Книга Шепчущий мрак - Филлис Уитни

Я изучала ее с интересом писателя, подавляя страстное желание улечься на кушетку. Подобно актрисе, писатель тоже должен быть наблюдателен и подмечать малейшие проявления характера человека.

— Я бы не сказала, что у Лоры Уорт, как актрисы, были тайны от публики, — промолвила я с улыбкой. — В известном смысле все эти вещи — достояние общества. Их описывали, обсуждали, фотографировали, регистрировали.

— И затем спрятали от чьих-либо взглядов.

Дони, соскочив с сундука, постучала по его крышке длинными ноготками.

— Возьмите этот сундук, к примеру. Почему его запирают с тех пор, как мой брат и я приехали сюда? Вы — репортер, вам должно быть интересно.

— Не совсем так, — возразила я. — Я не репортер. Сенсации — не моя добыча. Меня интересуют личности.

— Да, конечно, я неудачно выразилась. Я читала ваши вещи. Про Барбару Стрейзанд — не так уж доброжелательно. Но очень хорошо написано. Вы прекрасно пишете. Собираетесь так же круто обойтись с Лорой Уорт?

— Я большая поклонница ее фильмов и предпочла бы написать о том периоде в Голливуде, который хранит намять о ее былом очаровании.

Блестящие глазки впились в меня испытующим взглядом.

— Мой муж работал в кино, и мы жили на Беверли-Хиллз, пока не развелись. Под этим очарованием достаточно безвкусицы. Я была вне себя, когда мой брат стая практиковать в Голливуде. Конечно, у киношников бывали деньги. Иногда. Но Майлз слишком глубоко увяз. Он бы поступил лучше, если бы оставил их в покое.

Было ясно, что она имела в виду. Было бы гораздо лучше для Майлза, если бы он оставил в покое Лору Уорт. Я не имела понятия, насколько хорошо Дони знала Лору в те годы, но у нее определенно была своя точка зрения, которая требовала более обстоятельного изучения. И ее прямо-таки распирало желание говорить! Если бы только я не чувствовала себя так скверно из-за этик ужасных запахов.

— Разве нельзя пустить сюда больше света и воздуха? — С этими словами я отодвинула засовы и распахнула двери, выходившие на задний двор. Выглянув наружу, я увидела сад, разбитый на пирамидальном холме. Свежий колодный воздух ворвался в комнату, принеся с собой запах моря и нагретых солнцем сосен. Дони, следуя моему примеру, открыла ставни двух боковых окон. Внутри посветлело, а запах пыли и камфары уже отчасти выветрился. "Непременно оставлю открытыми на ночь двери и окна", — решила я.

— А что в этом сундуке? — Покончив с окнами, Дони бросилась к сундуку и щелкнула по замку ногтем. — Вам следует выяснить это, нет теряя времени. Почему бы не открыть его сейчас же?

— У вас есть ключ? — осведомилась я.

Никто не предупреждая меня о каких-нибудь запретных местах для осмотра, и я была согласна с Дони в том, что времени терять нельзя.

— Не мне его открывать, — с добродетельным видом заявила Дони.

Это, по-видимому, означало, что она не знает, где находится ключ. Я улыбнулась ей.

— Вы же умираете от любопытства. Может быть, ключ от сундука где-то в комнате? Давайте поищем.

Я подошла к гримерному столику, который когда-то верно служил Лоре, и, оглядев его, увидела шкатулку из сандалового дерева с крышкой, украшенной тонкой резьбой. Открыв ее, я нашла внутри кольцо с ключами. Победно позвякивая ими; я вернулась к сундуку.

Третий ключ подошел, и замок подался. Я откинула крышку, и в нос мне ударил резкий запах камфары. Задыхаясь, я отступила.

Дони тотчас же подлетела к сундуку и схватила лежавший сверху сверток ярко-красной материи.

— Давайте его распакуем! — в азарте вскричала она. Я отобрала у нее сверток, ощущая угрызения совести.

— Может быть, лучше сначала спросить разрешения?

— А если она запретит вам рыться в своем сундуке? — торжествующе возразила Дони. — Тогда вы лишитесь этой возможности. Не надо ждать — смелей.

Ее сморщенное обезьянье личико выражала такое жадное нетерпение, что мне стало противно.

— Я думаю, лучше все-таки просмотреть эти вещи вместе с Лорой, — предложила я. — Когда мы будем перебирать их, она сможет многое рассказать мне. Нет смысла самой конаться в ее вещах.

Я принялась, было водворять на место ярко-красный сверток, но Дони остановила меня:

— Там что-то есть внутри. Разве вы ни чувствуете, какой он тяжелый? Разверните его и посмотрим,

Я начала разворачивать сверток и вдруг поняла, что держу в руках: та самое платье, в котором Лора Уорт играла Хелен Брэдли в "Шепчущем мраке". Какой-то тяжелый предмет, завернутый в него, упал на ковер, но я не обратила на это никакого внимания, так как была всецело занята платьем. Я встряхнула его и бережно расправила складки. Когда-то это платье фигурировало в фильме, снятом по книге моего отца.

Его яркий карминный цвет, как описал его отец, навсегда врезался в память. Платье было оторочено серым, каракулем, а корсаж и юбку украшала вышивка из черного шелка. И хотя на известной не цветной фотографии платье выглядело черным, фотограф сумел передать блеск шелковой вышивки и светлый оттенок меха. На столь памятном Мне снимке узкий лиф превосходно облегал фигуру Лоры, и она никогда не выглядела более женственной и трогательной, чем в этом наряде.

Досок моей туфли уперся в предмет, выпавший из платья, и я, нагнувшись, подняла высокий подсвечник. Его медь давно потускнела и окислилась, тускло отсвечивая зеленью, но когда-то это, несомненно, была прекрасная вещица. Китайский дракон, обвиваясь вокруг основания, тянул свою страшную голову с ощеренными зубами к свечедержателю. Можно было себе представить, как мерцали и переливались отполированные чешуйки дракона при свете свечи.

Дони пронзительно вскрикнула:

— Да это же подсвечник! Тот самый! Подсвечник с драконом!

Я не знала, отчего она пришла в такое возбуждение, но вещь действительно была красивая. Опустив платье Лоры на открытую крышку сундука, я поднесла подсвечник к дверям, выходящим в сад, чтобы лучше рассмотреть его.

Лора увидела меня, когда вошла через другую дверь, из холла. Заметив подсвечник в моих руках, она, как и Дони, вскрикнула, но только то был горестный вопль, исполненный боли и страдания. Я могла только в растерянности взирать на нее, когда она быстрыми шагами пересекла разделявшее нас пространство и выхватила у меня подсвечник. Дони, укрывшись в самом дальнем углу, наблюдала за происходящим с садистским любопытством.

Не сказав ни слова, Лора отнесла подсвечник к сундуку и бросила его в откинутую крышку. Тут в поле ее зрения очутилось карминного цвета платье, и она схватила его, не веря своим глазам. Темно-красный цвет бархата, который был на ней, и кармин платья Хелен Брэдли сливались, смешиваясь воедино как поток крови. Она поднесла карминное платье к груди, бледная, с глазами, темневшими на лице, как черные провалы.

— Я совсем было запамятовала, что сохранила это, — пробормотала она, опершись рукой об открытую крышку сундука, чтобы не упасть.