Книга Из смерти в жизнь.... Советские солдаты России - Сергей Галицкий

Собрался ехать из Саранска к себе домой, ловлю такси. Тут слышу, как кто-то кричит: «Виктор, Виктор!..». Не могу понять, кто меня зовёт. Не сразу узнал его в гражданской одежде. А это оказался майор — пехотный комбат. Его звали Владимир, я с ним вместе лежал в нашем дивизионном медсанбате. (В госпиталь в Афгане он попал с множественными пулевыми и осколочными ранениями, их было больше пятидесяти. Ему врачи после операции целый мешочек осколков и пуль извлечённых подарили.) Мы немного поговорили, я взял у него адрес и домашний телефон и сел в автобус.

Приехал к себе в деревню и пешком пошёл к своему дому. Он стоял в самом конце улицы. А все уже знают, что я приехал. Люди вышли на дорогу. Со всеми надо было поздороваться, поэтому идти быстро я не мог. Мама сначала увидела толпу людей на дороге и вышла посмотреть, что там происходит. И тут увидела, что я иду! И со слезами побежала мне навстречу…

Когда я через несколько дней вернулся в Саранск, то позвонил Володе. Мы встретились. Посидели, вспомнили Афган, выпили немного. Он меня спрашивает: «Ну вот, вернулись мы живые. А дальше что делать будешь?». Я: «Даже не думал ещё!». — «Тебе надо идти учиться!». — «Да какая учёба! В школе я толком не учился, знаний никаких нет». А он стал меня убеждать: «Тебе надо учиться! Ты сможешь! Тебе надо на юрфак поступать». — «Какой юрфак! Для меня это примерно как космонавтом быть — нереально. Володя, я не смогу!». — «Виктор, ты сможешь! Я командир батальона. Через меня много солдат проходило, офицеров. Поверь мне как командиру — ты точно сможешь». На том с ним и распрощались.

Я поехал в Ленинград. Несколько дней, пока искал работу, спал на вокзале. В конце концов нашёл место токаря на Ленинградском металлическом заводе. Там давали общежитие и лимитную прописку.

Оформился, сижу в коридоре, жду, когда мне дадут комнату в общежитии. Рядом сидит парень: джинсовый костюм, который в Афгане у нас у всех был, кроссовки «адидас», сумка «монтана», очки «феррари», часы японские с семью мелодиями на руке. И «дипломат» с написанным сверху именем. Думаю: точно «афганец»! Может, даже из нашей дивизии. Мы ведь все с одинаковым набором уезжали. Спрашиваю: «Ты случайно не «бача»?» Он поворачивается: «Бача…» — «Откуда?». — «Из 103-й дивизии». — «Слушай, и я оттуда!». — «А ты сам откуда?». — «Из «полтинника». Он оказался из сапёрного батальона нашей дивизии. Мы с ним так обрадовались! И поселились в общежитии в одну комнату. (После Афгана я оказался как на необитаемом острове. Общаться мне было не с кем, мы ни с кем друг друга не понимали. Интересы и жизненный опыт у людей вокруг меня были совершенно иными.)

Стали разговаривать. Выяснилось, что в Чирчик мы прилетели вместе. Звали его Ваня Козленок, он оказался родом из Брянска. Говорю: «Да у меня друг из Брянска, Витя Шульц!». — «Не может быть! Это и мой друг». А Витя Шульц был из разведроты нашего «полтинника». Слово за слово, тут он говорит: «Мы с Витей в Ташкенте провожали одного нашего на самолёт, прорвались прямо до места!». Я: «Так это же вы меня провожали!». Он рассказал, как они из Ташкента на поезде возвращались. Напились и такой разгром на вокзале учинили! Милицию подняли, военных. Кое-как их запихнули в поезд. Так до самой Москвы и ехали с пьянками и драками…

Я стал работать токарем на ЛМЗ. Но месяца через два-три у меня стали появляться мысли об учёбе. Думаю: «Неужели я смогу учиться? Но ведь майор так уверенно говорил, что смогу. Неужели всё-таки смогу?». И как-то стали меня эти мысли подогревать.

