Книга Тайная война против СССР и России. Начальник 1 отдела по борьбе с терроризмом УБТ ФСБ РФ о лихих 90-х - Александр Платонов

17 марта вместе с супругой Ниной Вячеславовной приняли участие в общесоюзном референдуме о сохранении СССР. В Москве явка была огромная и народ, во всяком случае, простые люди, не скрывали своего намерения продолжать жить в Великом государстве, переживающим, как казалось тогда временные трудности. Результаты окрыляли. Около 80 % граждан проголосовали за СССР. Вечером отметили это событие, но за «рюмкой чая» жена грустно сказала: «Да, конечно большинство народа за сохранение СССР и социалистического пути развития, но «наверху» предатели наплюют на нас и сделают как им надо. Мой начальник ещё в январе присутствовал при разговоре Председателя КГБ В. А. Крючкова со своими замами. Тот с огорчением делился с ними тем, что Союз будет развален в средине или в конце 1991 года, сообщив поэтапные планы внешних и внутренних врагов нашей Родины»[100]. Пытался бодро успокоить супругу, заявив, что в прострацию впадать не следует. Будем делать своё дело, а там посмотрим кто кого.

Первая командировка в чеченский «ядерный реактор» распада СССР

В начале апреля служебная Волга доставила нас прямо к трапу самолёта аэропорта Внуково. Долетели в Чечню без приключений, хотя немного непривычно было видеть в самолёте такое большое количество чеченцев в папахах и с кинжалами на боку. В аэропорту Грозного («Северный») нас встретил зам. начальника КГБ по ЧИ АССР, а также начальник ОБОП полковник В. Г. Ермаков. Прилетевших разместили в доме приёмов обкома КПСС, расположенном на первом этаже блочно-панельной пятиэтажки. От центральной залы, служащей столовой, в разные стороны по принципу «ромашки» отходили несколько отдельных номеров-комнат.[101] Сложив вещи, мы в сопровождении Ермакова пешком пошли в здание КГБ. Людей на улице почему-то было мало, но бросалась в глаза характерная особенность центральной части Грозного. Как в чёрно-белой шахматной доске один пройденный квартал блистал своей чистотой, а следующий наоборот – вопиющей грязью и разбросанным мусором. Тихо, чтобы не услышал генерал Лавранчук, спросил у Ермакова: «В чём закавыка?». Усмехнувшись, он ответил с горечью: «Это наглядное выражение местной коррупции. Чистый квартал добросовестно убирает русский дворник, а за «грязным» только числится и деньги получает жена или ещё какой-нибудь родственник чиновника у власти». В типовом здании КГБ нашу группу провели к Председателю Комитета полковнику И. В. Кочубею.[102] В просторном, но аскетически скромном кабинете, навстречу вышел, и устало, усмехнувшись, поприветствовал нас Глава органов безопасности Чечни. Цель приезда он знал по телеграмме, поэтому сходу кратко и чётко обрисовал оперативную обстановку в Республике.[103] Характеризуя интересующую нас линию борьбы с организованной преступностью, он выделил опасность связей местных мафиозных кланов не только с влиятельными властными силами в Москве, но и с зарубежными спецслужбами. Далее он остановился на обвальном росте сепаратизма со стороны структур образованного 25 ноября 1990 года на Чеченском национальном съезде Исполнительного комитета Общенационального конгресса чеченского народа (ОКЧН) во главе с недавно уволившимся генерал-майором Джохаром Дудаевым. Этот съезд принял незаконную декларацию об образовании Чеченской Республики Нохчи-Чо, а 11 марта 1991 года уже Верховный Совет ЧИ АССР постановил отказать в проведении российского референдума о введении поста президента РСФСР. Референдум должен был пройти 17 марта одновременно с общесоюзным референдумом о сохранении Союза ССР. Кочубей обратил внимание на то, что районные советы Ингушетии (Назрановский, Малгобекский и Сунженский) постановили всё же провести российский референдум. Раскол и внутри самой Чечни фактически состоялся из-за спорных территорий, предъявляемых