Книга Губительные ласки - Кейтлин Крюс

Его губы снова дрогнули в улыбке, которая тут же исчезла.

– Ты жена султана Джурата, – бросил Халед. – Как бы утомительно неизбежным это ни казалось.

– Формально, – натянуто ответила Клео. – И временно.

Увидев его взгляд, она запнулась.

– Клео, ты прекрасно знаешь, что известна по всему миру. Ты настолько известна, что журналы раскупаются в секунду, стоит репортерам упомянуть, что не слишком облегающее платье может скрывать твою беременность. Ты сама мне говорила. Но вместе с тем ты гуляешь ночью по одному из самых опасных городов, одна. Беззащитная. Ты можешь подвергнуться нападению в любой момент. Это могут быть назойливые журналисты или какие-нибудь хулиганы. Ты как будто специально испытываешь судьбу.

Клео смотрела на него во все глаза и внутренне дрожала, потому что ей так сильно хотелось прикоснуться к нему. Чтобы убедиться, что он настоящий, что он здесь, что это не мучительная игра ее воображения, которая преследовала ее почти что каждую ночь, заставляя горестно рыдать от сожаления, мучительного желания и чувства потери.

Клео думала, что, убежав от Халеда, станет свободной, но вскоре обнаружила, что оставила свое сердце у него в плену.

– Давай, Халед, можешь говорить свои ужасные вещи по поводу того, что я ничего не стою и мне никогда не соответствовать твоим высоким стандартам, иначе как я узнаю тебя? – Клео едва узнала свой голос, таким он был язвительным, словно в нее вселился кто-то другой, такой же ожесточенный, как Халед, и ей вдруг показалось, что во взгляде мужа промелькнуло сожаление.

– Меня всего лишь беспокоит твое легкомысленное отношение к собственной безопасности.

– Я была в полной безопасности, – возразила Клео. – До этого момента.

– Понятное дело, что я опасен для тебя, – согласился Халед, и в его низком тембре голоса послышались страсть и с трудом сдерживаемая сила, отчего ее бросило в жар. – Но ты стала обожаемой иконой, хочешь ты того или нет. Ты хоть представляешь, что случится с жителями Джурата, когда они потеряют тебя?

Ну конечно. Все дело в Джурате. И так было всегда.

– Халед, я не просила делать из меня икону.

– Разве? Клео, мы сейчас говорим об ответственности, а не о наших маленьких фантазиях по поводу того, как бы мы жили, если бы были другими людьми. – Он издал что-то похожее на смешок. – Ты ведь хотела чего-то большего. Хотела другой, более значимой жизни. Но знаешь что? Такая жизнь требует большей отдачи.

– Знаешь, мне в последнее время начала нравиться обычная жизнь, – отрезала Клео. – И я хочу такую для себя.

– Но ты почему-то не вернулась к той, которую оставила в Огайо. – Его слова обрушились на нее, словно удары молота. – Ты ведь говорила, что у тебя была очень хорошая жизнь. Так почему же ты здесь, Клео? Почему торчишь в этом чистилище?

– Ты ничего не знаешь о моей жизни в Огайо, и я сомневаюсь, что ты хоть раз бывал там, – разозлилась Клео. – И я не собираюсь возвращаться с тобой в Джурат.

– Ты так уверена в своем решении. А я вот сомневаюсь в нем.

– Я хочу развода.

– Не получится.

– Я не спрашиваю разрешения, – огрызнулась Клео. – Я просто говорю о своих планах.

– Клео, я сожалею, но мне придется напомнить тебе, что ты не сможешь развестись без моего согласия. Мы поженились согласно законам Джурата. Догадайся, кто придумывает эти законы?

Джесси предупреждала ее, что такое может случиться и что Халед не из тех, кто любит проигрывать. Он будет находить разные отговорки и лазейки, и все не в ее пользу.

– В таком случае, я надеюсь, что ты готов к очень продолжительному, очень публичному и невероятно позорному разводу, – заявила Клео. – И я, черт подери, уйду, когда захочу. И без помощи одной из твоих гарпий по связям с общественностью, таких как эта Марджери.

Халед судорожно выдохнул, отвернулся и спрятал руки в карманы. Он что-то сказал, но тут чарующую, обволакивающую темноту расколола надвое шумная джазовая музыка уличных музыкантов, появившихся на перекрестке.

Когда звучная процессия прошла мимо, Клео снова посмотрела на Халеда, который не спускал с нее задумчивых и в то же время слишком манящих глаз.

– Может, меня уже окружили твои люди? – с вызовом бросила она. – И через пять секунд меня швырнут на заднее сиденье внедорожника с затемненными стеклами и вывезут из страны против моей воли?

– Мне кажется, тебе давно пора перейти на другой жанр кино, – сухо заметил Халед. – Я не собираюсь похищать тебя. Клео, это жизнь, а не американский боевик. – Он смерил ее взглядом. – К тому же мы оба прекрасно знаем, что мне не нужно прибегать к подобным ухищрениям. Хватит одного прикосновения, и ты пойдешь за мной куда угодно.

Что ж, его слова были недалеки от истины, но Клео все равно бросила на него насупленный взгляд в надежде, что он не заметит, как она покраснела.

– Конечно. – Она постаралась, чтобы ее голос прозвучал как можно более безразличным. – А все потому, что я глупа и неопытна, по сравнению с тобой. Халед, но, будь я на твоем месте, я бы не стала хвастаться подобными вещами. Но каждому, как говорится, свое.

– Я мог бы отпустить тебя. Ведь я прекрасно понимаю, что не был тем мужем, которого ты себе придумала в мечтах.

– Ничего я себе не придумывала.

– Нет, придумывала, – возразил он, и Клео заметила, как треснуло его железное самообладание, что привело ее в некоторое замешательство. – Мне не стоило особого труда сделать так, чтобы ты влюбилась в меня: когда я отвел тебя во дворец, ты уже почти была влюблена в меня.

– Ты очень жестокий человек, – тихо ответила Клео, чувствуя, что ее слова били прямо в точку.

– Я всего лишь говорил правду, – отрезал он. – Клео, ты бы предпочла, чтобы я обманывал тебя? Даже сейчас?

– Да, – солгала она. – Раньше у тебя получалось намного лучше.

– Очень жаль. Но, скажи мне, разве я был таким чудовищем, что ты настолько отчаянно захотела уйти от меня, что даже составила план бегства?

– Ты прекрасно знаешь, как ужасно поступил со мной.

Халед подошел еще ближе, даже слишком близко, и Клео инстинктивно попятилась. Но потом она заставила себя остановиться, не обращая внимания на то, что оказалась рядом с широкой грудью Халеда и его до невозможности идеальным телом, которое окутало ее своим жаром, напоминая о том, как она мерзла без него, даже здесь, на теплом юге.

– Однако же ты здесь. И вместо того чтобы убежать, с удовольствием препираешься со мной, а на лице никакого страха.

– Я тебя не боюсь, – отрезала Клео. – И раз уж ты в самом деле собирался отпустить меня, почему же ты передумал? Наверное, гордость помешала? Самонадеянность?

– Твоя, – натянуто ответил Халед.

– Моя? – повторила она. – Что за глупости.