Я пошёл искать, где же в Ленинграде находится университет. Нашёл сам университет, потом юрфак. Но спрашивать что-то мне там было стыдно. Я тогда не знал, чем отличается деканат от профессора. Но потом набрался духа, зашёл. Спросил, как можно после армии поступить. Мне сказали, что лучше после армии поступать на подготовительный факультет. Поехал на «подфак», он был на географическом факультете. Это 10-я линии Васильевского острова. Узнал, какие документы нужны. Оказалось, что на юрфак нужны характеристика и рекомендация. А у меня их нет! Из армии я ведь ничего не взял, не собирался учиться.

Пошёл в дирекцию завода. А мне в отделе кадров говорят: «Ты должен отработать три года. Пока не отработаешь, ничего тебе не дадим. Так что либо работай, либо увольняйся». А увольняться было некуда, я жил в заводском общежитии и был там прописан.

Пошёл в заводской комитет комсомола. Там сказали то же самое. Но один комсомолец говорит: «Мы-то тебе ничем помочь не можем. Но ты сам сходи в обком комсомола. Там нормальные ребята. Может, помогут…».

Как-то после работы прихожу в обком. Он был в Доме политпросвещения, это здание прямо напротив Смольного. Ходил из кабинета в кабинет — никакого толку. Наконец нашёл кабинет третьего секретаря, зашёл в приёмную: «Хочу поговорить с секретарём!». Секретарша отвечает: «У нас надо заранее записываться: по какому вопросу и так далее». Не пускает меня к секретарю. Говорю: «Я из Афгана, воевал». — «Ну и что, что воевали?». И тут у меня внутри какой-то ураган чувств поднялся, я так возмутился! И даже не успел подумать, как с размаха шандарахнул кулаком по столу: «Да вы тут сидите, штаны протираете! А в Афгане люди воют!». И ба-бах снова по столу! Секретарша отскочила в сторону: «Хулиган!». Тут выходит секретарь обкома из кабинета: «Что тут происходит?». — «Да вот хулиган сумасшедший! Милицию надо вызвать!». Секретарь мне: «Что случилось?». — «Я в Афгане служил. А меня не хотят даже выслушать». Он: «Успокойтесь, успокойтесь… Заходите. Расскажите, что хотите».

Зашёл, говорю: «Воевал в Афгане. Работаю на заводе, но хочу учиться. Выяснилось, что нужны характеристика и рекомендация. Из армии ничего не взял. Если сейчас туда напишу, кто же мне их даст? Я полгода как уволился. И командир мой оттуда уже уехал. Меня там никто не знает, никто писать ничего не будет. Но мне сказали, что комсомол может рекомендацию дать». Секретарь: «А где служил? Рассказывай». Только я стал рассказывать, как он меня перебил и звонит куда-то: «Серёга, заходи скорее!». Пришёл какой-то парень. Оказалось, что это был первый секретарь обкома. Я даже запомнил, как его звали: Сергей Романов. Так мы до вечера и просидели, я им часа три рассказывал про Афганистан.

В конце Романов меня спрашивает: «А от нас ты чего хочешь?». — «Да мне характеристика нужна и рекомендация!». — «Ладно. Приходи завтра, всё сделаем». На следующий день я пришёл в обком. И мне на самом деле сделали и характеристику, и рекомендацию! В рекомендации было написано, что после учёбы они готовы взять меня на работу в обком комсомола юристом. Говорят: «Тебе эта рекомендация очень поможет».

Сдал документы в приёмную комиссию университета, вроде всё в порядке. Но впереди вступительные экзамены! Знаний — ноль… Первым надо было писать сочинение. Я сделал в нём, наверно, штук сто ошибок. Перепутал названия рассказов, имена главных героев. Тут вдруг женщина из приёмной комиссии остановилась возле меня и смотрит в мои листочки. — «Сколько ошибок, сколько ошибок!..». Берёт ручку и давай исправлять! Исправляла минут пятнадцать. Потом мне на ухо говорит: «Больше ничего не пишите. Переписывайте и сдавайте». А ребята, которые рядом сидят и тоже сочинение пишут, между собой переговариваются: «По блату поступает, по блату…». Переписал (а почерк у меня был хороший, почти каллиграфический) и сдал. Потом смотрю в ведомости на стенде — у меня «четвёрка»!