Книга Страстная Лилит - Виктория Холт

Аманда сказала, что она многого не знает, поэтому не может ответить, согласна ли она с Фритом; но если отмена законов о торговле зерном действительно означает, что у бедных будет больше еды, то она уверена, что Пиль... и Фрит правы.

– Не говори так своему отцу, – со смехом сказала миссис Лей.

Мисс Робинсон молчала, и Аманда заметила хорошо знакомое выражение страха на ее лице.

Позднее, в гостиной, Фрит спросил Аманду:

– Обычно вы раньше ложитесь спать, не так ли?

– Много раньше.

– Вы устали?

– Нет. Хотя я и ложусь раньше, но редко засыпаю к этому часу.

– Вы все еще выглядите девочкой. Ни это голубое платье, ни новая прическа вас не изменили.

– Да. Думаю, не изменили.

– Надеюсь, я не обидел вашего отца. Как вы полагаете? Она молчала, а он рассмеялся громко и заразительно, как смеялся и его отец.

– Ну ладно, теперь уж ничего не поделать, верно? Старшее поколение абсолютно уверено, что это они повзрослели к шестнадцати, а мы настолько умственно отсталые, что до старости останемся шестилетними.

– Они так думают?

– Да. Не позволяйте им изводить вас, Аманда. Отстаивайте свои права. Именно это я и собираюсь делать. Открыть вам тайну? – Он наклонился в ее сторону, глаза его блестели. – За нами наблюдают, имейте в виду. Забавно, когда делаешь вид, что болтаешь о пустяках, а говоришь об очень серьезных вещах. Послушайте, Аманда. Я определенно не собираюсь быть священником.

– Они вас заставят, не сомневайтесь.

– Заставят меня?! Они не смогут. Можно подвести лошадь к воде, но нельзя заставить ее пить. Слышали об этом, мисс Аманда?

– Да, конечно.

– И это правда.

– Можно загнать лошадь в воду.

– Это не заставит ее пить.

– Можно не давать ей пить, пока ее не одолеет жажда, тогда она кинется пить.

– Вы – философ, Аманда. Такие аналогии не работают. Я не лошадь, а церковь не пруд. Говорю вам определенно: я никогда не стану священником. А вот еще один секрет. Я начал заниматься врачебной деятельностью. Тетке я уже сказал. Поэтому она и не смогла прийти сегодня. Она убита горем, разочарована и так далее. Сегодня вечером я скажу отцу.

– Ах, Фрит, это замечательно. Вас никто не сможет остановить. Тем не менее они никогда не поймут, почему вы предпочли профессию врача, а не священника.

– Должны будут, в конце концов. Это так просто. Меня больше интересуют тела людей, а не их души.

– Это великолепная профессия, лечить больных. Я думаю, это самая великолепная профессия из всех...

На глаза ее навернулись слезы, и он посмеялся над этим.

– Дорогая Ниобея! Ну, ради Господа, не плачьте сейчас. Они подумают, что я вас извожу. Вы по-прежнему много плачете?! Алиса всегда доводила вас до слез, когда пела ту старую балладу о девушке, оставившей дом в снегопад и замерзшей. Я сейчас прочту вам нравоучение, Аманда. Вы слишком сентиментальны, поберегите слезы для собственных бед, не тратьте чувства на других людей. Понимаете ли, не все люди такие хорошие, как вы. Я не помышляю о ликвидации человеческих страданий. Мне интересно забраться в человеческое нутро, чтобы посмотреть, что там. А кто эта черноглазая ведьма, появившаяся во время обеда?

– Лилит... Вы знаете Лилит.

– Лилит... конечно. Я не узнал ее сегодня. Прежде я не обращал на нее внимания.

К ним подошла Лаура.

– Думаю, вам придется прощаться, дорогая, – сказала она Аманде. – Она впервые так поздно не в постели, Фрит. Я собираюсь попросить мисс Робинсон проводить ее наверх.

– Спокойной ночи, – сказала Аманда Фриту. Он взял ее руку и склонился над ней.

– Надеюсь быть приглашенным, когда вы в следующий раз будете на своем званом обеде.

Когда мисс Робинсон помогала Аманде расстегнуть ее платье, та заметила, что руки гувернантки дрожат. Под влиянием неожиданно нахлынувшей жалости она повернулась и, обняв ту за худенькие плечи, сказала:

– Робби, когда я выйду замуж, я никого... никого, кроме вас, не приглашу к своим детям в гувернантки. Торжественно обещаю. Клянусь.

* * *

Лилит видела, как они выезжали из конюшни – Аманда, Фрит и его сестра Алиса. Лилит смотрела только на юношу. Он был высок, и его прямые волосы почти скрывала плотно прилегающая шапочка. В костюме для верховой езды он был так же красив, как за обеденным столом; на самом деле он был красивее всех когда-либо виденных Лилит мужчин.

Ах, если бы это она ехала с ним на лошади! Она представляла себя в изящном костюме для верховой езды, скачущей галопом, и смеющегося Фрита, догоняющим ее и зовущим ее по имени с тем характерным протяжным произношением, над которым она когда-то смеялась, и никогда впредь, она знала это, не станет смеяться; потому что в будущем не станет смеяться ни над чем, что бы он ни делал.

Миссис Дерри послала за ней Бесс.

– Что поделываем? – спросила Бесс. – Ступай чистить картошку. На что пялишься?

Никогда прежде не осознавала она так глубоко несправедливость жизни. Грязная коричневая вода текла по ее руке до локтя, когда она со злостью тыкала ножом в картошку и думала об Аманде на лошади, гарцующей, галопирующей, и о нем рядом с ней.

Она улеглась на постели Аманды после званого обеда и заставила ее рассказать ей все, о чем говорилось в тот вечер; но сама обращала внимание лишь на то, что говорил и делал Фрит. С того дня, когда Аманда была на ярмарке и видела танец Саломеи, Лилит мечтала надеть розовое платье, украшенное красными розами, танцевать, как танцевала Саломея, и сбрасывать с себя вуаль за вуалью, чтобы предстать перед восхищенной публикой в облегающем тело трико. Теперь у нее появилась еще одна мечта в дополнение к той.

Картошка была очищена и лежала в кастрюле. Теперь все были заняты, и Лилит выскользнула из кухни. Ей необходимо было уйти из дома; о последствиях она не заботилась.

Она пустилась бежать изо всех сил с крутого, ухабистого холма мимо сооружений у подъемного моста в городок; она промчалась через мост и не останавливалась, пока не добежала до домика у западного причала. Она была рада встретить бабку Лил у дверей.

– Вот так неожиданность, моя красуля.

Лилит уселась рядом со старухой; она глубоко дышала, а глаза блестели от сдерживаемых слез.

– Ты удрала?

– Мне захотелось домой. Мне захотелось поговорить с тобой.

– Ну и так, что случилось в доме Леев, что заставило тебя это сделать? Расскажи своей старой бабушке.

– Они подумывают выдать Аманду замуж, – ответила Лилит.

– Что же, это меня не удивляет. Она растет. Ей уж почти шестнадцать. Как раз время выходить замуж.