

Потом я подумал, что надо бы как-то вернуть комплимент про мое возмужание, и сообщил королю, что у него со времен нашей первой встречи прибавилось солидности. Что да, то да – брюхо у дорогого Берти выросло довольно заметно. Ну, а после обмена любезностями мы перешли к делу.

– Я, конечно, понимаю твои деловые интересы, – начал король, – но неужели тебе не жалко английских солдат, которых убивают русские пулеметы?

– Жалко, – не стал отпираться я, – но и моих денег мне жалко не меньше. Наверное, ты в курсе, что я предоставил бурам довольно большой кредит на покупку вооружения. И кто мне вернет мои деньги, если Трансвааль потерпит поражение?

– Так это вполне решаемый вопрос! – обрадовался Эдуард, после чего мы минут сорок оживленно торговались. Консенсус выглядел так: я вместо оружия поставляю бурам оборудование и сырье на те же деньги, а Берти поспособствует мне в получении льготного связанного кредита на постройку еще одного ледокола в Англии. Правда, король не стал уточнять, какого рода оборудование и сырье будет поставляться, а зря. Дело в том, что под сырьем я подразумевал очищенный хлопок, а оборудование пригодится бурам для производства из него пироксилина. Ну, а оружие и боеприпасы в Трансвааль неплохо сможет поставлять и Вилли.

Кроме того, Эдуард обещал, что в случае победы англичан для моей компании ставка налогообложения не изменится. Как будто я такой дурак, чтобы ему поверить! Кроме того, удушить чужую компанию можно и не обязательно налогами. Однако такое заявление, будучи обнародовано, наверняка поднимет цену африканского отделения Русско-американской геолого-технической компании, которое я вообще-то собирался в скором времени продать. Ибо совершенно не верил в победу буров. Да, они попортят англичанам немало крови, но в конце концов обязательно проиграют, слишком уж высоки ставки. Это не первая Англо-бурская война двадцатилетней давности, когда про золото Южной Африки никто не знал, отчего обе тамошние республики были по большому счету на фиг никому не нужны.

И я, значит, собирался, когда неизбежность поражения дойдет до буров, предложить им за мой счет переселиться в Маньчжурию, но с одним условием. Перед этим они должны будут взорвать (для этого и понадобится пироксилин) к чертям все, имеющее отношение к золотодобыче, в том числе и принадлежащее моей компании. Правда, это в последнюю очередь, то есть сразу после того, как я ее продам. Пусть американцы радуются – какие, оказывается, красивые развалины они купили за весьма немалые деньги. Ну и, естественно, делятся своими эмоциями с англичанами, ибо они здесь хозяева.

После достижения хоть какого-то консенсуса по южноафриканскому вопросу Эдуард пожаловался, что постоянное наращивание численности нашей туркестанской группы войск вызывает определенное беспокойство в английских правящих кругах.

– Нет, я, конечно, понимаю, что ты не собираешься наносить удар по Индии, но ведь не все так думают! – заливался соловьем миротворец Берти. Кстати, понимал он ситуацию почти правильно – у меня действительно не было и мысли лезть в такое осиное гнездо, как Афганистан, а ведь посуху в Индию придется топать именно через него. Нет уж, англы один раз там уже неплохо огребли, пусть, если им неймется, снова лезут. Или американцы со временем подтянутся, а мы лучше ограничимся оказанием помощи братскому афганскому народу. Что же касается беспокойства – так войска в Туркестан для того и направлялись, чтобы его вызывать! А теперь, значит, я могу дать себя уговорить на их частичную передислокацию оттуда. Не задаром, естественно, так далеко мое миролюбие не заходит. Пусть Берти каким-нибудь образом слегка раскошелится, и я начну потихоньку перекидывать части под Хабаровск, как изначально и задумывалось.

В общем, встреча, как говорится, завершилась к взаимному удовлетворению высоких договаривающихся сторон.

Глава 12

Еще с прошлой жизни я помнил, что на заре становления российской военной авиации значительная часть пилотов была выходцами из кавалерии. Уже став Аликом Романовым и в соответствии с изменившимся статусом научившись ездить на лошади, я понял, что общее в управлении ей и примитивным летательным аппаратом действительно есть. И там, и там свое пространственное положение надо чувствовать пятой точкой. А если она к тому же умеет предугадывать неприятности, то такая способность ей только в плюс. Но эти знания оставались теорией, потому как первыми пилотами были мы с Ники, а потом их численность начала расти за счет сначала офицеров, а потом и нижних чинов особого воздухоплавательного отряда. По мере увеличения числа летательных аппаратов кадры начали подбираться среди выпускников Михайловского артиллерийского училища. Ну и иногда вообще чисто случайным образом.

Однако первым летчиком с кавалерийским прошлым стал Куликовский. И получилось у него очень и очень неплохо. Не сказать, чтобы он демонстрировал совсем уж невозможные успехи, но отучился все-таки довольно успешно и быстро почти до самого конца курса. И только тогда я понял, из-за чего в другой истории кавалеристы массово ломились в авиацию. Просто потому, что среди артиллеристов или выпускников реальных училищ такие безбашенные встречаются гораздо реже!

За несколько дней до окончания курса обучения Куликовский совершал обычный полет по программе отработки виражей и вдруг сорвался в штопор.

Надо сказать, что в отличие от того же «У-2» «М-2У» мог довольно легко сорваться в штопор, зато выходил из него весьма неохотно. В общем, это был тот еще «учебный» самолет, пригодный разве что на экспорт, и в Залесье два таких сохранились только потому, что они неожиданно оказались довольно надежными машинами и никак не желали не только разваливаться от старости, но даже и подозрений в таких желаниях не вызывали.

Так вот, Куликовский сорвался в штопор. Причем почти никто не верил, что это получилось случайно.

Во-первых, за его полетом внимательно наблюдали с земли.

Во-вторых, Куликовский начал отрабатывать виражи на высоте два километра, тогда как в полетном задании было написано «тысяча двести метров». То есть он заранее знал, что ему понадобится запас высоты.

В-третьих, Ольгин ухажер за две недели до этого полета начал интересоваться, почему «М-2У» столь склонен к сваливанию в штопор и не склонен к выходу из него, приставая с вопросами чуть ли не ко всем, с кем встречался на аэродроме.

И, наконец, дежурный наблюдатель утверждал, что пилот перед сваливанием почти наверняка двинул на себя и ручку управления, и оба РУДа, что однозначно говорило о заранее обдуманных намерениях.