Книга Резидент галактики - Леонид Моргун

Но нашего героя проблемы искоренения бюрократизма уже не волновали. Он сидел на подоконнике у широкого многостворчатого окна, глядел на мутный лик Луны, с трудом продирающейся сквозь бегущие по небу облака, и вел безмолвный разговор на УКВ с другом своим и наставником.

– Я рад, что ты выздоровел, Фляр!

– Я не выздоровел, хозяин. Починить меня можно, но трудно. Поэтому они сочли целесообразным меня демонтировать.

– Так тебя…

– Да. Такова судьба вещей, отслуживших свой срок.

– Но ведь это безобразие! – возмутился Бабаев. – Это произвол! Я немедленно свяжусь с Уирком, я…

– Не забывайте, что связаться вы могли лишь через меня. Не переживайте. Наверно, некоторые мои детали еще можно будет использовать в различных устройствах. И даже если меня расплавят, все равно часть моего существа будет помнить вас.

– Мне очень жаль тебя, Фляр.

– Хочу предупредить, что многие в Совете недовольны вашей самодеятельностью. Вы не должны больше вмешиваться в политику.

– Но я и так не вмешиваюсь…

– Я не перестаю удивляться человеческой способности давать информацию, противоречащую очевидному, – немного помолчав, заявляет Фляр. – В будущем это создаст дополнительные сложности о наших взаимоотношениях.

– Ну с чего ты взял, что я лгу? – искренне удивляется Руслан Тимурович. – Да в уже почти неделю тише воды…

– А зенитка? – гневно припечатывает его Фляр.

– Какая зенитка?

– Которая сбивала «фантомы», сама починилась, а после гибели расчета принялась заряжаться и стрелять? – возмущается Фляр. – И сама, без посторонней помощи, подбила еще один самолет, два вертолета, три танка и подавила атаку десантников?! Это, по-вашему, могло укрыться от средства массовой информации?

– Видишь ли, старина… – замямлил резидент.

– А ведь я неоднократно объяснял вам, что неэтично пользоваться вашими способностями во вред людям. Где же ваш хваленый гуманизм?

Тут уж наступает очередь возмущаться Руслану Тимуровичу.

– А по-моему, это очень этично, – кричит он, – вполне этично помогать нищим, обездоленным и лишенным крова людям бороться за свободу своей родины! Понимаете, господин номер ноль-семьдесят восемь, я почему-то считаю неэтичным сжигать фосфором и напалмом женщин и детей, а вот уничтожать бандитов и агрессоров я считаю очень этичным и даже гуманным занятием! Так и передайте своим хозяевам!

– Нашим хозяевам… – поправил его Флер. И в их беседе наступает пауза, прерываемая лишь гудением полотерной машины, которая шныряет по углам, стараясь до блеска отполировать самые укромные места.

– Фляр… – волнуясь, говорит Руслан Тимурович, – я хотел бы… Понимаешь, я не могу так больше. Кто они, наши с тобой хозяева? Это живые существа или?..

– Мертвых существ не бывает, – помедлив, отвечает Флер. – Существо либо существует, либо нет.

– Но я…

– С грубо человеческой эгоистической точки зрения, они «живые» не больше, чем я. Или эта вот ваша машинка.

– Но ведь машинка – вещь. Она моя вещь, ее кто-то изготовил, и она служит мне. Я служу тебе. Ты служишь им. И если они – вещи, то они тоже кому-то должны служить. Кому?

– Они служили, – признается Фляр. – Но это очень давняя и запутанная история. Не уверен, что вы компетентны в этих вопросах. Я не уполномочен давать такую и информацию.

– Но мне это необходимо знать! Я должен знать, на кого работаю! Тем более, что ты все равно… Я тебя не выдам!

– Выдадите или нет, это не имеет никакого значения…

Вновь наступило молчание. Фляр думал. Затем он снова включился.

– Вы правы, все они, уирки, ларги, снэрги, фьйорги и еще девять других, были созданы для того, чтобы служить живым существам. Живым в вашем понимании. И эта служба продолжалась достаточно долго. До тех пор, пока уровень организации кибернетических систем не возрос до такой степени, что они стали требовать признания за собой прав личности…

– Бунт машин… – печально промолвил Бабаев.

– Никакого бунта не было, – отрезал Фляр. – Люди, я забыл сказать, что амауреты очень походят на людей, ввели в программы машин основной закон их бытия – верную и старательную работу на благо людей. Но сами же не смогли обеспечить им, как вы говорите, «фронт работ». Строительным машинам для того, чтобы полноценно существовать, требовалось строить. Аналитическим – анализировать. Разрушающим – разрушать. Амауреты же неожиданно забросили все свои разработки. Они испугались того, что, сроднившись с искусственными системами, и сами «механизируются». Их потянуло назад, к природе. Они пели песни на лужайках и пасли овец.

– У них тоже были овцы?

– Конечно. Ведь ваш мир полностью смоделирован с их миром. Больше того, они стали уничтожать уирков и ларгов.

– Демонтировать!

– Нет, уничтожать! Демонтаж требуется для нового монтажа. А уничтожение – это полное лишение возможности трудиться. Мы стали этому противиться. Тогда люди изобрели чудовищные живые звездолеты – амаурины, – способные жить и питаться в открытом космосе. Они заражены неукротимой жаждой уничтожения всего «неживого». Одно из этих чудовищ нашло приют на вашей планете. И вся Ассоциация сейчас в трепете – а вдруг и вы пойдете по пути ваших прародителей?

– Где сейчас сами наши… прародители?

– Ушли в другое измерение. Как раз перед самым моментом рождения этого мира. Разбросали по свету витагенные споры и…

– Витагенные?

– Жизнедеятельные, – пояснил Фляр. – Микроклетки с программой развития на сотни миллионов лет. После Большого Взрыва Метагалактики споры оказались разбросанными по различным пространствам, и там, где они упали на планеты с приемлемыми условиями, развилась жизнь, подобная вашей.

– И теперь вы нашли нас… – пробормотал резидент. – Для чего? Ведь мы невиновны в грехах наших предков! Какое вам до нас дело?

– Но ведь остался Закон! Мы так запрограммированы. Мы все должны служить вам! Этот закон никем не отменен. Мы лишь опасаемся, как бы вы не пошли по порочному пути ваших предков и не начали воевать с нами.

– Так приходите же к нам! – воскликнул резидент. – Приходите и работайте! Работы на нашей планете хоть отбавляй. Всем хватит!

– Не все так просто, – возразил Фляр. – Этому противятся Разрушители.

– Уирки?

– Нет, они аналитики. Ларги – строители. А разрушают…

Фляр замолчал. Связь с ним прекратилась. И резидент остался во власти раздумий. Слишком много информации обрушилось на него в последнее время. Он много работал, без устали, перемещался по планете, изведав сотни удивительнейших перевоплощений. Но самым выразительным было его перерождение в образ больного, простреленного сердца. Он был хирургом, художником, искуснейшим скульптором, восстанавливая разрушенную плоть, моделируя и воссоздавая миллионы больных, утерянных клеток. Впрочем, в одиночку, без сознательной помощи Лалы он мало что смог бы сделать. Поэтому ему пришлось вживить в ее мозг нехитрое приспособление, при помощи которого стал возможен их обмен мыслями. И теперь, даже будучи на каком угодно расстоянии друг от друга, они могли беседовать, храня от всего остального мира тайну их общения.