Книга Бесценный приз - Нина Милн

Глава 10

Адам заглянул в ее глаза. Она слегка разомкнула розовые губы… Устоять невозможно! Один-единственный поцелуй — это он может себе позволить. После того как она была так близко, когда они вместе растворились в музыке, — едва ли поцелуй будет слишком большой наградой.

— Знаешь, Адам… Сейчас я не отступлю.

Поцелуй — это одно; но Оливии явно нужно большее… Ура!

Каким-то чудом ему удалось справиться с собой, хотя очень хотелось схватить ее на руки, бегом вернуться в отель и уложить в постель. До того, как она передумает.

— Проклятье… — хрипло прошептал он.

Уже два раза их вот так уносило, и оба раза Оливия первая приходила в себя. Для такого поведения наверняка есть причины.

Если она готова сдаться сейчас, для нее происходящее очень важно. Но осложнения ни к чему ни ему, ни ей. Оливия очень уязвима и потому недоступна. Собрав всю свою силу воли, он мягко отстранился и расцепил ее руки:

— Оливия, это невозможно.

— Почему? — Она облизнула губы кончиком языка, ненадолго отвела взгляд в сторону, но потом снова посмотрела ему в лицо. — Я ведь вижу, ты хочешь того же самого.

— Не спорю. — При мысли о том, что его возбуждение снова ни к чему не приведет, ему стало не по себе. — Но мы договорились. Не будет взрыва — не придется собирать осколки. Ей-богу, сейчас мне больше всего хочется уложить тебя в постель. Но это неудачная мысль. Для нас обоих.

Он не имеет права поддерживать ее безумный порыв. С Оливией нельзя ограничиться страстным сексом, ужинами в дорогих ресторанах и украшениями. А большего он не хочет, потому что больше ничего не может ей предложить. Оливия прикусила губу, в ее глазах мелькнула боль. Потом она тряхнула головой и вырвалась.

— Дурацкое положение, — сказала она наконец, делано усмехнувшись.

— Вовсе не дурацкое, — возразил он. — Тебе нечего стыдиться, клянусь! Ну, пошли. Мы с тобой заслужили пиво, а после твоего блестящего исполнения многие завсегдатаи захотят нас угостить. Ну же, Оливия! Давай развлекаться.

На мгновение она замялась, а потом едва заметно кивнула. Они спустились со сцены и вернулись за столик; их уже ждали запотевшие бокалы с холодным пивом. Адам надеялся, что они сумеют остыть. Все его тело негодовало; он чувствовал себя обманутым.

— Твое здоровье. — Он поднял бокал. — За твое первое выступление на публике!

Они чокнулись.

— Скорее всего, и последнее.

— Почему?

— Как-то не представляю, что буду играть на барабанах, когда вернусь домой, — почти с сожалением ответила Оливия, хмурясь и отпивая еще глоток. — Хотя… наверное, я куплю диск. Как называется то, что сейчас звучит? На регги не похоже.

— Калипсо, — ответил Адам. — Афрокарибский стиль, голос народа. В прошлом тексты калипсо носили политический и злободневный характер. — Ему стало не по себе. Он говорил так высокопарно, как будто читал лекцию. Он вздохнул с облегчением, увидев, что к ним приближается Сару и несет еще пива.

— Вот, пожалуйста. За счет заведения. Оливия, ты замечательно выступила.

— Спасибо, Сару. Мне самой ужасно понравилось.

— На здоровье. Сейчас принесу вам еду. Карри с говядиной. Очень вкусно.

Как только он ушел, за их столиком повисло молчание. Адам ломал голову, подыскивая удобную тему для разговора, и барабанил пальцами по столешнице, а Оливия притопывала ногой по деревянному полу.

Осушив первый бокал, она придвинула к себе второй.

— Я кое-что придумала! Просто, чтобы заполнить пустоту в разговоре.

— Выкладывай!

— Давай сыграем в двадцать вопросов.

Ну и ну! Неужели до этого дошло? С девушками ему больше нравились игры в спальне. «Да, но Оливия — не твоя девушка. К тому же на спальню ты сам наложил запрет. Вот идиот!»

— Давай.

— Хорошо. Я первая! — Оливия задумалась, наморщив нос. — Какой твой любимый цвет?

Адам хмыкнул. «Смелее! Ничего сложного здесь нет, и не обязательно отвечать правду».

— Синий.

— Точно?

— Угу.

— Какой оттенок синего? Темно-синий? Ярко-синий? Бирюзовый? Цвет морской волны? Голубой?

— Хватит, хватит, я понял. Кстати, это уже дополнительный вопрос. Темно-синий.

Оливия покачала головой:

— Скучно, Мастерсон. Ты просто зануда!

Адам не припоминал случая, чтобы женщина называла его занудой.

— Твоя очередь, — сказала она.

— Где ты живешь?

Трудно поверить, что он этого не знает, но он не знал.

— В Бате. Мне там нравится. Переехала туда несколько лет назад; замечательный город. У него славное прошлое, а еще там роскошные магазины.

— А раньше где ты жила?

— То здесь, то там. Мы часто переезжали. Вот почему мне так хотелось где-нибудь обосноваться. Наверное, именно поэтому я так люблю свою квартиру. Она маленькая; я там не только живу, но и работаю. И потом, она моя, — оживилась Оливия. — Хочешь, покажу? — предложила она.

Адам кивнул:

— Буду рад.

Она передвинула стул и подсела к нему; Адам приготовился противостоять тому, что уже назвал про себя «эффектом Оливии».

— Вот здесь — что было. — Она положила на стол между ними планшет. — Когда я купила квартиру, там очень многое пришлось поменять.

Она не преувеличивала. Адам увидел обветшалые комнаты с плесенью на стенах. Сквозь протертый ковролин просвечивали голые доски; обои клочьями свисали со стен.

— А теперь посмотри, что стало! Здесь у меня рабочая зона.

Адам присвистнул, увидев, как преобразилась комната с эркером. Задуманная гостиной, она превратилась в полноценное офисное пространство. Белые стены украшали постеры с изображением исторических костюмов и сказочно красивые репродукции с видами Бата. Удобные и уютные мягкие кресла, диван с яркой обивкой окружали стол, на котором лежали журналы мод. Деревянный пол блестел; пестрые коврики радовали глаз. Во всем обнаруживался хороший вкус.

— Нравится? — просияла Оливия. — А это кухня.

Квартира по сравнению с его жилищем выглядела крошечной, зато она была гораздо уютнее. На полочке стояли кулинарные книги — кухни всех стран мира. Рядом красовались яркие расписные кружки и керамические банки с надписями «Чай», «Кофе», «Сахар».

— Готов поспорить, в твоем холодильнике все разложено по полочкам.

— Сейчас открою тебе тайну… — Она наклонилась так близко, что он заметил россыпь веснушек у нее на носу. — Я храню специи в алфавитном порядке.

— А у меня вообще нет специй, — ответил он, закрывая тему.