Книга Последний алхимик - Юрий Корчевский

– Ты не торговал ли раньше? Опыт чувствуется.

А ещё через три дня Матрёна пришла, две деньги вернула. Немного, но начало положено. И её деньги на бумаге из долга вычел. Матрёна сопит обиженно.

– Тимохе жерди брать дозволил, а я как же?

– Так он сам попросил, от тебя просьбы не слышал.

– У него навес будет, с прилавком, как в городе. А я вроде нищенки на подаянии.

– А осилишь? Мужская рука нужна.

– Сын сделает, ему уже тринадцать.

Это сейчас тринадцать – ещё ребёнок неразумный. В пятнадцать юношей в дружины брали, новиками, обучали ратному бою. А девушки в эти лета вполне замуж выходить могли.

– Завтра приходи, я с Тимофеем место при тракте выбирать пойду. И для тебя место присмотрим.

– Славно-то как! Буду!

В том, что придёт, Никита не сомневался. Матрёна вдова, сидеть ей не за кем, детей поднимать надо. Жизнь заставила деятельной быть. Никита таких уважал.

С утра на тракт пошли. Ближняя обочина на землях Анны Петровны, а противоположная уже боярину Сыромятникову принадлежит. Нашли место неплохое, с тракта съезд к имению, рядом место подходящее, аршин сто длиной и пять шириной. И лавку поставить можно, и возку или подводе остановиться, не мешая проезду других.

– Тимофей, ставишь здесь, первым будешь. В длину шесть-семь шагов. Матрёна, ты по соседству.

– Он же мне рыбой все пирожки провоняет! Дальше хочу.

– Места хватает, не ссорьтесь. Но строго в одну линию. Тимофей, верёвку натянешь, чтобы ровненько. Во всём порядок нужен.

– Это верно.

На следующий день у крыльца Никиту незнакомый мужчина поджидал.

– Доброго здоровьичка! – поклонился он.

– Родственник Тимофея?

– Он самый. Шорником хочу быть при имении.

Шорник – профессия востребованная. Для лошадей, основной тягловой силы, сбрую делает, хомуты, сёдла. В имении такого не было, селяне на торг в Старицу ездили.

– Опыт-то есть? Сладишь?

– Раньше-то получалось.

– А что в Старице ремесло не завёл?

– Дык избы-то своей нет, угол снимаю. Всё, что выручил на сбитне и медовухе, на еду уходит и хозяину за крышу над головой.

– Избу ставить хочешь?

– За тем и пришёл.

– Условия знаешь?

– Десятину с прибыли барыне, ещё столько на церковь.

– Не забудь, каждое десятое бревно также отдаёшь. Пилишь, возишь, избу ставишь сам. Если изделия свои продавать будешь – место у тракта выделю.

Шорник, именем Парфён, только кивал. Никита с ним в деревню прошёл.

– Избу вот здесь ставить дозволяю, запомнил?

Парфён помялся, Никита сразу понял, о чём шорник просить будет.

– Деньги для начала дам, но только после того, как избу увижу.

Никита всё же человека незнакомого опасался. Дай ему рубль, а он на свой сбитень пустит. Хоть и ручался за него Тимофей, но всё это слова. Случись неприятность, чем Тимофей рассчитываться будет? Свой селянин – другое дело. Изба здесь, семья, да и соседи его знают – не лентяй ли и пустобрёх.

Неделю шорник с семьёй да ещё одним мужиком, родственником, лес валили, на лошади волокушей таскали. А потом венец за венцом избу поднимать стали. Никита почти каждый день инспектировал, убедился – трудолюбив Парфён. Солнце встало, и он на ногах, и так до заката.

Через две седмицы избу закончил. Крышу деревянными плашками накрыл. В ряду старых, покосившихся избёнок его изба хоромами показалась. К Никите пришёл.

– Готова изба. Завтра семью перевозить буду.

– Славно. Сколько тебе на обзаведение ремеслом надо?

– В рубль уложиться должен.

Никита долг на бумаге записал, деньги отдал.

– А жёнка у тебя что умеет?

– Платки пуховые вязать, только в имении я коз не видел.

– Встанешь на ноги, сам купишь.

В полдень следующего дня по дороге мимо имения в деревню телега проехала со скарбом. На задке дети малые сидят, за телегой старшие дети с мамашей идут. Никите приятно. Больше работников – больше доход. А деньги потихоньку капали. За первый месяц Тимофей половину долга отдал, а Матрёна четверть. Деревенские, как увидели, что переселенец избу справную поставил, гурьбой к Никите.

– Мы тоже избы хотим!

– А чего же раньше не ладили?

– Барин, что помер-то, лес пилить не давал.

Никита людей уже узнал, кто на что способен.

– Тебе, тебе и тебе дозволяю. Ладить избы будете в ряд, по соседству с избой Парфёна.

– А мы как же? – обиделись другие.

– Трудом заслужить надо. Вот ты, Герасим, после огорода чем занимаешься?

– Дык отдыхаю.

– Знаю я, как отдыхаешь. Кости с другими бросаешь, а изба покосилась, скоро завалится.

Кости, это когда бросают очищенные и вываренные до белизны мелкие кости животных, обычно на интерес. Слава богу, карты игральные до деревни ещё не дошли, а в городе, в кабаках, поигрывали.

И закипело строительство. Каждому хочется избу красивой сделать. На крыше конёк резной, расписной, такие же наличники на окнах. В старых избах полы земляные были, а в новых уже деревянные, на городской манер. Ожила деревня, дух соперничества появился. За первыми мелкими торговцами – рыбаком и пекарем – следили. Смотрели, а у них дела медленно и трудно, а в гору идут. А уж когда Тимофей всей деревне объявил, что с долгом рассчитался и избу новую ставить будет, пошли к Никите, по одному-два.

Никита решил по весне оставить всего два огорода, на прокорм селянам и барыне со слугами. Огороды – не чета современным, по сто шагов, а то и более в длину, да в ширину – тридцать-сорок. Такой ещё поди обработай. А остальную пахотную землю отдать под лён и коноплю. Рискованно, но без риска не вырваться из нужды. Селянам помочь надо. Беда в том, что земли тощие и у каждого деревенского небольшой клочок земли, да и то не свой. А если не свой, то большого энтузиазма нет, не заинтересованы люди в конечном результате. Кто хорошо работал и кто спустя рукава, одинаково по весне голодали. Заинтересовать надо, пусть вкалывают, но и получают прибыль, жизнь улучшают. Свой интерес, он всегда у человека на первом месте. Иногда задавался вопросом. Зачем лично ему это надо? Он не специалист сельского хозяйства, допустит ошибку – засмеют, а Анна Петровна выгонит. Прожектёр! Но пока удавалось. Упорен Никита был, в науке без этого никуда. А ещё мысль была. Никто не знает, когда умрёт, поэтому каждый день надо прожить с полной отдачей, а не лёжа с банкой пива перед телевизором.

Погода начинала портиться, по утрам прохладно стало. Селяне убирали в закрома всё, что осталось на огородах. Большую часть свозили в амбары барыни, часть себе на прокорм. Барыне налог отдавать надо, часть себе и прислуге оставить, оставшееся – на продажу.