Книга Планета Халка - Грег Пак

– Сдавайся, и я сохраню тебе жизнь, – проговорил он, снова повернувшись к Миэку.

– Никогда, – прорычал тот.

А потом жук схватился за копье Чарра и дернул его вниз, со всей силы вбивая наконечник в сустав собственной конечности. В следующий момент он откатился в сторону, оставив отрезанную руку под ботинком Чарра. Земля ушла у Старейшины из-под ног, и он оказался опрокинут навзничь. Жук сидел у него на груди и готовился нанести удар его собственным копьем.

Сын Чарра закричал.

* * *

Миэк застыл.

От имперца, который сейчас лежал под ним, исходил отчетливый запах агонии. Этот человек тоже был отцом. В памяти Миэка сразу всплыл щемящий запах любви его собственного родителя. Нечестно. Почти получилось. Нечестно, нечестно, не…

Сын Чарра всхлипнул. Исходивший от мальчика запах ужаса ножом прошелся по всем сердцам Миэка.

В следующий момент Миэк отбросил копье и поплелся прочь от старейшины. Корг протянул к нему руку, но Миэк ничего не видел. Он вывалился за пределы круга и, упав на колени, заколотил кулаками по земле. Затем он издал пронзительный животный вопль, полный безутешного горя.

Крик эхом разнесся по деревне, затем усилился в несколько раз, доносясь из-под земли хором ответных голосов. Воздух заполнил гам переплетающихся воплей, от которых затряслась земля.

Пораженный, Миэк поднял глаза. Халк посмотрел на него в ответ, наклонив голову и прислушиваясь, а затем подался вперед.

– Не обращайте внимания, – сказал сразу же поднявшийся на ноги Чарр. В глазах его заиграли проблески паники. – Это в стойлах. Просто животные…

Халк посмотрел на землю, а затем одним мощным движением отмел прочь гору песка, открывая взору несколько огромных каменных плит. Несколько жителей деревни в панике попытались оттащить его, но он отпихнул их, схватился за края самой большой плиты и поднял ее в воздух. В расположенное под ней помещение полился солнечный свет. Находившиеся в загонах животные заморгали, звеня цепями и пытаясь вырваться к свету.

– Миэк! – закричали они, щелкая жвалами. – Брат Миэк!

Сердца Миэка заколотились. Его тело отреагировало раньше, чем он до конца осознал произошедшее. Шатаясь, он пошел вперед. Его взгляд затуманивали слезы. Но братья вели его домой. Он спрыгнул в яму, плача одновременно от радости и горя, и запах братьев уносил его куда-то далеко-далеко. Из сотни вылупившихся в живых осталась лишь дюжина: маленькие, ошарашенные, немногим крупнее новорожденных. Их схватили на поле боя, загнали в рабство и приковали во тьме, заставив работать на мельнице долгие-долгие годы.

Но они были живы: его братья, потерянный улей, издававший все тот же теплый запах, который он уже не надеялся когда-нибудь почувствовать. Они разделились, казалось, навсегда, но теперь снова были вместе.

И затем Миэк, Обретший Улей, развернулся, чтобы посмотреть на Старейшину Чарра. Глаза хивера были холодными и жестокими.

* * *

Десять часов спустя Советник Денбо приказал своему батальону остановиться, заметив над Ан-Тобой клубы дыма. Кайера Старая Сила сразу же устремилась в сторону выжженной деревни через горящие поля, легко перемахнув через ров. Жители деревни с отсутствующими лицами разгребали пепел и тлеющие угли. Старейшина Чарр, побитый, ошарашенный, лишенный брони, стоял вместе с сыном на коленях рядом со складом, бережно выуживая из грязи уцелевшие семена.

– Молодчина, – бормотал Чарр каждый раз, когда его сын бросал найденное зерно в горшок. Но ребенок лишь молча кивал и продолжал работать, не поднимая глаз на отца.

– Старейшина, ты видел Зеленого Шрама или кого-нибудь еще из его шайки монстров? – спросил его Денбо.

– Монстров? – переспросил старейшина. Он поднял глаза. С начищенной до блеска грудной пластины Денбо на него смотрело собственное отражение. Чуть поодаль виднелось отражение его сына: тот наконец решился поднять голову и теперь смотрел на отца глазами, полными тихого ужаса. Голова Чарра снова упала на грудь.

– Я вижу их и сейчас, – произнес он.

Глава седьмая

На протяжении первых шести дней после побега Зеленого Шрама Император ежедневно посылал на Великую Арену своих садовников, приказывая им уничтожать ростки элеха’ала. Садовники пололи, рыли и жгли землю. Но каждое утро извивающиеся зеленые побеги возвращались, становясь еще гуще и мощнее, чем прежде. К полудню седьмого дня ростки пробрались в трещины фундамента Великой Арены, и еще одна секция северной стены с грохотом обрушилась.

На восьмой день город начали заполонять бродяги. Они называли себя «пилигримами»: вставали на колени, молились и пели перед побегами. Красный Король наблюдал за ними с высоты своей башни и качал головой от удивления и отвращения. Но когда его главный библиотекарь зачитал ему отрывки из Свитков, которые те исполняли, улыбка исчезла с его лица.

Сын Сакаара истекал кровью,Рос элеха’ал,И крошились Великие Камни.

Красный Король отправил солдат прогнать пилигримов. Но так же, как и ростки, они с каждым днем возвращались все в бо́льших количествах. Так что он приказал своим людям запирать их в подземельях. Но люди все равно приходили молиться побегам.

На десятый день запаниковавший солдат открыл огонь во время эвакуации. В последовавшем за этим безумии его взвод перебил тридцать трех пилигримов.

На одиннадцатый день по всему городу вспыхнули восстания. Некоторые из них были организованными атаками мятежников, решивших воспользоваться ситуацией. Другие же были просто спонтанными актами неповиновения обычных рабочих и горожан. Один особенно неприятный инцидент произошел, когда командующего офицера убили его же собственные подчиненные, которые в дальнейшем примкнули к группе мятежников, захвативших Великую Арену и объявивших ее свободной территорией и святилищем Сына Сакаара.

На двенадцатый день Император облачился в свою золотую броню, взял в руки меч и спустился на Великую Арену. Он убил всех находившихся там пилигримов и повстанцев, уничтожил каждый росток элеха’ала.

И затем убил всех своих садовников.

Но на тринадцатый день побеги проросли снова.

* * *

Халк мог бы не дать Миэку и его братьям сжечь Ан-Тобу. Но вместо этого он бездействовал, вместе с Коргом и Хироимом наблюдая, как разгорается пламя. Старейшина Чарр сидел неподалеку на площади, обнимая плачущего сына. Вокруг него столпились дрожащие от ужаса имперцы. Миэк с братьями носились по деревне, ломая все, что можно было сломать, и поджигая все, что могло гореть. Бруд и Эллоэ помогали им. Старый Фенго попытался осторожно обратиться к Эллоэ, моля ее пощадить соотечественников-имперцев. Она откинула его сморщенные руки и, отбросив наземь, наступила ногой на грудь.