Книга ПИРАТЫ ЧЕРНОГО МОРЯ. Залив сокровищ - Владлен Авинда

– Рассказывай?

– Нас видят пиратские часовые?

– Нет, два дня назад мы ночью захватили бирему, и пока все отдыхают до следующей пиратской схватки.

– Тогда хорошо, я не хочу встречаться ни с кем, у меня новая и другая жизнь!

– Я сгораю от любопытства от твоего спасения во время землетрясения?

– Ладно, слушай: – Когда рванул самый главный и сильный подземный толчок и греческий корабль развалился на щепки, то и нашу лодку захлестнуло и затопило. Я вынырнул и уцепился за плавающий кусок большого бревна. Всё вокруг грохотало и кружилось в страшном хаосе. Мир раскололся на две части – гул и рёв моря и загадочная тишина небес! Но в гибельной какофонии звуков и взрывающейся воды и земли, я услышал тонкий отчаянный крик женщины, раздирающий душу. Она погибала и молила о спасение!

Я кинулся в её направление и увидел молодую гречанку с разбитого судна, протянул ей руку и помог закрепиться за моё бревно.

Так мы стали матросами нашего дрейфующего «корабля», носимой волнами по бурному и кипящему морю. Я разорвал нательную рубашку на полосы и привязал свою одну руку и её тоже к бревну. На всякий случай, если вздыбится волна, чтобы бревно не выбило из наших крепко вцепившихся рук.

Мы были рядом, нас стремительно несло к берегу, потом бревно подхватывало отливное течение и кидало в открытое море. Так повторялось несколько раз, а мы с замирание и надеждой ждали спасения. Но оно не пришло, «корабль» все больше и дальше по какомуто кругу удалялся от эпицентра землетрясение и ушёл дрейфовать по водным просторам. Скоро наши горы скрылись, и морской горизонт окружил нас.

Я рассмотрел свою молодую спутницу. При свете бурлящего утра она мне показалась красивой. Тонкая промокшая ткань туники облепила её гибкое тело, вытянувшееся в воде, и напоминало белую рыбину, приткнувшуюся со мной к спасительному бревну.

Она поднимала головку с прядями черных и мокрых волос, разметавшиеся у неё на лбу, и как-то просительно посмотрела на меня, будто я был Бог, и мог спасти её. Замученный лик был чуден даже в обрушившемся несчастье, даже синие полосы под глазами от слёз и страданий придавали ей особую прелесть.

Мучительный кошмар нашего плавания продолжался, мы теряли силы с каждой минутой и я правильно сделал, что привязал наши руки к бревну, не то, оторвавшись от «корабля» мы тут же сгинули бы в пучине. Но мы стоически держались. К дополнению к неутихающему шторму на нас ещё обрушилась жестокая триада в виде холода, голода и жажды.

Но сейчас, пока грохотала буря, надо было только думать о спасение и держаться до последнего мига за наше бревно. Единственное, что я мог сделать, это протянуть свою не привязанную руку и погладить по головке свою смертельно уставшую спутницу. Что я и сделал. В ответ – мучительная улыбка надежды на спасение, но глаза у неё совсем сникли от бессилия.

– Держись, мы обязательно выстоим! – крикнул я, успокаивая её, но больше себя, ведь я тоже достаточно ослаб.

– Мы погибнем! – услышал в ответ её затихающий голос.

– Я люблю тебя, я помогу и заставлю тебя жить! – уже в отчаяние я кричал великие слова, которые произносят только влюблённые, святые люди человечества.

– Это рок и нам не уйти от него! – получил я опять ответ умирающим голосом.

Теперь я не понял, о каком роке она говорит? О гибельной буре и нашего конца в ней? Или вдруг обрушившейся любви с синих небес? Но я рад был до смерти! Значит, я верил в любовь? А она точно спасёт нас!

Мы боролись и не умирали. Но как мы боролись? Да просто не умирали. Значит, всё решит время! И тут никакая борьба не поможет.

Но наше счастье буря стала стихать, и бревно с привязанными пассажирами теперь плавно подниматься и опускаться по волнам, держа курс на юг. Маршрут я определил по пылающему солнцу, скоро ставшему греть нас. И вода потеплела, глубинных ледяных потоков уже не было, а поверхностное полотно быстро нагревалось, ведь протекал месяц – аполлоний5. Холод стал уходить, улетучиваться, зато голод и жажда стали сильнее давить, дразнить и душить нас.

– Как тебя зовут? – обратился я к ней.

– Фела, – прошелестело её дыхание.

– Что ты делала на корабле?

– Я – рабыня кормчего.

– А сейчас землетрясение и море дали тебе свободу!

– Спасибо Богам!

Так мы и плыли, иногда разговаривая ни о чём, но течение хорошо протягивало наше бревно. А, может, эти могучие струи родились от катаклизма земли, закрутившей водную массу?

– Полощи рот и глотай морскую воду, возможно хоть как утолишь жажду? – уговаривал я Фелу, сам проделывая эту экзекуцию.

– Противная и мерзкая! – выплёвывала девушка изза рта глоток воды.

– Пей воду, а не то обезводишь организм! – стал я приказывать девчонке.

– Слушаюсь! – бывшая рабыня, стала беспрекословно выполнять моё повеление.

Я не сводил с неё глаз, лицо её совсем осунулось, побледнело, но стало ещё более приятнее и милее для меня, теперь только и думающего о девушке. Что будет с ней? Вопрос постоянно волновал меня, а о своей судьбе я не вспоминал. Хотя, сейчас мы были связаны воедино, плыли с одним бревном.

Неизменной, основной надеждой была уверенность, жившая во мне уверенность в наше спасение, непоколебимая уверенность, что нам должна повернуться удача, ради нежных чувств, вспыхнувших у меня к Феле.

Но полное неведение о нашем местонахождение и сроков спасения будто связывало нам руки и ноги. А сколько мы сумеем продержаться без пищи, здесь болью бунтовал живот. Иногда, удача приходит к терпеливым, а точнее к обречённым. На другой конец бревна села уставшая птица, не сумевшая перелететь ширь моря. Не долго думая, я плеснул в неё горстью воды и попал в голову и глаза. Удар был сильный и неожиданный, и бедная птица свалилась в море, тут и я подоспел своими ногами и притопил несчастную. Очистил от перьев быстро, разорвал на части и заставил себя и любимую проглотить по три куска сырого и жесткого мяса, гадко отдававшего рыбой.

Ура! Мы выиграли «бой» с Голодом и сможем продержимся ещё некоторое время.

Теперь я был счастлив, и всё время думал о возлюбленной. Я понял, что люблю её всем сердцем и душой, даже не боясь, что она может меня отвернуть. Если любовь на земле приходит долгими днями, месяцами, даже годами, то среди моря я влюблялся в Фелу каждую минуту всё больше и больше.

Мне чудилось, что девушка ласково поглядывает на меня и ещё больше страсть и нежность к ней одолевали мои горячие раздумья. И тут я не вытерпел и обратился к ней с любовным монологом:

– Фела, моя душа пылает, сердце рвётся из груди, каждая минута для меня протекает вечностью, я страдаю..

Но она перебила меня своим отрезвляющим и неожиданным ответом: