Книга Кукольник - Лиам Пайпер

Этой ночью, когда деду было очень плохо, – а вскоре, быть может, он вообще покинет этот мир, – Адам размышлял над тем, было ли его решение вызвано чем-то большим, чем долг перед семьей. В Бога он в общем не верил, но иногда ощущал за своей спиной невидимую силу, которая руководила им и направляла его. Адам испытал это чувство, когда в первый раз созвал совещание для того, чтобы изложить сотрудникам свое видение развития компании. Чувство это появилось в тот вечер, когда он познакомился с Тесс, в день их свадьбы, когда родился Кейд, и еще в нескольких важных для него моментах жизни.

Лет в девятнадцать Адам впервые с полной уверенностью осознал, что нечто за ним присматривает. Тогда он мчался по Торак-роуд на своем первом автомобиле с откидным верхом, похожем на коробку громоздком «саабе». Ночь выдалась ненастной. По-настоящему пьяным он не был, скорее навеселе, но в таком состоянии ездить с временными ученическими водительскими правами уж точно нельзя было. Он не заметил трамвайных путей, заднее колесо наехало на рельс, и «сааб» развернуло. Автомобиль резко крутануло вокруг оси, а затем протащило в сторону, пока зад машины не врезался в бок «короллы», припаркованной на обочине. С минуту Адам сидел, справляясь с потрясением. Ливень барабанил по крыше автомобиля, заглушая все звуки. Потоки воды, лившиеся снаружи, ослепляли. Перед мысленным взором юноши пронеслись тысячи ужасных историй о молодых пьяных водителях, севших в тюрьму из-за своей неосмотрительности. Выбравшись наружу, Адам увидел, что, хотя «королла» разбита, его «сааб» не получил ни царапины, да и ходовая часть была в полном порядке. Уехал он, не оставив записки. Душу его переполняли облегчение и вера, будто он стал свидетелем непреложного доказательства того, что в мире ему отведено иное, великое предназначение.

Сегодня он испытал то же чувство. Адам ни за что бы не признался своим сотрудникам, что мучается сомнениями насчет того, как следует руководить компанией. Теперь, по мере того как стакан пустел за стаканом, а час сменялся часом, он начал ощущать перемену в себе.

Сегодня ночью Адам чувствовал это, почти слышал это… Огромные невидимые шестеренки вращались за сценой. Тектонические плиты двигались у него под ногами, грозя то и дело повалить его наземь. Он не поддастся. Теперь Адам это хорошо осознавал. Вселенная его испытывает. Болезнь деда – такое же знамение, что и все предыдущие. Пришло время проявить силу своего духа.

Это, конечно, трагедия, как и война, которая превратила его деда в того человека, каким Адам его знал. Теперь, когда компания борется за то, чтобы остаться на плаву в экономике, знававшей лучшие времена, он сохранит фирму и достойно встретит все вызовы судьбы. Он основательно реформирует компанию. Он будет верен своей жене. Он станет для своего сына примером для подражания, таким же, каким для него был Аркадий. Чуть ранее он достойно ответил громиле Тарику, когда они схлестнулись на автостоянке. Он повел себя как настоящий мужчина. Нет большего задиры, чем судьба, и Адам встретит ее удары с высоко поднятой головой.

Когда от косяка остался крошечный окурок, Адам в последний раз глубоко затянулся и щелчком запустил его во тьму. Описав в воздухе дугу, окурок с шипением упал в бассейн. С минуту Адам стоял и думал, не следует ли забрать его, прежде чем Тесс увидит, но для этого пришлось бы сходить в сарайчик за сачком для мусора. Утром все равно придут уборщики. Он решил оставить все как есть.

Уже почти рассвело. Слишком взвинченный, чтобы спать, Адам оделся и поехал в офис. Он свернул на шоссе, тянущееся вдоль пляжа, чтобы наблюдать, как цвет воды меняется по мере того, как из-за горизонта поднимается солнце.

Адам упорно гнал свой внедорожник по шоссе, а затем свернул на съезд, ведущий к офису. Перед воротами автостоянки виднелись «лежачие полицейские». Схватившись за ручку акселератора, он прибавил скорости, чтобы в полной мере насладиться восторгом, вызванным внезапным подскоком машины, а также безупречной работой ультрасовременных амортизаторов, созданных гением немецких инженеров. Остановив машину, Адам некоторое время наслаждался тишиной нового дня, прежде чем войти внутрь. Он с удовольствием взирал на хромированные покрытия и стекла офиса. Рядом с ним высился колоссальных размеров склад. Да, времена меняются. Наступает новая эра. В приступе эйфории Адам не заметил, что его машина на автостоянке не единственная. «Форд Фалкен» с помятым кузовом, следовавший за ним всю ночь, тихо подкатил и остановился. Двигатель смолк. Казалось, водителю автомобиля требовалось время, чтобы все хорошенько обдумать.

Дитер следил за ходом экспериментов через стекла, прозрачные с одной стороны и зеркальные с другой. Так врачи могли наблюдать за подопытными, сами оставаясь невидимыми. Он не хотел, чтобы Аркадий узнал, кто приказал его убить: одно дело – просто умереть, и совсем иное – умереть без друзей. Пусть лучше Аркадий погибнет, не считая Дитера виновным в том, что с ним произошло. Никто не надзирал за тем, что и как эсэсовцы делают с заключенными. Кого угодно могли обвинить в чем угодно и казнить. Аркадий об этом был наслышан. Он должен идти на смерть, надеясь, что придет Дитер и спасет его.

Сначала его замораживали в ванной, проверяя устойчивость человеческого организма к холоду. Раздев Аркадия догола, его под дулом пистолета заставили залезть в ванну, заполненную ледяной водой, где уже замерзал рыжеволосый советский солдат богатырского телосложения, захваченный в плен на фронте. Дитеру случалось наблюдать за подобными опытами. Он знал, что температура воды должна быть чуть выше точки замерзания. Аркадий будет сидеть, погруженный в воду, а его тело будет постепенно остывать. У подопытных начнется гипотермия. Они перестанут дрожать, когда их гомеостатическая терморегуляция потерпит фиаско. Потом они перестанут реагировать на внешние раздражители. При температуре тела, равной тридцати двум градусам по Цельсию они потеряют сознание, а при двадцати пяти градусах умрут.

Доктор Пфайфер терпеливо ждал. Обычно температура тела опускалась ниже тридцати двух градусов менее чем за час. Теперь же прошел час… другой, а двое мужчин сидели, свернувшись калачиком в ледяной воде, и дрожали. Дитер вышел пообедать. Когда он вернулся, мужчины еще не потеряли сознания.

Второй, давно уже перестав владеть собой, совсем рассвирепел. Он громко матерился по-русски.

Повернувшись к Аркадию, он спросил по-русски:

– Ты говоришь по-немецки? Скажи им, чтобы убили нас. Пожалуйста, скажи им, чтобы убили.

– Они убьют, но нескоро, – мрачно произнес Аркадий. – Не рассчитывай на милосердие. Эти немцы – те еще суки.

– К тому же дураки, – неожиданно рассмеялся пленный солдат. – Каким кретином надо быть, чтобы пытаться заморозить русского до смерти?

Аркадий фыркнул. Оба расхохотались и смеялись до тех пор, пока не начали задыхаться.

– Прощай, товарищ, – сказал солдат Аркадию.

Они обменялись рукопожатием.

Наблюдавший за этим из смежного помещения Дитер приказал закончить эксперимент.

– Вытащите их. Измерьте их температуру ректально и пристрелите рыжеволосого. Другого согрейте. Если выживет, отправьте его по высотной программе.