Книга Коварные алмазы Екатерины Великой - Елена Арсеньева

– Наконец-то. Я думала, ты никогда не решишься спуститься!

Вот это уверенность в себе. Никаких обходных маневров, сразу идет на приступ и берет мужика за выступ, как говорил один давний-предавний, еще российский его приятель. Вообще-то Роман предпочитал более изысканное обхождение. А впрочем, и в этой прямоте есть своя прелесть.

– Вы здесь давно? – Он тоже решил не тратить времени на разминку.

– Час, не меньше. Видела, как Фанни вылетела и помчалась в свое бистро. Конечно, я не прямо здесь стояла, а вон там, около Биржи. – Катрин ткнула пальцем в сторону. – А как она унеслась, я сразу причалила здесь. Можно не бояться, что она примчится домой проверять, на месте ли ее сокровище? Она вроде сегодня допоздна должна там крутиться?

Роман вопросительно приподнял брови. Да, у Фанни сегодня суаре антикваров, ее главных клиентов, – ежегодная цеховая вечеринка, святое дело. Это большая честь для ее бистро, поэтому она сама должна следить за всей подготовкой и обслуживанием от и до, тем более что по такому случаю они нанимают временных официантов, а это такая ненадежная публика, за ними нужен глаз да глаз. Но вот интересно, откуда Катрин это известно?

– И что, – Катрин словно уловила его нетерпение, – так и будешь стоять?

– Но вы же не приглашаете меня садиться.

– Давай, давай. – Она перегнулась через сиденье и открыла дверцу для пассажира. – Неужели ты всегда такой робкий, сам ни о чем не просишь, ждешь, пока тебя пригласят?

Какая же потрясающая тачка! Даже не скажешь, когда красивее, с опущенным верхом или с поднятым. Роман озирался внутри с мальчишеским восхищением. Нет, в самом деле, такой роскоши ему еще не приходилось видеть, разве что в кино.

– Да, не самая хилая тачка, – небрежно кивнула Катрин. – Я ее специально подбирала под цвет курточки.

Роман мог бы голову дать на отсечение, что дело обстояло с точностью до наоборот и что Катрин обшарила все сайты магазинов и исколесила весь Париж, подбирая именно курточку под цвет машины. Разумеется, не стал пускаться в опасную полемику, только бросил на новую знакомую один из своих знаменитых взглядов: чуть исподлобья, медлительный, обволакивающий. Он называл это: «подпустить черного тумана».

– Вообще-то, – сказал он с детской непосредственностью, – эта машинка просто-таки для вас создана! И даже если бы вы ездили в ней, пардон, абсолютно голой…

Катрин сверкнула глазами. Еще в Лувре он заметил, что глаза у нее странного цвета – желтоватые, но не режущие, как у кошки, а мягкие, янтарные. Очень удачное сочетание этих золотистых глаз и золотисто-рыжих волос. Конечно, баба – пальчики оближешь, и ни за что ей не дашь ее лет. Фанни, кстати, тоже не дашь. Нет, не стоит больше о Фанни, это пройденный этап. Сейчас имеет значение только Катрин! Это штучка тонкая, ничего не скажешь. Из тех, кому нужен не просто секс, а нечто большее. Но и без секса они не могут обойтись, поэтому Катрин, любовница богатейшего человека, приперлась на встречу с красивым мальчиком.

Впрочем, откуда ей знать о постельных талантах Романа? Пока это просто желание непременно завладеть тем, что принадлежит заклятой подруге.

Интересно, откуда у нее такая ненависть к Фанни, что нужно второй раз разрушать ее жизнь?

Хотя мужиков же никто не заставляет кидаться на Катрин. И этого Лорана не заставлял, и его, Романа, никто силком не тащит в объятия этой красивой и жадной сучки.

Но Роману без нее не обойтись, вот в чем штука. Она ему нужна гораздо больше, чем он ей. Что ж, разглядывание богатой отделки автомобиля, кажется, затянулось.

