Книга Печать василиска - Татьяна Корсакова

Стоило только Але так подумать, как товарищ Федор резко обернулся и уставился на нее испуганным, немигающим взглядом. Впрочем, испуганным он был всего лишь мгновение, а потом простоватое веснушчатое лицо расплылось в широкой улыбке, и товарищ Федор призывно помахал Але рукой. Она улыбнулась в ответ и вошла в зимний сад.

Внутри парило, вкусно пахло какими-то незнакомыми цветами, а под ногами тихо поскрипывал щебень.

– Доброе утро! – товарищ Федор вынырнул из-за высокой, в два человеческих роста, пальмы, сорвал с головы фуражку. – Гуляете? А я вот тут решил... перестановку сделать. А Мурзик, – он кивнул в сторону притаившегося среди горшков кота, – мне помогает, говорит, куда нужно фикус поставить, чтобы тому хорошо рослось.

Аля кивнула. Похоже, из Мурзика еще тот помощник, если они на пару с товарищем Федором до сих пор не пристроили несчастный фикус.

– Мне когда плохо, то лучше не головой, а руками работать, – сообщил товарищ Федор громким шепотом. – Я когда руками работаю, то думать забываю и отдыхаю от мыслей. А сегодня у меня слишком много всяких плохих мыслей в голове, надо много руками работать.

Памятуя о рассказе Толика, Аля не стала удивляться такому странному заявлению. Бедный парень сегодня утром нашел труп. Это, что ни говори, серьезное испытание даже для человека со стабильной психикой, а такому, как товарищ Федор, чтобы успокоиться, приходится переставлять с места на место фикус.

– Он проснулся, – товарищ Федор бросил на Алю затравленный взгляд. – Я его сегодня слышал.

Она не стала спрашивать, кто именно проснулся. В этом странном месте, похоже, все разговоры только об одном – о Василиске, озерном змее.

– Как ты его слышал, товарищ Федор?

– Он там был, когда мы Григория нашли, он лежал на дне и все видел, а когда понял, что я могу его слышать, позвал меня. Я не послушался, утек, – он виновато посмотрел на Алю. – И так мне страшно стало, что аж коленки задрожали. Я, наверное, трус, да?

– Ну что ты! – Аля успокаивающе погладила парня по вихрастой голове. – Любой бы на твоем месте испугался.

– Если бы я послушался, он бы, наверное, всплыл и посмотрел на нас... так, как посмотрел на Григория... – Товарищ Федор закрыл лицо руками и вот так, не отрывая ладоней от лица, продолжил: – Он и раньше просыпался. Мне бабушка рассказывала, как он во время войны немцев на дно уволок, но тогда он почти сразу успокоился, уснул, а теперь проснулся совсем, – он немного помолчал, а потом посмотрел на Алю в упор своими ясными васильковыми глазами: – Плохое это место. Уехать бы вам отсюдова, пока не поздно.

– Не могу, некуда мне уезжать, – врать этому наивному и удивительно искреннему человеку Аля не могла. Да и зачем ей врать?

– Так всегда бывает, – он кивнул. – Бабушка говорила, что его зов достанет и за сто верст. Он всех зовет, кто ему нужен. Вот и вас позвал...

– А как он их зовет? Ну, тех, кто ему нужен? – спросила Аля.

– Не знаю, – товарищ Федор пожал плечами. – Как-то зовет... Я просто понял, точно у меня в голове начали картинки всякие яркие появляться...

Он хотел еще что-то сказать, но тут в зимний сад вошла Елена Александровна.

– Алевтина! – экономка помахала рукой. – Не могли бы вы подойти ко мне на пару слов?

– Одну минуту, – Аля вплотную приблизилась к товарищу Федору, спросила торопливым шепотом: – Скажи, а Настасья-утопленница только на топи появляется или еще где-нибудь?

– Настасья? – парень взъерошил волосы. – Нет, ее только на болотах видели. Ну, еще иногда на озерах.

– А здесь, в доме?

– В доме она не появляется. Не любит она дом-то. Да и дорога сюда для нее накрепко запечатана.

– Чем запечатана? – Аля вспомнила, как томилась у открытого окна и не могла войти внутрь ее ночная гостья, и по позвоночнику опять побежал привычный уже холодок.

– Печатью Василисковой – вот чем! – сказал товарищ Федор и испуганно втянул голову в плечи.

– А что это за печать такая?

– Печать? – взгляд товарища Федора сделался вдруг непонимающим и совершенно пустым, точно в комнате, где горел яркий свет, выключили рубильник, даже глаза потемнели. – Какая печать, хозяйка?

Аля тяжело вздохнула, ласково потрепала парня по голове.

– Пора мне, товарищ Федор. Вон Елена Александровна уже сердится.

Елена Александровна не сердилась, но, похоже, начинала нервничать.

– Не понимаю, о чем можно так долго говорить с этим дурачком? – она неодобрительно покосилась на обнимающегося с котом товарища Федора.

– Мне кажется, он славный мальчик, – Аля пожала плечами, на прощание махнула товарищу Федору рукой.

– Из-за этого славного мальчика сплошные хлопоты, – экономка раздраженно покачала головой. – Слыхали, что сегодня утром на озере случилось?

Аля молча кивнула.

– И вот, поди ж ты, и тут без нашего юродивого не обошлось!

– Елена Александровна, вы меня зачем звали? – спросила Аля. Обсуждать товарища Федора с этой грымзой ей не хотелось.

– Это не я, это Игнат Петрович, – экономка, похоже, почувствовала ее неприязнь, обиженно поджала тонкие губы. – Он просил передать, что ждет вас на причале, – она кивнула в сторону озера, а потом, после многозначительной паузы, добавила: – Давно уже ждет. А ему тяжело находиться на свету, вы же знаете.

– Уже иду, – Аля направилась было к выходу, но тут вспомнила, что так и не поговорила с экономкой о новой комнате. – Елена Александровна, в моей спальне сломана дверь, – сказала она тоном, не подразумевающим дальнейших расспросов, – не могли бы вы дать мне ключ от одной из пустующих гостевых комнат на втором этаже?

Похоже, ночное происшествие уже не было тайной для обитателей Полозовых ворот, потому что экономка саркастически усмехнулась и сказала нарочито официальным тоном:

– Конечно, Алевтина. После разговора с дедом найдите меня, я выдам вам ключ от новой комнаты. Спальня по соседству с Дмитрием Сергеевичем вас устроит?

По правде сказать, будь ее воля, с этим гадом Аля и в одном доме жить не стала бы, не то что в соседней комнате.

– А других вариантов нет? – спросила она.

– Других нет, – экономка покачала головой, – остальные комнаты еще не приведены в надлежащий порядок.

– Хорошо, – Аля вздохнула, – я зайду к вам за ключом.

– Буду ждать, – не говоря больше ни слова, Елена Александровна выплыла из зимнего сада.

Аля секунду постояла в раздумьях, а потом вышла следом.

* * *

Дощатый настил тихо поскрипывал под ногами, вода в озере была черной и неподвижной, а на площадке, которой заканчивался настил, в плетеном кресле спиной к Але сидел дед.

– Доброе утро, – она обошла кресло, остановилась перед дедом.