Книга Посмотри мне в глаза! Жизнь с синдромом "ненормальности". Какая она изнутри? - Джон Элдер Робисон

– Что?! – оператор был ошарашен.

– Похоже на ритуальное повешение. Жертвоприношение. Повесили человека. Адрес – Сэнд-Хилл-Роуд. Он висит на высоковольтной вышке. Приезжайте – сами увидите.

После этого я отключился от телефонной линии, отцепил монтерский телефон, слез со столба и вернулся в лес.

«Если полиция сможет отследить, с какого номера звонили, к этому гаду Эллису наведаются из участка», – сказал я себе. У Эллиса был сынок, нахальная дрянь. «Может, его разбудят и начнут допрашивать, – прикинул я. – Может, даже арестуют!» – от этой мысли я хихикнул.

На обратном пути к вышке я перешел вброд ручей – на случай, если полицейские пустят по следу собак. В ночном лесу я чувствовал себя как дома и прекрасно ориентировался: отлично видел и великолепно слышал в темноте. Я ловко вскарабкался в развилку сосны. Это был превосходный наблюдательный пункт – мне было видно и высоковольтную вышку, и проселок, но сосна стояла достаточно далеко от вышки, и полицейские не разглядели бы меня, даже если бы осветили лес фонариками и фарами. Я мог преспокойно слезть с дерева, и в то же время забрался на такую высоту, что, пройди кто-нибудь под этой сосной, меня бы не заметили. Я затаился в темноте и принялся ждать.

Раньше я боялся темноты, но страх этот давно прошел. Еще я раньше боялся лающих собак и, бывало, проходя мимо такой, весь съеживался и мысленно твердил: «Хорошая собачка, только не кусайся, я быстренько пройду мимо, и все». Но к той ночи собак я уже не боялся, а смотрел на них и думал: «Только суньтесь! Я вам устрою незабываемые ощущения – ткну шокером». И чем отчетливее я себе это представлял, тем больше собаки мне верили.

Теперь мы поменялись ролями. Теперь собаки боялись меня, а не я – собак.

…Прошло пятнадцать минут. Наверно, полиция где-то далеко, поэтому до сих пор не приехала. Или полицейские спят. Но наконец-то я увидел вдали свет приближающихся фар. Полиция прибыла! Сейчас начнется самое интересное.

Патрульная машина остановилась на обочине проселка. Хлопнула дверца. Из машины вышел полицейский – только один. В те времена они дежурили и выезжали по одному. Я знал, что мой костер привлечет полицейского, как мотылька притягивает пламя. В такой темноте ему больше ничего не видно – высоковольтная линия тут была только одна, и мой костер служил единственным источником света. Сейчас он разгорелся и заполыхал еще ярче. Мне хорошо было видно, как патрульный идет к высоковольтной вышке. В руке он держал фонарик. Вот он направил луч фонарика вверх. Над костром в густом дыму мягко покачивалось тело. Патрульный остановился как вкопанный.

– Чтоб меня разорвало! – громко воскликнул он.

Полицейский огляделся, посветил фонариком туда-сюда, обшарил лучом подлесок, выискивая, не затаился ли кто в засаде и не нападет ли. Он вытащил пистолет, но стрелять было не в кого. Будь это кино, из леса бы выскочило нечто огромное и черное, сцапало патрульного и уволокло орущую жертву в самую топь. Судя по тому, как держался полицейский, он фильмов ужасов тоже насмотрелся в избытке. Я сидел тише мыши, потому что совершенно не хотел, чтобы меня подстрелили. Было тихо – слышалось лишь стрекотание сверчков, да разные ночные лесные шорохи, да треск костра. Сцену освещало лишь пламя и фары патрульной машины. Вдруг полицейский убрал пистолет в кобуру, бегом помчался к машине. Я услышал, как хлопнула дверца.

Потом на крыше машины включилась синяя мигалка. Полицейский заперся внутри машины (я слышал, как щелкнули замки на всех дверцах), но с места не тронулся. Это меня не удивило. На его месте я бы тоже заперся в машине после такого зрелища.

