Книга Космос. Марс - Никита Андреев

— Мы маневры торможения и центровки совместим, — сказала она.

— И сэкономим пятнадцать процентов топлива, — закончил за нее Стивенсон, но в голосе не было ее уверенности.

Наступило молчание. Покровский грыз ноготь на большом пальце руки и всматривался в экран, на котором корабль пролетал снова и снова мимо Марса.

— Кэп, а вы изучили историю подобных захватов? — спросил он следом.

Командир Стивенсон принял полу сидячую позу, сложив руки перед собой.

— Ее нет. Мы будем первыми.

Покровский рассмеялся. Остальные пялились на него, не соображая, как на все это реагировать.

— Так это опять виртуальные расчеты. Сказать вам как будет на самом деле? — Покровский взял такой же болтик, только на этот раз кулак снес болтик, словно клюшка шайбу. — Станем еще одним источником идолов для марсиан. Так и вижу, как мой череп висит на входе в их пещеру и предупредительная надпись: «Эти дураки прилетели спасти нас»

— Я все перепроверила. Данные сходятся, — вмешалась Нака.

— Ты уже рассчитала однажды курс, — огрызнулся Покровский.

— Давайте конструктивно, — предложил Стивенсон и выставил руки перед собой словно судья на ринге. — Это безусловно рисковый шаг.

— Безусловно… — согласился Покровский. — Самоубийственный.

— Если бы запасы топлива были выше, я бы даже не рассматривал этот вариант, — продолжал Стивенсон. — Но мы имеем то, что имеем. Если разгоним реактор сейчас, то вероятно окажемся в глубоком энергетическом кризисе. На орбите Марса придется отключить реактор и перейти на питание от солнечных батарей. Их мощности не хватит для питания и половины приборов.

— Я за. Лучше померзну чем сдохну, — вставил Покровский, постучав себя по груди.

— Вероятность слишком высока, чтомы вообще его никогда не запустим снова. Доктор Пател, с точки зрения астрофизики, насколько гравитационный захват осуществим?

— Теоретически. Без экспериментальных данных риск слишком велик.

— Верно говорит, док, — сказал Покровский, направив указательный палец на доктора. — Послушайте, я знаю этот реактор, знаю его возможности. Раз мы еще не взорвались к чертовой бабушке нужно выжимать из него все прямо сейчас. Впереди два месяца полета, случиться может все что угодно. В космосе нет пожарных и скорой помощи, никто не придет. Есть только мы, и решать должны мы. То есть выбирать вариант с наименьшим риском.

Командир Стивенсон задумчиво потер подбородок.

— Летописец, а ты что замолчал?

Молчанов прикусил губу.

— Я не обладаю нужной квалификацией.

— Да брось, тут же все очевидно.

— Полагаю, что решение все равно останется за ЦУПом, — сказал Молчанов.

Все уставились на экран. Спустя какое-то время прозвучал звуковой сигнал, означающий поступление нового сообщения.

— ЦУП одобрил гравитационный захват, — на выдохе сказал командир Стивенсон. — Будем готовиться к консервации двигательной установки.

— К черту ЦУП, — Покровский вылетел в середину, покрутился вокруг, заглянув каждому в лицо, и в конце обратился к командиру. — Мы сделаем все сами.

— У ЦУПа право последнего голоса, — сказал Стивенсон. — Мы обязаны подчиниться или они возьмут управление кораблем удаленно.

Покровский блеснул глазами. Зрачки расширились, как если бы команда красных пошла в последнюю атаку на ворота противника.

— Они не успеют. Я знаю, как разогнать реактор в ручном режиме. Когда они поймут у них уже не будет выбора.

Командир Стивенсон вздохнул, чтобы приказать Покровскому вернуться на место и выполнять приказ, но что-то пошло не так. Стивенсон продолжал слушать.

— Кэп, ты должен диктовать условия.

Молчанов и доктор Пател наблюдали за Стивенсоном, в отличие от Наки, которая опустила взгляд в пол и выжидала.

— Это самоубийство, и ты это знаешь, — продолжал Покровский. — На кону наша миссия, наши жизни. Нужно действовать прямо сейчас. Мы все разделим ответственность.

— Я согласен, — сказал доктор Пател. — Сейчас не время менять утвержденную программу.

— Прав док. Самолет нужно спасать в небе, а не в ста метрах от земли, — сказал Покровский.

Он дышал глубоко и быстро, словно пробежал марафон.

— Может стоит еще раз поговорить с ЦУПом? — нарушил тишину Молчанов.

Командир Стивенсон посмотрел на экран, куда постоянно поступали данные от ЦУПа и последние новости из Сети.

— Поздно. Они уже сделали официальное заявление.

Ричард Пател посмотрел на Покровского с видом проигравшего. Покровский снял с запястья датчик движения и продемонстрировал всем, затем отбросил в сторону.

— Они ничего не увидят. Мне нужен час. И Нака, — Покровский указал на нее пальцем. — Не вздумай доложить в ЦУП.

Нака задрожала, не решившись даже взглянуть на него. Ричард Пател скривил лицо и посмотрел на нее, как на нечто отвратительное.

Покровский полетел к переходу.

— Стоп, — сказал Стивенсон.

Лицо командира напряглось и покраснело. Он обернулся к Наке и произнес:

— Подготовить двигательную установку к длительной консервации.

Нака кивнула и пулей вылетела из модуля.

— Нет, нет — воскликнул Покровский. — Не делай этого, кэп.

Покровский вернулся на прежнее место и завис перед командиром. Стивенсон поднял на него взгляд.

— Мы сделаем, как приказал ЦУП.

— Ты знаешь, что это не правильное решение. Так какого хрена? — заорал Покровский, перейдя на русский.

— Я выполняю приказ.

Покровский взмахнул рукой и выбил у Стивенсона из рук модуль-компьютер. Устройство отлетело, Ричард Пател успел поймать его, прежде чем оно врезалось в стену.

— Я из-за тебя подыхать не собираюсь, — Покровский тыкнул в Стивенсона пальцем. — Летописец, док вы со мной.

Молчанов и доктор Пател переглянулись. Стивенсон выпрямился напротив Покровского.

— Я отдал прямой приказ.

Лицо Покровского каменело.

— Ты всех нас погубишь, поганый янки.

— Немедленно успокойтесь бортинженер и займитесь своей работой, — сказал Стивенсон на ломанном русском.

Между ними возникло такое напряжение, что казалось воздух искрился.

— Заняться своей работой? Именно это я и собираюсь сделать. Док останетесь здесь и будете делать то, что я скажу по рации, летописец ты поможешь мне в реакторном. А если командир Стивенсон попытается помешать, он будет задержан.

— Я подчиняюсь командиру Стивенсону, — сказал доктор Пател.