Книга Толерантные рассказы про людей и собак - Упырь Лихой

Дима и Сережа уже были в Бахчисарае, но Аслану все интересно – и ханский дворец, и мечети. Мама Димы рассказывает, как русские притесняют крымских татар, этих патриотов Украины. Недавно татарам даже запретили проводить митинг в память геноцида и депортации.

– Позвольте, – вмешивается папа Аслана. – А разве не крымских татар резали казаки из Запорожской сечи?

– А крымские татары резали и ебали украинцев, – вспоминает дядя Максим.

– На самом деле мы с крымскими татарами состояли в одной Орде, – рассуждает папа Димы. – И мы, как правопреемники Орды, у себя дома рядом с татарами. Так что ни о каком геноциде не может быть и речи!

Мама бурчит, что они все обчитались Фоменко, и вообще, Украина теперь совсем другая.

– Так и Япония совсем не та, которую бомбили пиндосы, – торжествует папа Аслана. – Их в геноциде никто не обвиняет. А нам вменяют в вину справедливое наказание татар за пособничество фашистам. Всем можно быть фашистами, только нам нельзя!

– Да будьте на здоровье, кто вам запрещает?! – бурчит мама.

– Вы обещали, – напоминает Дима. Но его никто не слышит.

«Ларгус» выезжает на перекресток трех дорог, где стоят лотки с сувенирами и несколько джипов. Слева – плоская гора с нависающими над зеленью голыми серыми скалами, как будто подгрызенными снизу.

– А теперь, мой сын, – с пафосом произносит папа Аслана, – я покажу тебе колыбель нашей культуры. Здесь жили гордые аланы много веков назад, еще при Византии. Это были замечательные воины, которые отражали атаки половцев. И эти гордые аланы не чалились в… короче, не важно.

Аслан не очень понял, кто куда чалился еще при Византии, но послушно потопал в гору за отцом, а за ними пошли остальные.

В гору идти долго, у Псаки устали лапки, и дядя Максим взял ее на руки. Справа – монастырь, вмонтированный в скалу. Он полностью отреставрирован на деньги проклятого Януковича, и на самом видном месте приделан тризуб. Мама возмущается, что русские украли этот храм. И дрозд на декоративной сосне подпевает маме.

А вот и твердыня древних аланов-гетеросексуалов. На вид это очень дырявая гора, хотя и не такая дырявая, как дырявый мыс, на котором построили свою цитадель крымские готы-феодориты. В чаще леса на склоне горы пасутся дикие козы, всюду лотки с сувенирами. Аслану скучно. Ему совсем наплевать на гордых аланов и их феодоритов.

Папа Аслана входит через кассу, а остальные – через дырку в стене рядом с караимской синагогой, которая называется «кенасса». Очень дорого стоят руины древних аланов.

– А почему от мечети остались одни камни? – спрашивает Аслан. – Синагоги же как новые, даже с крышами.

Это риторический вопрос, дорогой читатель, но папа Аслана отвечает. Караимы-иудеи были выгнаны сюда татарами-мусульманами, уж очень мусульмане их не любили. То есть караимам за их убеждения устроили депортацию в пещерные города. Но это было уже после аланов, поэтому совсем не интересно. И папа Аслана читает длинную лекцию об истории аланов, гены которых живут в ДНК современных крымских татар.

Аслан, спотыкаясь, бредет по древней мостовой, в которой колесами повозок выгрызены глубокие колеи. Мама ворчит, что дороги здесь не хуже, чем в остальном Крыму. Тем временем небо быстро темнеет, а молнии сверкают, как мечи гордых аланов. Дима нашел древний подвал – это все, что осталось от усадьбы зажиточного иудея. Псаки заливается лаем каждый раз, когда гремит гром. В подвале есть окошко с видом на ущелье и соседнюю гору. Здесь холодно и сыро. Аслан тихонько проклинает аланов вместе с их дырявыми горами, из-за которых его задница мерзнет на камнях. Дождь усиливается, соседняя недырявая гора уже не видна за стеной воды.

– А как мы будем спускаться? – спрашивает мама.

И правда, как спускались все эти древние аланы, половцы, крымчаки и прочие караимы, когда шел дождь?

Аслан кашляет все сильнее, у него температура. Папа Аслана вызывает МЧС и сообщает, что они с больным ребенком заблудились в пещерах и не могут спуститься самостоятельно. Приезжают спасатели на двух внедорожниках и увозят Аслана с его папой и маму Димы через главные ворота. А с остальных берут на выходе плату за вход.

Папа Аслана в приподнятом настроении, он отдохнул физически и духовно, припав к истокам своего этноса. Теперь он предлагает прокатиться на внедорожниках на Мангуп. Очень любознательный этот папа Аслана.

Запомни, дорогой читатель, если ты куда-то забрался и тебе лень спускаться, или ты напился в лесу, или тебя унесло на льдине в открытое море, или ты проебал ключи от стальной двери, не стесняйся вызвать МЧС, все равно им нечем заняться.

Аслана знобит и поносит черной жидкостью, Дима дерется с Асланом за туалет рядом с АЗС. Взрослым тоже нехорошо. Мама считает, что это от плохого питания и антисанитарии. Мангуп отменяется, они едут оздоровляться в Евпаторию, где долго и безуспешно лечилась Леся Украинка.

Не доезжая Евпатории – отличные широкие песчаные пляжи, почти как в Пхукете, и там никого нет. Можно плавать без трусов! Папа и дядя Максим ставят палатку на берегу, папу Аслана тошнит, Аслан сидит в кустах на биотуалете, Дима ему сочувствует, а мама с Сережей ушли искать продуктовый магазин и аптеку. Либералов и атеистов никакая зараза не берет, потому что они дети Сатаны.

– Тетя Таня, там санаторий! – щурится Сережа. – В санатории точно должен быть магазин!

Целый километр они бредут до этого оазиса и пролезают через дырку в сетке. Сверху – витки колючей проволоки. Играет глупая музыка, кругом сосны с длинными иглами, видны пустые баскетбольные и теннисные площадки, футбольное поле засыпано песком, из которого торчит арматура со следами краски. Магазина нигде нет. На берегу он точно должен быть, а если не магазин, то хотя бы шатер с напитками, надувными игрушками и порножурналами.

Слышен свисток. Мама и Сережа крадутся на берег, чуя неладное. Так и есть! Куча детей в красных галстуках и одинаковых майках томится за решеткой, море разгорожено на сектора.

– Первый отряд, выйти из воды! – командует надсмотрщик. – Третий отряд, купание десять минут!

– Это произвол! – шепчет мама.

Сереже тоже жаль этих детей: что они сделали плохого, за что им можно купаться только десять минут? Мама очень смелая, она подходит к маленьким узникам и спрашивает, откуда они приехали.

– Мы из Симферополя, нас Путин послал, бесплатно! – хвастается десятилетний мальчик.

– Мы любим лагеря! – кричат остальные. – Наш лагерь – самый лучший!

Подбегает надсмотрщик со свистком и орет на маму, чтобы убиралась с территории и не приставала к детям. Сережа сильно напуган, но снимает эту отвратительную сцену на видео. Они бегут от охранников-садистов и ловят машину на шоссе. А позади, за колючей проволокой, мокрые пионеры маршируют, распевая: «Мы шагаем дружно в ряд, самый лучший наш отряд!» Это очень сильный эпизод. Жаль, что приходится снимать издалека.