Книга Ирод Великий. Двуликий правитель Иудеи - Майкл Грант

Теперь же, в 27 году до н.э.

Ирод принялся за масштабную реконструкцию, наделив город не своим именем, а именем своего римского патрона. Как раз в это время Октавиан стал называть себя Августом — внушающим благоговение именем, символизирующим связь с новым порядком, известным нам как Римская империя или главенствующая власть. Август по-гречески — Себастос, и в результате Самария отныне должна была именоваться Себастией; эта местность, ныне на иорданской территории, оккупированной Израилем, по-прежнему называется Себастией. Она служила коридором между греческими городами, расположенными к западу и к востоку от собственно иудейской территории. Но главные ворота были обращены на запад, откуда шло основное торговое движение.

К воротам с обеих сторон примыкали две башни, все еще существующие, а дальше круглые башни во множестве украшали стены окружностью в две с половиной мили, видимые от самого побережья. За стенами тянулись украшенные рядами колонн улицы, форум и базилика, а на восточном склоне среди оливковых деревьев можно разглядеть очертания стадиона. Но поскольку город закладывался в честь Августа, почетное место отводилось храму его и Рима имени. К храму, воздвигнутому на западном краю вершины на развалинах дворца Омри и Ахава и эллинского акрополя, по примеру других левантийских священных сооружений примыкал покоящийся на насыпной платформе передний двор. На платформе у подножия ведущих к храму ступеней стоял алтарь имперских божеств, статуи которых виднелись поблизости.

Такое святилище было немыслимо на иудейских землях, но Себастия — эллинизированное образование. Правда, значительную часть жителей, возможно половину, составляли самаритяне — неортодоксальные евреи, являвшиеся коренным населением, — но правящие круги, как и государственное устройство, были греческими (и как показали последующие события, никоим образом не просемитскими). Так что в этом греческом анклаве Ирод не встретил возражений против возведения храма, посвященного неиудейским божествам, Риму и Августу, почитавшимся совместно во всем греко-римском мире. Более строгие иудеи были шокированы, но Ирод настойчиво продолжал возводить храмы Риму и Августу в целом ряде неиудейских центров в различных частях царства и римских провинциях. Но самой блестящей демонстрацией этого имперского культа был храм в Себастии.

Плодородная земля славилась своими превосходными фруктами. Ирод провел из соседней долины обильное орошение и основал поблизости образцовое поселение, названное Пять Деревень (Пенте-Комаи, ныне Фондакумия). Кроме того, он наделил 6000 поселенцев, призывавшихся на военную службу, хорошими земельными участками. Новобранцы были приданы особой части, в которой половина личного состава, 1250 пеших и 250 конных воинов, были выходцами из этого поселения. Неудивительно, что иудеи называли Себастию «крепостью для владычества в Иудее».

Ирод действительно считал, что может положиться на Самарию-Себастию, превратившуюся в базу для борьбы с Хасмонеями, снабжавшую его военным снаряжением и дававшую убежище его семье. А вскоре он связал себя с городом особыми узами, женившись на самаритянке. Он развелся с первой женой Дорис, казнил вторую — Мариамну и теперь женился на самаритянке Малфаке. Впоследствии этот брак стал самым значительным из всех его браков, потому что вновь родившиеся сыновья выжили и стали его наследниками. А в то время он послужил еще одним оскорблением чувств правоверных иудеев, поскольку самаритяне не относились к числу правоверных — как это наблюдается в отношении их немногих оставшихся в живых наследников и ныне. Но если смотреть под другим углом, этот брак Ирода был еще одним шагом к утверждению Самарии-Себастии как противовеса сомнительно благонадежному Иерусалиму.