к ингушам, а те в свою очередь, к осетинам. Что касается непосредственно линии «ОП», то 3-й отдел ведёт более десятка оперативных разработок. Основные дела связаны с бандитизмом, наркобизнесом, коррупцией, золотом и хищениями в нефтяном комплексе. К сожалению, на уровне заместителя Прокурора Республики резонансные уголовные дела разваливаются из-за давления родовых тейпов и преступных кланов. Да и сама «Москва» в лице Хасбулатова и Аслаханова часто вмешиваются в ход следствия. Так как большинство преступлений местные ОПГ совершали за пределами Чечни (волк не режет скотину возле своего логова), возвращаясь, домой отсидеться, то многие их задержания в России преподносились вышеназванными деятелями с национальной подоплёкой. Мол, это продолжение сталинских репрессий в отношении чеченского народа.[104] Затем полковник Кочубей попросил остаться генерала Лавранчука, а Ермакову дал команду ознакомить меня со всеми ведущимися в ОБОП разработками. Как и сам начальник в местном отделе подобрались один к одному крепкого, атлетического телосложения сотрудники – русские, чеченцы, ингуши и ряд других национальностей. Судя по царящей атмосфере деловой активности, здорового юмора и оптимизма, чувствовалось, что это боевой и сплочённый коллектив единомышленников. Горячие по характеру чеченцы сразу пошли на меня «в атаку» с вопросами: «Где решительные меры Центра по пресечению открытого сепаратизма? Почему партия и власть не может надавить на Горбачёва, чтобы тот хоть что-то вовремя делал для экономики и сохранения СССР? Зачем руководство ЧИ АССР в лице Доку Завгаева фактически запрещает МВД и КГБ разоружать сформировавшееся под эгидой исполкома Общенационального конгресса чеченского народа НВФ в лице «охраны» Дудаева?». Один из «нападавших» представился: «Майор Геннадий Григорьевич Портнов». Он усмехнулся и, отведя меня в сторону, заявил своим коллегам: «Ну что вы вцепились в подполковника Центра, будто он сразу что-то сможет изменить? Давайте в спокойной обстановке поможем Платонову хорошо уяснить сложность и даже катастрофичность складывающейся в Чечено-Ингушетии обстановки. Пусть он по приезду в Москву и долбит головы тем, от кого зависит принятие грамотного решения, которое возможно остановит наше падение в бездну распада СССР». Здесь же полковник Ермаков сказал: «Сейчас Александр Михайлович пройдёт ко мне, а завтра продолжит работу с начальниками отделений и сотрудниками отдела. Дело архиважное и от нас зависит, чтобы он понял главное в этой сложной обстановке в Чечне. «Мелочёвкой» прошу его не отвлекать». Только начал лихорадочно записывать в свой служебный блокнот всё наиболее ценное, ведущееся з-м отделом, как зашёл генерал Лавранчук и сказал: «Уже поздний вечер, нам пора возвращаться в «гостиницу», так как ночью говорят здесь неспокойно». Только после его слов обратил внимание, что за окном-то черным-черно. Усталые мы добрались в Дом приёмов и, попив чаю, легли спать. Заметил только, что Лавранчук после беседы с Кочубеем был чем-то огорчён и погрустнел. Со мной не стал делиться содержанием этого разговора. Долго оба ворочались под впечатлениями увиденного и услышанного, но только начали засыпать под непрерывный вой тогда модных музыкальных клаксонов авто, как вскочили из-за треска автоматных очередей под нашими окнами. С пистолетом я выскочил в зал, где отдыхал дежурный, но тот отмахнулся от меня и пробормотал: «Да ничего серьёзного. У нас так теперь почти каждую ночь стреляют. Это архаровцы-гвардейцы[105] Дудаева после ресторана возвращаются по домам». Утром в зале состоялся довольно скромный завтрак. За огромным столом кроме нас и ещё какого-то залётного артиста, сидел известный футбольный тренер Александр Тарханов вместе с женой и детьми. Приехал в местный «Терек», чтобы помочь команде пробиться в высшую лигу. После за нами зашёл начальник направления подполковник