Книга История рыцарей-тамплиеров, церкви Темпла и Темпла - Чарльз Дж. Аддисон

Фабиан приводит такое описание беседы короля с патриархом, заимствованное из хроники Джона Бромтона:

...

Наконец, король дал ответ и сказал, что не может он покинуть свою землю без защиты и оставить ее на гибель и разграбление французам. Но он даст многое из своего имущества тем, кто возжелает отправиться в путь. Этим ответом патриарх был недоволен и сказал: «Нужен нам человек, а не деньги; ибо каждая христианская земля посылает нам деньги, но ни одна не послала государя. И поэтому мы просим государя, которому нужны деньги, а не деньги, которым нужен государь». Но король привел ему такие доводы, что патриарх ушел от него недовольный и рассерженный, о чем король был извещен, и желая как-то смягчить его приятными речами, последовал за ним на берег моря. Но чем более король желал утешить его своей прекрасной речью, тем более патриарх гневался, так что под конец сказал ему: «Доселе ты правил славно, но отныне отречется от тебя Тот, от кого ты сейчас отрекся. Помысли о Нем, что Он дал тебе, и чем ты Ему отплатил: как сперва ты обманул короля Франции, а затем убил святого человека Томаса (Беккета, архиепископа. – Прим. пер. ) Кентерберийского, и наконец отказался защищать христианскую веру». Король же был оскорблен этими словами и сказал патриарху: «Если бы все люди моей земли были одним телом и говорили одними устами, они бы не осмелились сказать мне такие слова». – «Воистину, – ответил патриарх, – ибо они возлюбили твое , а не тебя ; то есть они любят земные блага и боятся потерять свою выгоду, а души твоей не возлюбили». И сказав это, патриарх повернулся к королю, говоря: «Сделай со мной то, что сделал с блаженным Томасом Кентерберийским, ибо я предпочитаю быть убитым тобой, а не сарацинами, ты же хуже любого сарацина». Но король хранил спокойствие и сказал: «Не могу я покинуть свою землю, ибо собственные мои сыновья поднимутся против меня, когда я буду отсутствовать». «Не удивительно это, – сказал патриарх, – ибо от дьявола пришли они и к дьяволу уйдут», – и так он уехал от короля в большом гневе [207] .

Роберт Говден, однако, рассказывает, что патриарх в 17 календы мая сопровождал короля Генриха в Нормандию, где состоялась встреча государей Англии и Франции, во время которой обсуждалась предполагаемая помощь Святой земле. Оба монарха были щедры на обещания и говорили красивые речи; но поскольку лишь присутствие в Палестине короля Англии или одного из его сыновей могло удовлетворить патриарха, то этот высокопоставленный прелат не преуспел в своей миссии и возвратился, недовольный и разочарованный, в Святую землю [208] . Когда он прибыл в Иерусалим и оповестил всех о своей неудаче, среди христиан воцарился ужас; все решили, что истинный Крест, обретенный у персов императором Ираклием, должен был быть утрачен по вине патриарха, носящего то же имя.

Уроженец Палестины сообщил нам некоторые интересные биографические подробности об этом почтенном освятителе церкви Темпла в Лондоне. Он рассказывает, что Ираклий был необычайно хорош собой, и из-за его красоты мать короля Иерусалимского влюбилась в него и сделала его архиепископом Кесарийским (biau clerc estoit, et par sa beautй l’ama la mиre de roi, et le fist arcevкque de Cйsaire). Затем наш автор описывает, как Ираклий стал патриархом и как его подозревали в том, что он отравил архиепископа Тирского. После возвращения из Рима Ираклий влюбился в жену торговца галантерейными товарами, жившего в Напле, в двенадцати милях от Иерусалима. Он навещал ее очень часто и вскоре после того, как началась их связь, муж ее умер. Тогда патриарх привез ее в Иерусалим и купил для нее прекрасный каменный дом.

...

И перевез патриарх ее в Иерусалим, и купил ей хороший каменный дом. И он появлялся с ней открыто перед всеми, и делал все, как если бы она была его женой, кроме того, что она не жила с ним вместе. Когда она шла по улице, то была одета в богатые одежды, словно императрица, а впереди шел стражник. Когда ее видели те, кто ее не знал, то спрашивали, кто эта дама. Те же, кто знал ее, отвечали, что это жена патриарха. Звали ее Паска де Ривери. Были у нее дети от патриарха, и однажды, когда бароны держали совет, к патриарху подошел некий глупец и сказал ему: «Ваше преосвященство, дайте мне богатый дар, ибо я принес вам радостное известие: Паска де Ривери, ваша жена, родила красавицу-дочь» [209] .

«Если бы Иисус Христос, – заявляет ученый автор, – увидел беззаконие и зло, которые они творили на том самом месте, где был Он распят, он бы не потерпел этого».

Орден тамплиеров в этот период был самой могущественной силой в Палестине, и великий магистр Жерар де Ридфор железной рукой держал знать королевства и даже самого короля. Вскоре после возвращения Ираклия в Палестину король Балдуин IV умер, и на престол воссел его малолетний племянник Балдуин V, который был коронован в церкви Воскресения, а затем по-королевски принят тамплиерами в храме Соломона, по старому обычаю [210] . Молодой король умер в Акре после короткого, семимесячного царствования, и тамплиеры привезли его тело в Иерусалим и похоронили его рядом с гробницами других христианских королей. Потом великий магистр возвел на трон Сибиллу, мать усопшего монарха, и Ги де Лузиньяна, ее второго мужа. Жерар де Ридфор выставил стражу вокруг дворца; он закрыл ворота Иерусалима и доставил регалии патриарху. Потом он препроводил Сибиллу и ее мужа в церковь Воскресения, где они были коронованы Ираклием, после чего отправились на пир в Храм. Ги де Лузиньян был очень хорош собой, но пользовался столь дурной славой, что его родной брат Жоффруа, как слышали, воскликнул: «Если они сделали его королем, они должны сделать меня Богом!» Эти события привели к бесконечным раздорам и разногласиям; Раймонд, граф Триполитанский, покинул двор; многие бароны отказались принести присягу, и королевство оказалось ввергнуто во внутренние распри в то самое время, когда от его населения требовались все усилия, чтобы защищать страну от мусульман [211] .

В это время Саладдин старательно укреплял свою власть, объединял сторонников и решительно готовился к отвоеванию Иерусалима, которое давно задумывали мусульмане. Арабские авторы с энтузиазмом приводят его благочестивые воззвания к правоверным и восторженно описывают его тщательные приготовления к священной войне. Бохаддин Ф. Сьеддади, его друг и секретарь и знаменитый биограф, приступая к возвышенному рассказу о его славных и святых деяниях, изрекает торжественное исповедание веры и возносит молитвы к единому Богу.

...

Славен Аллах, – заявляет он, – который благословил нас Исламом и привел нас к постижению истинной веры, объединив нас и связав дружбой; и через посредство нашего пророка осыпал нас благословениями… Верю я, что нет Бога, кроме Аллаха, единого (вера эта спасет наши души от адского пламени), и что Магомет – слуга и пророк его, открывший нам врата на пути спасения…

Исполнив этот высший долг, я начну рассказывать о знаменитом защитнике веры, покорителе последователей Креста, подъявшем знамя справедливости и равенства, спасителе мира и религии, Саладдине Абуль-модаффер Юсуфе, сыне Иова, сыне Шаади, правителе всех мусульман, воистину, и всего ислама, освободителе святого Дома Аллаха (Храма) от власти идолопоклонников, слуге двух святых городов, чью могилу Аллах умащал росой своей благодати, дав ему сладость плодов веры [212] .