Однако она была лишь одним из многочисленных оплотов Ирода. Пережитые им частые мятежи побудили его покрыть крепостями всю страну. Уже ранее упоминалось о его крепостях в Иерусалиме (Антония), Гиркании, Александриуме близ границы собственно Иудеи и Самарии, в Масаде у западного берега Мертвого моря. Кроме них существовали по меньшей мере четыре крепости. Одна из них господствовала над зимней столицей Иерихоном, в 15 милях к северо-востоку от Иерусалима. Возвышавшаяся над Иерихоном крепость, названная Кипрой, по имени матери Ирода, вероятно, была ей посмертным памятником. Ранее Иерихон охраняли две такие крепости, по обе стороны долины Вади-Килт, но Помпеи их разрушил. Теперь же на одной из них, расположенной на краю горы в местечке, ныне известном как Тель-эль-Акабе, проводились гигантские восстановительные работы. Ее гарнизон следил за дорогой Иерихон — Иерусалим; оттуда же далеко просматривались Мертвое море и голые безлюдные горы Моаб на другом берегу.

Эти горы теперь входили в Перею, провинцию, служившую Ироду восточной границей с арабами. И так же как Масада, Ореса и другие замки охраняли его южную границу с этим же государством — с целой системой фортификаций, ныне найденных в пустыне Негев, — две крепости, восстановленные в Перее, были предназначены защищать восточную границу. Одна, Махер (Мкаур), стояла в пустынной области к востоку от Мертвого моря, расположенная прямо к северу от непроходимого ущелья реки Арнон на открытой ветрам остроконечной вершине, высившейся над окружавшей ее со всех сторон суровой гористой местностью. Махер — одна из крепостей Александра Янная, но Ирод значительно расширил ее и превратил в самую укрепленную свою крепость после Иерусалима. Здесь, уже после смерти Ирода, находился в заточении Иоанн Креститель, пока, пленив своими танцами другого Ирода (Антипу), Саломея III не получила для своей мстительной матери голову узника. Ниже оставшихся на вершине руин, известных как висячий дворец (Эль-Машнака), в скале выдолблена большая сводчатая камера, которая, вероятно, и была темницей Иоанна.

В той же провинции за Иорданом на северо-запад от Мертвого моря поднималась гора, на которой стояла вторая перейская крепость. Ныне это Эль-Хуббейса, а тогда крепость называлась Геродиум. Но название вносило путаницу, так как на другом берегу Мертвого моря в Джебель-Фуреидис в районе Текоа в семи милях к югу от Иерусалима находился большой, более известный Геродиум. Крепостью отмечено место, где Ирод, спасавшийся с семьей от парфян в 40 году до н.э. выиграл самую важную битву в своей жизни, отражая ожесточенную атаку враждебно настроенных иудеев. Но место было выбрано и по соображениям безопасности. Как и находившаяся в нескольких милях Гиркания и Антония в самой столице, этот западный Геродиум вряд ли мог отразить нападение внешнего врага: крепость эта была предназначена держать в покорности жителей Иерусалима и служила местом заточения непокорных. Впоследствии она стала местом захоронения самого Ирода, отдавшего ей предпочтение перед построенным в столице семейным мавзолеем.

Путешественник, направляющийся из Иерусалима в Вифлеем, если глядеть на юг, видит возвышающийся над окружающей территорией огромный темный конус этого Геродиума. Первоначально здесь бок о бок, как женская грудь, высились два конуса-близнеца, но Ирод отсек верхушку восточного и сделал выше, а также укрепил западный, где и воздвиг Геродиум. На вершине встала круглая крепость с четырьмя круглыми башнями, одна выше трех других — закругленный вариант крепости Антония. По окружности укрепления проходил коридор, внутри находились царские покои и купальни. С северной стороны все еще можно видеть большую каменную лестницу, а у подножия горы следы поселений и купальню с беседкой посередине; естественно, вокруг разросся парк. Вода подводилась от источника близ Вифлеема по сохранившемуся до сих пор акведуку, орошавшему окружающую местность и пополнявшему находящиеся под цитаделью резервуары с дождевой водой. Такие облицованные гидравлическим цементом резервуары были характерны для горных крепостей Ирода. Равным образом характерными были массивные каменные откосы или гласисы («скользкие скаты»), круто спускавшиеся от главной башни. И все крепости вне столицы располагались таким образом, чтобы можно принимать сигналы по крайней мере от одной из них, а в некоторых случаях между ними ставились сигнальные посты.