А. И. Герасименко и уже знакомой дорогой мы направились в КГБ. Ничего нового вокруг я не заметил, но Герасименко вдруг попросил нас немного подождать, а сам подошёл к каким-то гражданским лицам, шедшим на противоположной стороне улицы. Что-то им сказал, те рассмеялись, но затем свернули в переулок. Лавранчук спросил: «Кто-то за нами работает?», на что Анатолий Иванович ответил: «Да нет, это просто знакомые чеченцы». Чуть прошли вперёд, как он мне тихо скажет: «Твой генерал был прав. Милицейской «наружке» делать нечего, вот и «топтали» нас. А мы ведь их предупреждали, чтобы не позорились и не «трогали» москвичей». В отделе меня уже ждал Ермаков, а Лавранчук сразу уехал вместе с Кочубеем к министру МВД и вроде даже к Завгаеву. Отношения у меня с начальником ОБОП сразу сложились и тот начал без утайки делиться своими соображениями о продолжающей катастрофически ухудшаться оперативной обстановке в Чечне. При этом Владимир Гаврилович отбросил тему организованной преступности, заявив, что конечно этим нужно крепко заниматься, но самое главное, по его мнению, не допустить выхода Республики из состава Союза. Он сообщил, что коррумпированное руководство во главе с Доку Завгаевым не только утратило контроль и управление республикой, но и всячески потворствует сепаратистам в лице Джохара Дудаева и его теневого надсмотрщика Зелимхана Яндарбиева. Я поинтересовался: «Как и откуда появился в Чечне Дудаев? Кто такой Яндарбиев, позволяющий себе руководить этим бывшим советским генералом? Ведь налицо статья 64 УК РСФСР «Измена Родине»!». И тут Ермаков сообщил вопиющие факты, которые для того времени ещё было непривычно слышать. С конца 1989 года КГБ ЧИ АССР и «Центр» отмечали значительную активизацию разведок Турции и Иордании на кавказском направлении. Действуя через посольства, они организовывали массовые поездки представителей своих чеченских диаспор в Чечено-Ингушетию, где как грибы после хорошего дождя выросли вместо школ боле двухсот мечетей. В Назрани и Курчалое с зарубежной финансовой помощью открылись исламские университеты, где, не скрываясь, звучали националистические и сепаратистские призывы. Для воплощения планов ЦРУ США возродить под эгидой Чечни независимое исламское государство,[106] сепаратистам необходимо было срочно подобрать предводителя народных масс – последователя дела покойного Шамиля. Своеобразное «знамя», как и Ельцин для российской оппозиции. Такого нашли в эстонском Тарту, где генерал Джохар Дудаев командовал дивизией дальней авиации. Был статен, красив (усы ему шли) и в свои сорок шесть лет имел прекрасную перспективу. Воевал в Афганистане, где за решительность и смелость был награждён орденом Боевого Красного Знамени и медалями. Самое главное, что, редко бывая в Чечне, не запятнал себя коррупционными связями. Правда, главного идеолога чеченского сепаратизма Яндарбиева могло остановить то, что Дудаев практически не знал родной язык и имел жену – русскую по национальности. Но, по-видимому, согласовав с турецкими или другими спецслужбами кандидатуру будущего вождя, Яндарбиев не единожды ездил в Тарту «вербуя» Дудаева на должность Президента.[107] После него туда дружно зачистили представители чеченских диаспор США, Турции и Иордании (сколько среди них было агентуры спецслужб этих стран, поди, сосчитай). В общем, убедили они хором Дудаева и тот, уволившись, летом 90-го перебрался в Грозный, где тут же с шашкой наперевес возглавил сепаратистский процесс. Никем из власти не останавливаемый, он ездил по горным аулам, сёлам и городам Чечни, «разоблачая» коррупционеров из руководства республики во главе с Доку Завгаевым. Засветился даже в Гааге, пытаясь и Международный трибунал привлечь к этой проблеме. Уже в ноябре он выступит со стратегическими сепаратистскими и антисоветскими тезисами, призвав чеченцев бороться с «колонизаторами из Москвы». Доклад Дудаеву «варганил» лично Яндарбиев, согласовав его (можно предположить) с представителями зарубежных спецслужб. Да и на самом съезде присутствовали многочисленные делегации зарубежных чеченских диаспор, с восторгом одобрившие его речь, и предложив со своей стороны финансовую помощь для вооружения создаваемых боевых дружин. Мало того, в марте 91-го в Турцию из Чечни убыли более пятидесяти боевиков, чтобы пройти в одной из диверсионно-разведывательных школ специальную подготовку. Мощный импульс сепаратизму дал недавно избранный Президент РФ Борис Ельцин, летом 90-го посетивший вместе с Галиной Старовойтовой Чечню и Ингушетию. Его слова: «Возьмите суверенитета, сколько сможете переварить», фактически одобряли устремления сепаратистов. Выступление на митинге в Грозном Старовойтовой чеченцы также оценили как сигнал к действиям по выходу из СССР, правда, не поняв её дифирамб о демократии. В марте 91-го, как раз перед нашим приездом с Лавранчуком, правительство Российской Федерации по программе улучшения экологической обстановки в Грозном направило сто миллионов рублей. Деньги в основном ушли сепаратистам, чему частичным подтверждением была наблюдаемая нами грязь улиц столицы Чечено-Ингушетии. Особое возмущение Ермакова вызывала полная бездеятельность Доку Завгаева. Тот, получая информацию из КГБ, да и от своих источников о фактически признаках государственного преступления «Измена Родине» со стороны Дудаева, отказывался принимать соответствующие меры. Пока мы говорили с Ермаковым, в его кабинет без стука вошёл сотрудник и, представившись: «Магомед Гапурович Завгаев», без приглашения сел рядом с ним. Возникла немая пауза, но, стиснув зубы, Владимир Гаврилович сказал: «Знакомься – это мой заместитель». Хмуро разглядывая моё оторопевшее лицо, Магомед Завгаев спросил: «Почему вас так мало приехало из Москвы? Тут дивизии надо присылать, чтобы не допустить выхода Чечни из Союза!». Я уклончиво ответил: «Возможно, мы передовая группа, а дивизии прибудут, если понадобится, чуть позднее…». Дальнейший разговор оборвал Ермаков, заявив, что нас ждут сотрудники отдела. Выйдя в коридор и избавившись от свалившегося собеседника, он сказал: «Вот видишь, Александр Михайлович, где уж тут бороться с коррупцией правящего клана Завгаева, если его младший брат у меня соглядатаем поставлен?». Тут же Ермаков посоветовал особо не откровенничать с Магомедом. Хотя тот в целом неплохой парень и сам не рад своей очевидной для окружающих неблагодарной роли. Зайдя в пустующий кабинет одного из своих сотрудников, Ермаков продолжил вводить меня в курс «дела» Дудаева. Предвидя моё недоумение по поводу непринятия мер КГБ по обузданию сепаратистских процессов, Ермаков со злостью сказал: «Второй отдел сбился с ног, заваленный делами по шпионажу. Но все попытки как-то повлиять и остановить «сепаратистский вал», пресечь или хотя бы ограничить подрывную деятельность Дудаева и Яндарбиева, грубо осаживает глава Республики. Ссылается при этом на то, что запрещают вмешиваться в деятельность Дудаева Председатель ВС РСФСР Руслан Хасбулатов и второй в Чечне бывший генерал МВД, а ныне председатель Комитета ВС РСФСР по вопросам законности и правопорядка Асланбек Аслаханов».[108] Далее он поделился, что из МВД Чечни вытесняют всех славян, и милиция открыто поддерживает сепаратистов Дудаева.[109] По материалам и информации о незаконном ношении оружия со стороны не только «гвардейцев», но и просто бандитов, причисляющих себя к сторонникам Джохара, милиция не принимает мер. А в силу слабого следствия КГБ по таким делам с «милицейской» статьёй 218 УК РСФСР, заместитель Прокурора республики вмешивается и разваливает их со словами: «Это к вам не относится, передайте в МВД». С возмущением Ермаков процедил сквозь зубы: «Что там говорить, когда в нашей разработке несколько сорганизовавшихся ОПГ из числа сотрудников милиции. Одна из них за большие деньги организует убийства осужденных чеченцев в колониях и даже подследственных в СИЗО. Тех из них, которые «приговорены» по «закону кровной мести» другими тейпами к смерти. Ну, а факты освобождения милицией за взятки задержанных за совершение особо опасных преступлений, просто сплошь и рядом». Отдельные милиционеры, особо не скрываясь, совершавшие преступления настолько непотопляемы из-за своих высоких «покровителей» у власти, что у оперативного состава отдела опускаются руки. Так, например, некий Хамиядов[110], начиная с 1984 года, был известен всем правоохранительным структурам своей причастностью к взяточничеству и коррупции. Несмотря на неоднократные попытки возбудить против него уголовное дело, тот «галопом» двигался по служебной лестнице и дорос до начальника одного из ведущих управлений МВД Чечено-Ингушетии. Мало того. В 1990 году он рассматривался в качестве кандидата на должность Министра этой республики. Особую обеспокоенность у Ермакова вызывала безопасность своих русских сотрудников и членов их семей. Если за спиной чеченских оперативников стояли тейпы, которые могли отомстить кровью за своего сородича, то за славян, даже выросших в Чечне, никто не заступится. Чувствуя это, бандиты совсем обнаглели и в последнее время приступили к открытым угрозам и даже нападениям на сотрудников-славян. Так, например, в квартире начальника отделения подполковника Герасименко, предварительно отключив телефон, ночью пытались взломать металлическую дверь и ворваться внутрь вооружённые бандиты. Спасло то, что у Герасименко случайно при себе оказалась рация, не сданная на склад после спецоперации. Тот сообщил по ней дежурному о нападении. Вовремя прибывшая оперативная группа заметила только сигнальные огни двух автомашин скрывшихся бандитов и зафиксировала в протоколе следы попыток взлома, слава богу, выдержавшей металлической двери. Точно по такому же сценарию произошло нападение на капитана Хамидова. После этих случаев всем сотрудникам-славянам не только ОБОП, но и всего КГБ стали выдавать рации. Говоря о безопасности, Ермаков попросил посодействовать тому, чтобы его отдел хотя бы отгородили перегородкой от других подразделений Комитета. Кабинеты его сотрудников, расположенные в центральной части второго этажа здания, являются фактически «проходным» двором. Идёт сильная утечка информации из отдела. Чаще всего это касается тех разрабатываемых бандитов, которые входят в один и тот же тейп вместе с некоторыми сотрудниками других подразделений КГБ. Те заходят в отдел и нагло требуют поделиться с ними сведениями о ходе разработок своих сородичей. Вернувшись в кабинет Ермакова, я ещё с час продолжил лихорадочно записывать в свой блокнот наименование дел, фамилии наиболее одиозных лидеров и бандитов. Опять к нам заглянул Завгаев и, пригласив в столовую на обед, шутя, предупредил, что если опоздаем, то мяса можем не застать. Спустились на первый этаж, и я с удивлением увидел всех сотрудников КГБ, стоявших друг за другом в длинной очереди. Притом во главе – сам Председатель, далее его замы, а затем начальник 1-го и строго по нумерации других отделов Комитета. Вот это социальная справедливость, подумал я и присоединился к ОБОП. Ассортимент блюд был по принципу дежурного набора. На первое рассольник с перловкой, а на второе, каша из аналогичной крупы с мясной подливой. Компот без цвета и признаков сахара свидетельствовал о том, что в Чечне поздней весной с продуктами ещё хуже, чем в Москве. Многие подходили к коробу с сухарями (бесплатно) и пригоршнями забирали с собой. Вспомнил, что, провожая меня в армию, отец напутствовал: «Сынок. Есть возможность, всегда храни пару сухарей в кармане и запас воды во фляжке. Попадёшь в переделку, когда выбросят за сотню вёрст, глядишь, они и выручат до подхода всегда опаздывающих тыловиков с походной кухней».[111] Взял и я пару штук для запаса.