Книга Время-убийца - Мишель Бюсси
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Садясь, мама шепчет: «Спасибо!» Не целует папу в щеку. Не говорит: «Какой ты милый…» Не улыбается: «Я купилась!»
Черт возьми, Пальма Мама!
Она производит впечатление.
Потрясающее самообладание…
Случись такое со мной, я бы сразу кинулась парню на шею и простила ему все гадости. А мама смотрит на афиши «А Филетты» – семь певцов в черных рубашках с ладонью возле уха.
Идеальная выдержка! Снизойти до мужчины, позволить ему желать себя.
Дать надежду. Показать коленку, начало ложбинки между грудей, ладони должны быть горячими, а голова – холодной. Всегда. Подморозить чувства. Никогда не отдаваться полностью. Не откровенничать. Заставить партнера все время повышать ставки.
Супружеская жизнь напоминает партию в покер.
О, мой читатель из будущего, я никогда не научусь таким играм! Меня облапошит первый же красавчик. Другие девчонки уверены, что будут дергать мужиков за ниточки, как марионеток, а я точно не сумею.
Я не такая, как Пальма Мама или Мария-Кьяра, о которой придется рассказать вам кое-что новенькое… Позже.
Я люблю папу, а трюк с платьем от «Беноа» считаю потрясающим.
А мамой восхищаюсь… Вы ведь никому не скажете, правда?
Мне будет очень стыдно, если она случайно прочтет эти строчки.
Поделюсь прогнозом насчет вечера 23 августа, Дня святой Розы.
Концерт или романтический ужин в Casa di Stella?
Ставлю на Пальму Маму!
* * *
Он поднял глаза к небу и посмотрел на звезды.
Конечно. Конечно, все было бы иначе, одержи Пальма Идрисси победу.
16
15 августа 2016
15:00
Кальви не изменился. Такой была первая мысль Клотильды. Та же гранитная цитадель, венчающая бухту, те же деревеньки на склонах Балани, тот же поезд от пляжа до Л'Иль-Рус.
Туристов стало гораздо больше, чем во времена ее юности. Разительным был контраст между затерявшимся посреди маккии кемпингом «Эпрокт», овчарней Арканю в сердце гор и толпой, собравшейся у моря. Люди бросали машины на раскаленных стоянках и живой лавой растекались по улочкам и набережным, садились выпить на террасах, загорали на пляжах. Миллионы пришлых никак не нарушали покой острова и не тревожили Кассаню и других влюбленных в первозданную Корсику людей. Отдыхающих хоть и становилось все больше, кучковались они в одних и тех же местах.
Клотильда не любила толпу, но сейчас скопление народа успокаивало: количество обеспечивало анонимность, немолчный гул отбивал охоту говорить.
Со вчерашнего вечера она слишком много говорила. О себе. О родных. Сначала с Франком – на обратном пути в кемпинг, и ей не понравилось, что он улыбался как победитель. «Признай, Кло, вы с Валу зря потратили время, стоя под дубом и оставив меня один на один с твоим дедом. Никто не пришел. Таинственный автор записки тебя разыграл!»
«Да, Франк, конечно, ты прав, продолжай… Летающая тарелка не села во дворе овчарни, призрак не вылетел из склепа, только мы с дочкой стояли и смотрели на безмолвные горы…»
Клотильда не решалась заговорить с мужем о новом поразительном совпадении, которому не находила никакого логического объяснения.
Паша́.
Кличка собаки Орсю.
Имя ее пса. Того, из детства.
Имя, которое – если ей не помешают додумать осточертевшую мысль надоевшей фразой «Это невозможно, старушка!» – дали этому щенку лет десять назад. Так назвал его человек, знавший Пашу́ I. Любивший пса и оплакавший его пропажу. Не Клотильда. Остается только…
Только ее мать.
И сделала она это… после своей смерти.
Невозможно, старушка!
Франк поставил машину перед опущенным шлагбаумом кемпинга и поцеловал Клотильду в щеку, на мгновение задержав ее в объятиях. «Никакой сердечности, – подумала она. – Так обнимаются после матча теннисисты на корте. Неужели мы тоже соревнуемся? Тогда Франк всухую выиграл сет».
Клотильду раздражала снисходительность мужа. Так нарочито вежливо ведет себя «хороший» шеф с не слишком умным подчиненным. Еще меньше ей понравилась улыбка Червоне Спинелло – утром, в административном корпусе. Когда она подошла, он как раз вешал афишу, приглашающую на вечеринку «в стиле 80-х» на пляже Ошелучча.
– Угостить тебя кофе, Клотильда?
Нет уж, спасибо.
– Твоя дочка просто великолепна!
Кретин!
– Похожа на твою мать, в ней есть класс, ее…
Еще одно слово – и…
Клотильда успокоилась. Профессия адвоката постепенно научила ее владеть собой, выдерживать худшие минуты самых тяжелых процессов, когда злонамеренная неискренность клиента переходит допустимые рамки, но защищать его все равно нужно. Клотильда обратилась к Червоне, чтобы получить достоверные сведения, и он их дал с профессиональной точностью.
Насчет Орсю…
Тот был сиротой. Его мать умерла от одиночества и стыда, исчерпав запас терпения и жизненных сил. Растила его бабушка Сперанца – та самая ведьма в черном, которую они вчера встретили на дороге. В Арканю на ней были хозяйство и кухня, она доила животных и собирала каштаны. Фактически Сперанца входила в семью Идрисси, и Орсю жил при ней.
Заглянув в далекое прошлое, Клотильда припомнила, что когда они с Николя проводили день у бабушки с дедушкой, то некая «тень» подавала еду, подметала, подбирала за ними игрушки. Не забыла она и совсем маленького ребенка, который всегда неподвижно лежал в коляске под тенистым дубом, в окружении старых плюшевых и грязных, выцветших пластмассовых игрушек. Немой малыш. Худой. Странный.
Орсю?
Хилый новорожденный превратился в великана, людоеда из сказки, медведя?
Шестнадцатилетнего Орсю Базиль Червоне нанял для работы в кемпинге, когда от того отказались все, в том числе школа. Поступил он так по доброте душевной, ради дружбы с Кассаню, ну и из жалости – да, именно так, если уж быть до конца откровенным.
Из жалости.
Придурок!
Клотильда устала сдерживать ярость, ее мозг был начинен удивительно точными воспоминаниями, всплывавшими на каждом вираже, при каждой встрече, в любом разговоре и приходившими в столкновение со всем тем, что она переживала со вчерашнего дня. Казалось, за ними скрывается постыдная правда, та самая, которую она не сумела разглядеть в 1989-м.
Двадцать семь лет спустя Клотильда медленно брела по улице Клемансо. Толпа успокаивала ее. Она скользила взглядом по витрине обувного магазина фирмы «Лунатик», любовалась украшениями ювелирного бутика «Мариотти» и платьями от «Беноа». На поверхность сознания всплыло смутное воспоминание, показалось, что все это уже было, потом пелена рассеялась и она словно увидела… Вот Пальма Идрисси идет по Кальви – совсем как она сегодня… Они сидят на террасе, за столиком… Отец преподносит матери черное платье в розах и рубиновые украшения, поразившие ее воображение…
