Книга Андерсен - Шарль Левински

Детский врач – извините: педиатр – попытался её успокоить. Мол, нет никаких причин для тревоги. Наш Йонас совершенно нормальный ребёнок.

Луж самый хорошенький из всех – это однозначно.

73

Сегодня Хелене плакала часами, и я не мог её утешить. В конце концов она приняла снотворное, а завтра ей, надеюсь, станет лучше.

Мне её ужасно жаль. Она ревела, что плохая мать и что Гном это тоже чувствует. Что он никогда не будет её любить, она знает, никогда в жизни; и что между ними стоит стена, отторжение, которое ей не преодолеть. Разумеется, она только воображает себе это, но именно потому, что это лишь воображение, её и невозможно переубедить.

Госпожа д-р Штеенбек полагает, что для тревоги нет причин, настроение проистекает не от истинных проблем, а из-за гормональной перестройки. Послеродовая депрессия.

Гормоны ли, не гормоны, а Гному не на пользу, если мать срывается в такую эмоциональную яму. Когда Хелене наконец заснула, я взял его на руки и качал. Иногда он посреди сна раскрывает глаза – и тогда в его лице появляется что-то вроде разочарования, хотя это скорее всего боли в животике. Может, поэтому Хелене и пришла в голову такая безумная идея, что дитя её отторгает.

Семимудрых нашихя в тот вечер спровадил. (Хелене не любит, когда я так называю её родителей, но я считаю, что определение им очень подходит). Они отправились в концерт. Естественно, билеты им должен был организовать я. Ведь мне же больше нечего делать.

Потом мама помогала мне сделать последние приготовления в квартире. Детскую кроватку можно складывать, а для начала мы поставили её в нашей спальне. К ребёнку придётся вставать каждые пару часов, и практичнее, чтоб было недалеко. Пока что Ионас очень спокойный младенец, но было бы чудом, если бы так оставалось надолго.

Коллеги на работе (Федерико это организовал) подарили нам подвеску для детской кроватки. Если потянуть за шнур, она не только двигается, но и играет музыку. «Guten Abend, gut Nacht». Хелене хотя и говорит, что я ничего не понимаю в музыке, но эту мелодию я всё-таки узнал.

Я немного нервничаю (Ты будешь над этим смеяться, когда в восемнадцать лет прочитаешь эти строчки) в моей новой роли. Что-то вроде волнения перед выходом на сцену. Хочется всё сделать правильно, и всё время тебя от чего-нибудь предостерегают. Если верить всему, что Хелене вычитала в умных книжках от Макс, то обеспечить ребёнку пожизненную травму может поистинё всё что угодно.

Было бы гораздо практичнее, если бы дети рождались уже взрослыми. Или хотя бы в том возрасте, когда с ними можно говорить.

74

В последний день в больнице произошло такое, что я обязательно должен записать, чтобы когда-нибудь потом мы все вместе смогли посмеяться над этим. Я веселился как молочник, нарисованный на молочном фургоне, хотя, разумеется, делал вид, что мне очень стыдно.

Я пообещал семимудрым отвезти их на вокзал. Ведь они не могут себе позволить такси, бедные. Мать Хелене уже стояла в пальто и демонстративно поглядывала то и дело на часы. Но я – перед тем как сыграть роль шофёра – должен был ещё раз перепеленать Йонаса. Пока Хелене ещё не вполне встала на ноги, это была моя обязанность. Ну, руки у меня и правда не самые ловкие в мире (это у меня от мамы), однако это не повод, чтобы Луизе встала над душой и комментировала каждое моё неверное движение. Если она так же обращается со своими учениками, как со спутником жизни её дочери, то я даже представить не в силах, чтобы кто-нибудь выбрал её в любимые учительницы. Правда, эта избранность может значить для неё не так много.

(Дорогой Йонас, она – Твоя бабушка, может быть, она баловала тебя все эти восемнадцать лет на всю катушку, и ты любишь её горячо и искренне. Я даже надеюсь, что так оно и есть. Тогда и ко мне она наверняка стала благожелательнее. Но пока что мне кажется, что она путает меня со своей собакой и хочет научить меня становиться перед ней на задние лапы).

Так или иначе; в какой-то момент я так разнервничался; что сказал: «Тогда сделай это сама!» Чего; вероятно; она и хотела от меня добиться. Она тут же приступила к делу с таким высокомерным выражением на лице: мол; я профи; а ты новичок. Ионас лежал на спине; и когда она его обнажила; он её описал. Да попал точно в цель: прямо в лицо. Удивительно; что такой маленький младенец оказался способен пустить такую сильную струю.

Я сохранял полную серьёзность и ставлю себе это в большую заслугу. Кое-кто получал Оскара и за куда меньшие актёрские достижения. Петер; мой будущий тесть; тактично отвернулся; чтобы его жена не застукала его за усмешкой. А то бы она записала ему выговор в классный журнал. Обычно они оба чёрствые как сухари.

Сама она; конечно; сделала вид; что не придаёт делу трагизма; а что ей ещё оставалось. Но с этого момента она была молчалива. По дороге на вокзал ни разу не высказалась насчёт моего стиля вождения. Уже за одно это Йонас заслуживает награды.

Я знаю; это некрасиво с моей стороны; но я как-то не огорчён тем; что они живут от нас так далеко.

75

Наконец-то свершилось: мне разрешили забрать Хелене и Йонаса домой. Фанфары и барабанная дробь!

Но сперва пришлось побегать по больнице; подписывая в разных кабинетах какие-то бумаги. Как будто я что-то купил на строительном рынке – и на кассе мне пропечатывают гарантийное свидетельство. Притом что мы совсем не собираемся обменивать Йонаса по гарантии; хахаха.

Когда покидаешь клинику с младенцем на руках; в этом есть что-то торжественное. Все встречные тебе улыбаются. Одна пожилая женщина; что стояла у выхода со своей капельницей и жадно курила, даже попросила у меня разрешения дотронуться до Ионаса – мол, это принесёт ей счастье. Я предпочёл бы ей этого не позволять, кто знает, какая у неё болезнь, но это было бы совсем невежливо. И она осторожно приложилась к нему кончиками пальцев.

Цветочные композиции, которые нам присылали в больницу, мы оставили там. Они и так всё время стояли в холле, потому что Хелене плохо переносит ароматы цветов. Кажется, бывает не только токсикоз беременности, но и токсикоз послеродовой. Я попросил медсестру отдать цветы тем, к кому никто не приходит.

Четыре дня назад я подруливал к больнице с лихостью Михаэля Шумахера. А теперь, по пути домой, меня мог бы обогнать любой дедушка на ископаемой модели. Так осторожно я не ездил ни разу за всю мою жизнь. Сзади мне сигналили, потому что я тормозил перед каждым перекрёстком, чьё бы там ни было преимущество движения. Но ведь я вёз бесценный груз. Хелене сидела на заднем сиденье, держа Йонаса на руках. Вообще-то, ему полагалось быть пристёгнутым к детскому креслу, но у меня ещё руки не дошли купить его. Очень уж много всего нужно было сделать в последние дни. Но я хотя бы наскоро заскочил на автомойку и пропылесосил салон внутри ради гигиены перед тем, как забирать их из больницы.

В нашем районе иногда по десять минут приходится колесить по округе в поисках места для парковки. А на сей раз свободное место оказалось прямо перед домом. Люди знают, что они должны Йонасу.