Прошло десять минут. Костер разгорелся еще ярче. Подъехали еще две патрульные машины. Все трое полицейских выбрались наружу и стали совещаться. Все знают, что в единении сила. Втроем им было уже не так страшно, они расхрабрились.

– Где он?

Первый полицейский повел товарищей в лес. Они дошли до высоковольтной вышки. Первый показал им вверх.

– Черт побери!

– Что делать будем?

– Залезай наверх и перережь веревку.

– Так я тебе и полез! Не хочу, чтобы меня током шарахнуло!

– Да никуда он не денется. Это же труп.

– Позвони в пожарную часть.

– Позвони электрикам.

Полицейские посветили фонариками по сторонам, ища злоумышленников. Один вернулся в машину, – не иначе, позвонить пожарным и электрикам. Достал из багажника помповое ружье и вернулся. Уверен, оно было заряжено. Но стрелять полицейскому было не в кого. «Сегодня никакой заварушки не выйдет», – подумал я. В лесу по-прежнему было тихо. Прошло еще некоторое время. Мне уже наскучило сидеть на дереве.

Полыхающую пентаграмму полицейские не тронули. Интересно, как они ее истолковали? Решили, что тут собирались дьяволопоклонники? Или линчеватели? Или – что пентаграмму устроил самоубийца? К этому моменту тело уже полностью закоптилось и с него капало в костер, потому что вверх шел сильный жар от кровельного вара, который кипел в ведре. Хорошо, что я выбрал именно кровельный вар. Раскаленная капель и вонь отпугивала полицейских.

Наконец прикатили пожарные – сначала пожарный фургон, затем еще несколько пожарников, каждый на своей машине – кто на чем. Вскоре на дороге выстроилось больше десятка машин и пикапов, и у всех горели красные мигалки.

Затем появились электрики – эти прибыли в большом желтом грузовике аварийной службы. Надо же, своего приятеля на высоковольтную вышку я повесил в одиночку, а чтобы его снять, потребуются усилия двадцати человек.

Теперь на проселке мигали огни уже трех цветов – голубые, красные и желтые. Машины перегородили дорогу. Каркали и клекотали рации. Происходи все это в городе, тут бы уже давно собралась целая толпа. Наконец пожарные решили потушить костер, но вели они себя так, будто опасались, что он заминирован. Они боялись даже приблизиться к канистрам с краской. Полагаю, вся сцена в целом была настолько непривычна, что выбила их из колеи.

Полицейские продолжали обшаривать лучами фонариков подлесок, но не увидели ни души, и никаких улик тоже не обнаружили. Я постарался не оставить ни малейших следов: все делал в перчатках, а весь мой реквизит был или краденый, или же я стер с него отпечатки. Никаких улик не оставил. Все, что потребовалось для розыгрыша, было пущено в ход, – канистры, ведро с варом и чучело, – и никаких посторонних предметов или мусора вокруг не валялось. Отпечатки пальцев с сосны полиция бы тоже снять не смогла. И вообще они меня не догонят и не поймают.

Пожарных гидрантов на Сэнд-Хилл-Роуд не было, но в пожарной машине имелась цистерна с водой. Пожарные раскатали рукав и двинулись к вышке. Интересно, почему они просто не подъехали на пожарной машине поближе, а тянут рукав, подумал я. Может, конечно, путь пожарной машине перекрыли все остальные, бестолково скопившиеся на проселке. Пожарные протянули брандспойт на пятьдесят футов от дороги, к вышке, и включили воду. Шланг подпрыгнул. Сильная струя ударила в горящие канистры и расшвыряла их в стороны. Над костром мгновенно образовалось облако пара, что-то вспыхнуло, во все стороны полетела горящая краска и вар. Теперь полыхала и трава вокруг костра. Всем собравшимся пожарным внезапно нашлось занятие. На какое-то время они даже позабыли про висельника, который болтался на балке высоковольтной вышки. Зазмеились еще брандспойты, в дело пошли лопаты, огнетушители с пеной, и вскоре у подножия вышки стало мокро и темно, а костер погас. Теперь висельника было не разглядеть в темноте. Один из полицейских посветил фонариком вверх.