Книга Музыка тысячи Антарктид - Ирина Молчанова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Катя тронула рукав его мокрой куртки в немом вопросе, не собирается ли он снять одежду, но молодой человек беспечно отмахнулся:
— Со мной все хорошо, закаленный организм.
И снова она ему верила. Его не трясло от холода, не было даже намека, будто он чувствует себя некомфортно.
Влад запустил руку в воду и вынул пробку.
— Нужно постепенно поднимать температуру воды, пояснил он, открывая кран.
Катя прижала колени к груди. Под его взглядом она чувствовала себя неловко. Даже в полуобморочном состоянии ее волновали условности. И от этого она казалась себе ужасно глупой и закомплексованной — с головой, полной предрассудков.
Раньше она думала, что если с каким-то парнем у нее зайдет так далеко… она непременно будет в своем лучшем белье. Глядя сейчас сквозь прозрачную воду на белый бюстгальтер и черные трусы, вообще из разных комплектов, ее обуревали странные чувства.
— Все будет хорошо, — негромко произнес Влад. Он устроил руки на бортике и, не спуская с нее взгляда, положил на них голову.
Прежде ей доводилось видеть его лишь в вечернем полумраке, но уже тогда она решила, что никого красивее не встречала. В ярком свете лампочек красота ничуть не померкла, напротив, стала какой-то нереальной, слишком идеальной для обычного человека.
Так и хотелось спросить: «Кто ты? С какой планеты?» Она же молча смотрела в зелень глаз словно на пруд, покрытый тиной в солнечный день, и ее затягивало, как в болото. В темноте цвет его глаз был другим, больше походил на изумруд или листья лопуха, иногда взгляд становился по-звериному пугающим, загорался как у дикого кота. Но при ярком свете в его глазах царило солнечное лето, безмятежное и прекрасное.
В ее тело вонзались иголочки, мертвенно-бледная кожа постепенно розовела. Навалилась усталость, Катя уткнулась лбом в колени и закрыла глаза.
— Не засыпай, — попросил Влад и взял с полочки белую губку и блестящие бутылочки. — Вода в канализации грязная, поэтому… — Он не договорил и протянул ей одну из бутылочек с голубой жидкостью.
Она смотрела на гель, но поднять руку и взять его была не в силах. Конечности вдруг стали неподъемно тяжелыми, как если бы к ним приковали по огромной гире.
Влад нерешительно повертел бутылочку в пальцах и негромко сказал:
— Если ты позволишь…
Катя еле заметно кивнула. Хотелось спать, и стало наплевать, подумает ли он, что ее трусы с бюстгальтером не сочетаются, или еще о чем-то…
«Лучше или хуже наше знакомство уже все равно не сделать», — смыкая веки, подумала девушка.
Перед глазами расплывались радужные крути, она проваливалась в сон, ощущая, каким легким, невесомым делается тело. И осторожные прикосновения скользкой губки к ее коже казались частью этого разноцветного полусна.
Девушка проснулась от запаха малины. Рот наполнился тягучей слюной, сладкий аромат раздразнил обоняние.
Катя лежала в белом махровом халате под двумя одеялами на огромной кровати, окруженная грелками, как новогодняя елка подарками.
Влад сидел рядом на стуле, одетый все в ту же мокрую одежду. Только куртку снял, оставшись в бежевом свитере с засученными до локтей рукавами. Неподалеку от стула лежала ее сумка, которую она уронила рядом с люком. На тумбочке стоял блестящий чайник, кружка на блюдце, ложечки, банка малинового варенья, банка меда и какие-то лекарства. Номер освещал один торшер с противоположной стороны кровати.
Хотелось пить. Катя высунула из-под одеяла руку и, сама не зная зачем, тронула чайник. Она беззвучно вскрикнула и отдернула обожженную ладонь.
Влад встрепенулся.
— Горячий, — запоздало предупредил он и молниеносно обхватил ее запястье обеими руками. Его прохладные губы прижались к ладони. Жжение прекратилось, а когда молодой человек отстранился, бережно положив ее руку на одеяло, краснота с ладони бесследно исчезла.
Девушка не помнила ни одного человека, который относился бы к ней когда-нибудь с такой же нежностью. Сердце сжалось от благодарности и еще чего-то непонятного. Но столь сильного, что голова закружилась и дышать стало тяжело, как будто на грудь навалилась могильная плита.
Влад налил в чашку кипяток, затем положил туда пару ложек малинового варенья и размешал.
— Доктор сказал, дать тебе попить, когда ты проснешься, — произнес он, пересаживаясь на постель и поднося к ней чашку.
Катя нахмурилась, соображая, когда тут успел побывать врач.
— Ты спала, — пояснил Влад, подкладывая ей под спину подушку.
Девушка смущенно улыбнулась, глядя, как приближается к губам чашка.
«Теперь он будет меня поить… Что дальше? Кормить медом с ложечки?»
Она отхлебнула, горло обожгло, а он, точно мысли прочел, открыл банку, черпнул ложкой мед и поднес к ее губам.
— Врач сказал, — обаятельно улыбаясь, напомнил Влад.
«Кто он? Откуда? Зачем все это делает?» — От вопросов грозилась лопнуть голова.
Катя послушно отхлебывала горячее малиновое питье, ела мед и старалась не встречаться с пристальным в полумраке изумрудным взглядом.
Когда он отставил чашку на тумбочку, девушка в немом вопросе посмотрела на задернутое шторами окно.
— Два часа ночи, — ответил Влад и, предугадав следующий вопрос, произнес: — Я отправил твоим родителям эсэмэску. Легенда такова: у подруги с работы умерла мать, поэтому ты осталась сегодня у нее, а мой вернешься завтра после работы. — Он помолчал и мрачно прибавил: — Пришлось еще написать, что твой телефон разрядился, а говорить по телефону подруги тебе неудобно.
«Лгун со стажем…» — отметила она и обеспокоенно потрогала полы его свитера. Он был все еще сырым и холодным.
Влад вздрогнул от ее прикосновения, пообещав:
— Я переоденусь, когда ты уснешь.
Катя кивнула и сползла под одеяло. Молодой человек поднялся и, точно заботливая мать, поправил подушку.
Прежде чем закрыть глаза, девушка увидела, как он опустился на стул и, не сводя с нее взора, замер.
Она заснула, и снились ей ледяные голубые глаза. Было страшно, Влад ушел, в номере она осталась одна. Холодный взгляд светился из темного утла. И если бы у темноты были глаза, то они непременно были бы такими — осколками раскрошенного льда. Кристально чистые и беспощадно острые. Чтоб у жертв в венах стыла кровь, сердце замирало, а страх парализовывал каждую клеточку тела.
— Живучая, кошка, — раздался негромкий голос. Глаза надвигались, Катя чувствовала, что не может шелохнуться и взгляда отвести не может. Из тьмы вышел человек. В черном длинном пальто, в расстегнутой на несколько пуговиц рубашке и в черных остроносых ботинках. Он остановился на расстоянии шагов трех от кровати.
