Книга Царство мертвых: обряды и культы древних египтян - Эрнест Альфред Уоллис Бадж

Анубис изучает положение стрелки весов, обезьяна показывает своему товарищу Тоту, что перекладина лежит точно горизонтально, и, следовательно, сердце одинаково по весу с пером Маат (т. е. правдой, истиной, законом и т. д.). Тот записывает результат, а затем обращается к богам со следующими словами: «Внимайте этому суду. Сердце Осириса было воистину взвешено, и его душа свидетельствовала в его пользу. Оно было признано праведным после испытания на великих весах. В нем не было найдено никакого зла. Он не портил подношения в храмах, он не причинял вреда своими делами и не распространял злых слухов, когда был на земле».

В ответ на это боги, названные в тексте «великим сонмом», говорят: «То, что вышло из твоих уст, Тот, живущий в Хеменну (Гелиополе), подтверждается. Осирис, писец Ани победоносный, божествен и правогласен. Он не грешил, не творил зла против нас. Пожирательнице Аммит не будет дозволено торжествовать над ним, и подношения пищи в присутствии Осириса, а также вечная усадьба в Полях хетепу должны быть дарованы ему, как и всем почитателям Гора»[46].

Здесь сразу же следует отметить, что покойный отождествляется с Осирисом, богом и судьей мертвых, и что его называют именем этого божества. Причина этого заключается в следующем. Друзья покойного совершали для него все ритуалы и обряды, которые проводили для Осириса Исида и Нефтида. Следовательно, египтяне верили, будто в результате этого произошедшее с Осирисом повторится и с умершим, то есть покойный фактически должен был стать двойником Осириса. Он отождествляется с Осирисом во всех текстах и списках Книги мертвых, начиная с 3400 г. до н. э. и заканчивая римским периодом.

Помимо этого необходимо поговорить об употреблении по отношению к умершему слова «маа-херу», которое за неимением более подходящего слова я перевел как «торжествующий» (в современной египтологии принят перевод «правогласный», то есть оправданный на суде. – Примеч. пер.). Буквально эти слова переводятся как «правдивый голосом» и свидетельствуют о том, что голос человека, по отношению к которому они употребляются, получает особую силу, при помощи которой он может вызвать невидимые силы и заставить их выполнить любой свой приказ. Хорошо известно, что в древности колдуны и маги обращались к духам или демонам с особой интонацией и что все магические заклинания произносились сходным образом. Использование неправильной интонации могло привести к самым разрушительным последствиям для мага, вплоть до его смерти.

Покойный должен был пройти через несколько областей подземного мира и множество залов, двери которых охраняли существа, готовые обойтись с новоприбывшим со всей враждебностью, если только тот не обратится к ним должным образом. Также если он хотел безопасно добраться до места назначения, то должен был проплыть в лодке и получить помощь различных богов и сил, обитающих в тех частях загробного мира, куда он собирался отправиться. В Книге мертвых приводились все необходимые тексты и формулы, которые он должен был произнести, чтобы достичь своей цели. Однако эти слова нужно было произнести надлежащим образом и с определенной интонацией, иначе они не окажут должного влияния на силы загробного мира.

С эпитетом «маа-херу» изредка обращались и к живым, хотя чаще всего он предназначался для умерших, ибо последние намного больше нуждались в силе, скрывавшейся за этими словами. В случае с Ани боги, выслушав сообщение Тота о благополучном результате взвешивания сердца писца, называют его маа-херу, что равносильно дарованию ему умения преодолевать любые преграды, которые могут встретиться на его пути. Впредь одного его приказа будет достаточно для того, чтобы перед ним открылась любая дверь, каждый бог, услышав из его уст свое имя, поспешил немедленно ему подчиниться, а те, кто должен обеспечивать блаженных небесной пищей, поторопились к нему, услышав одно его слово.

Прежде чем обратиться к другим темам, необходимо отметить, что эпитет «маа-херу» не употребляется ни самим Ани, когда тот находится в зале суда, ни Тотом, писцом богов, ни Гором, представляющим покойного Осирису. Человека сделать маа-херу могут только боги. Благодаря этому он спасается и от Пожирательницы.

Когда суд заканчивается, Гор, сын Исиды, унаследовавший все регалии своего отца Осириса, правой рукой берет Ани за левую руку и ведет его к святилищу, где сидит бог Осирис. На голове бога – Белая корона с перьями, в руке – скипетр, посох и кнут (или цеп), олицетворяющие верховную власть и владычество. Его трон сделан в форме гробницы с изображением скрепленных болтами дверей и карниза, украшенного фигурками уреев, на боковой поверхности. Сзади у него на шее висит ожерелье-менат, символ радости и счастья. Справа от него стоит Нефтида, а слева – Исида, а перед ним, на цветке лотоса, изображены четверо сыновей Гора: Хапи, Дуамутеф, Им-сет и Кебексенуф, покровители и защитники внутренностей умершего. Рядом висит бычья шкура, которой, вероятно, придавалось некое магическое значение.

Верхняя часть святилища, в котором находится бог, увенчана уреями с солнечными дисками на головах. Таким же образом украшен и карниз. На некоторых папирусах бог изображен стоящим в святилище, иногда в сопровождении Исиды и Нефтиды, а порой и без них. Наиболее интересный вариант этого фрагмента сцены суда приведен в папирусе Хунефера – трон Осириса на нем изображен стоящим на воде или в ней. Это напоминает отрывок из CXXVI главы Книги мертвых, где Тот говорит умершему: «Кто тот, чья крыша из огня, чьи стены – живые уреи, а пол его дома – поток проточной воды? Кто он, говорю я?» Покойный отвечает: «Это Осирис». Тогда бог говорит: «Тогда входи, ибо воистину ты должен быть представлен [ему]».

Введя Ани, Гор обращается к Осирису: «Я пришел к тебе, о Уннефер, и привел тебе Осириса-Ани. Его сердце было признано правдивым, и оно сошло с весов. Оно не грешило против каждого бога или каждой богини. Тот взвешивал его по приказу, переданному ему сонмом богов, и оно действительно правдиво и истинно. Даруй ему хлеб и пиво и дозволь ему войти к тебе, и пусть он вечно будет подобен сыновьям Гора!» Выслушав эти слова, Ани, стоящий на коленях перед столами с подношениями, состоящими из фруктов, цветов и т. д., которые он принес Осирису, говорит: «О владыка Аментета, я перед тобой. Нет греха во мне, я не лгал умышленно и ничего не совершал со злым сердцем. Позволь мне стать подобным тем избранным, которые окружают тебя, быть Осирисом, пользующимся расположением прекрасного бога и возлюбленным владыкой мира. [Я], царский писец Маат, любящий его, Ани, торжествующий перед Осирисом»[47]. На этом можно закончить наш рассказ о сцене взвешивания сердца.