Катрин, похоже, тоже так решила.

– Знаешь, ты тоже неплохо смотришься в этой машинке. Такая игрушечка в золотистой шелковой коробочке. Шоколадная куколка, которую дарят маленьким девочкам на Рождество или к первому причастию, и они мучаются, бедняжки, от восхищения и не могут решить, что делать – отгрызть шоколадную головку или сохранить красоту нетронутой?

Ох, как любил Роман такую болтовню – еще не флирт, только подступы к нему, словно тонкий ледок пробуешь ногой. Нет, это похоже на то, как в переполненном троллейбусе будто невзначай коснешься женской груди – у тебя каменное выражение лица, у нее каменное выражение лица, оба вы делаете вид, что ничего не происходит, а между тем в ваших головах молниеносно проносятся картины того, как вы бы сейчас друг с другом… и тебе тесны становятся брюки, а она приоткрывает губы, пересохшие от внезапного желания.

Давнее впечатление, еще российское. В Париже тесноты в троллейбусах не бывает хотя бы потому, что троллейбусов здесь нет, а автобусы идут один за другим, как и поезда метро, даже в час пик. О давке, о тесноте здесь можно только мечтать.

Роману стало неловко сидеть, и он закинул ногу на ногу: совсем ни к чему Катрин до поры до времени знать, что происходит у него в штанах.

Еще одно облако черного тумана было подпущено, и оно довершило начатое.

– Да, ты красивый мальчик, нечего и говорить, – вздохнула Катрин так, как будто бы красота Романа не восхищала ее, а раздражала. – Красавчиков много, но в тебе есть что-то такое… – Она запнулась, тронула золотистую прядь у виска, накрутила ее на палец, увенчанный невероятно длинным нежно-розовым ногтем и украшенный огромным перстнем с прозрачным розоватым камнем.

«Не бриллиант, – подумал Роман, – но смотрится невероятно!»

Катрин отпустила весело закрутившийся локон.

– Я поняла, что в тебе такого особенного. У тебя романтическая внешность. Ты похож на того мальчика, о котором мечтают все девочки лет в пятнадцать. Очень, очень печально, когда жизнь такой девочки проходит среди совсем других мальчиков, а потом среди других мужчин. Вообще плохо, когда мечты не сбываются вовремя. Рано или поздно этот красавец ей все-таки встретится, вот как ты мне встретился, к примеру, и тогда она сходит с ума, бросает ему под ноги свою жизнь или превращает его в свою забаву, в игрушку, которую очень хочется потискать и сломать.

На миг Роман оторопел. Оказывается, желание насолить Фанни здесь ни при чем, и потом эта Катрин далеко не такая дура, какой кажется из-за своих невероятных грудей и сияющих глазок. Впрочем, как говорит Эмма, с возрастом женщина хочет не хочет, а умнеет, только уже не знает, что с этим умом делать.

Ладно, это все лишнее. Теперь его ход.

– Я правильно понял, что я похож на вашу несбывшуюся девичью мечту? И что вы намерены теперь со мной сделать? Сломать? Или потискать?

Глаза Катрин загадочно мерцали.

– Пока не знаю. Нужно время, чтобы понять.

Она потянулась к ключу.

– Куда вы меня повезете?

– Зачем везти? В этой машине не только верх поднимается, но и кое-что еще. Видишь?

Катрин нажала на кнопку. С легким шелестом из пазов выползли тончайшие темные фильтры и закрыли окна.

– Вообще-то можно было поставить стекла-хамелеоны, но они немного искажают изображение, а это опасно. Поэтому я попросила цейсовские стекла и их же фильтры. – Катрин говорила с тем высокомерным видом, с каким обычно женщины говорят на темы научные или технические (особенно если ни черта в этом не соображают). – А впрочем, это детали. Главное, что теперь нас с улицы не видно, даже если кому-то взбредет в голову прижаться носом к стеклу.