Книга Отцы-основатели - Мария Згурская

Ужас положения славян состоял в том, что, не принадлежа к «христианскому миру», они были для немцев не просто «чужими»: людей другой этнокультурной системы завоеватели рассматривали лишь как часть природы покоренной страны (со всеми вытекающими отсюда последствиями). Разумеется, и собственных крестьян немецкие бароны притесняли достаточно сильно. Но характер этого притеснения был иной. Когда, к примеру, саксонский герцог, став императором Священной Римской империи, наказывал «своих» саксов, то в них он видел людей, от которых просто требовал некоторой повинности. С бургундами, франконцами, баварцами герцог обходился уже гораздо более жестоко, а со славянами (или арабами, или венграми) поступал абсолютно бесчеловечно.

Кем были монголы, приблизившиеся к границам Руси, мы попытались выяснить выше. Сколько же их пришло на Русь? Попробуем разобраться и с этим вопросом.

Российские дореволюционные историки упоминают о «полумиллионной монгольской армии». В. Ян, автор знаменитой трилогии «Чингиз-хан», «Батый» и «К последнему морю», называет число четыреста тысяч. Однако известно, что воин кочевого племени отправляется в поход, имея три лошади (минимум — две). Одна везет поклажу («сухой паек», подковы, запасную упряжь, стрелы, доспехи), а на третью время от времени нужно пересаживаться, чтобы один конь мог отдохнуть, если вдруг придется вступать в бой.

Несложные подсчеты показывают, что для армии в полмиллиона или четыреста тысяч бойцов необходимо не менее полутора миллионов лошадей. Такой табун вряд ли сможет эффективно продвинуться на большое расстояние, поскольку передовые лошади моментально истребят траву на огромном пространстве и задние сдохнут от бескормицы.

Все главные вторжения монголо-татар в пределы Руси происходили зимой, когда оставшаяся трава скрыта под снегом, а много фуража с собой не увезешь… Монгольская лошадь действительно умеет добывать себе пропитание из-под снега, но древние источники не упоминают о лошадях монгольской породы, имевшихся «на вооружении» орды. Специалисты по коневодству доказывают, что монголо-татары ездили на туркменах, а это совсем другая порода, и выглядит иначе, и прокормиться зимой без помощи человека не всегда способна…

Кроме того, не учитывается разница между лошадью, отпущенной бродить зимой без всякой работы, и лошадью, вынужденной совершать под седоком длительные переходы, а также участвовать в сражениях. А ведь они, кроме всадников, вынуждены были нести еще и тяжелую добычу! За войсками двигались обозы. Скотину, которая тащит повозки, тоже надо кормить… Картина огромный массы населения, передвигающейся в арьергарде полумиллионного войска, с обозами, женами и детьми представляется довольно фантастической.

Соблазн для историка объяснять походы монголов XIII века «миграциями» велик. Но современные исследователи показывают, что монгольские походы не были напрямую связаны с перемещениями огромных масс населения. Победы одерживали не орды кочевников, а небольшие, хорошо организованные мобильные отряды, после набегов возвращающиеся в родные степи. Число выселявшихся было ничтожным даже для бурного XIII века. Так, ханы ветви Джучи — Батый, Орда и Шейбан — получили по завещанию Чингиса всего 4 тыс. всадников, т. е. около 20 тысяч человек, расселившихся на территории от Карпат до Алтая.

Вопреки распространенному мнению, кочевники куда менее склонны к переселениям, чем земледельцы. В самом деле, земледелец при хорошем урожае получает запас провианта на несколько лет и в весьма компактной форме. Достаточно насыпать в мешки муку, погрузить ее на телеги или лодки и запастись оружием — и можно пускаться в дальний путь, будучи уверенным, что ничего, кроме военной силы, его не остановит. Так совершали переселения североамериканские скваттеры и южноафриканские буры, испанские конкистадоры и русские землепроходцы, арабские воины первых веков ислама и древние, избороздившие вдоль и поперек Средиземное море. Кочевникам же гораздо труднее. Они имеют провиант в «живом» виде. Скот передвигается довольно медленно и должен иметь постоянное привычное питание. Даже смена подножного корма может вызвать его падеж. А без скота кочевник сразу начинает голодать. За счет грабежа побежденной страны можно прокормить бойцов победоносной армии, но не их семьи. Поэтому в далекие походы кочевники жен и детей не брали (вспомним хотя бы запорожцев!). Кроме того, люди привыкают к окружающей среде и не стремятся сменить родину без веских на то оснований.

В конце концов, историки остановились на тридцати тысячах воинов. Но и здесь возникают вопросы без ответа. И первым среди них будет такой: не мало ли? Несмотря на разобщенность русских княжеств, тридцать тысяч конников — чересчур малая цифра для того, чтобы устроить по всей Руси «огнь и разорение»! Они ведь (даже сторонники «классической» версии это признают) не двигались компактной массой. Несколько отрядов рассыпались в разные стороны, а это снижает численность «неисчислимых татарских орд» до предела, за которым начинается элементарное недоверие: могло ли такое количество агрессоров покорить Русь?

Получается заколдованный круг: огромное войско монголо-татар по чисто физическим причинам вряд ли смогло бы сохранить боеспособность, быстро передвигаться, наносить пресловутые «несокрушимые удары». Небольшое войско вряд ли смогло бы установить контроль над бо́льшей частью территории Руси. Чтобы выйти из этого заколдованного круга, приходится допустить: вторжение монголо-татар на самом деле было эпизодом шедшей на Руси кровопролитной гражданской войны. Силы противников были относительно небольшими, опирались они на собственные, накопленные в городах запасы фуража. А монголо-татары стали дополнительным внешним фактором, использованным во внутренней борьбе точно так же, как ранее использовались войска печенегов и половцев.

Дошедшие до нас летописные сведения о военных кампаниях 1237–1238 гг. рисуют классически русский стиль этих битв — сражения происходят зимой, причем монголы, степняки, с поразительным мастерством действуют в лесах (например, окружение и последующее полное уничтожение на реке Сити русского отряда под командованием великого князя Владимирского Юрия Всеволодовича).

Тут стоит рассмотреть более пристально не до конца понятую историками ситуацию с битвой при реке Калке. Отнюдь не степняки представляли на рубеже XI–XII вв. основную опасность для Киевской Руси. Наши предки дружили с половецкими ханами, женились на «красных девках половецких», принимали крещеных половцев в свою среду, а потомки последних стали запорожскими и слободскими казаками, сменив традиционный славянский суффикс принадлежности «-ов» (Иванов) на тюркский — «енко» (Иваненко).

В это время обозначило себя явление более грозное — падение нравов, отказ от традиционной русской этики и морали. В 1097 г. в Любече состоялся княжеский съезд, положивший начало новой политической форме существования страны. Там было решено, что «каждый да держит отчину свою». Русь стала превращаться в конфедерацию независимых государств. Князья поклялись нерушимо соблюдать провозглашенное и в том целовали крест. Но после смерти Мстислава Киевская держава стала быстро распадаться. Первым отложился Полоцк. Затем Новгородская «республика» перестала посылать деньги в Киев.