Книга И тогда оно упало мне в руки - Луис Реннисон

— А пошли через черный ход и подсмотрим? Интересно же, — продолжаю я.

Элен, конечно, сразу заверещала, что без спросу нельзя и все такое, но все равно пошла с нами.

Дверь была открыта, и мы потихоньку входим внутрь. Со сцены доносятся звуки музыки. Справа — дверь, которая ведет в артистическую, я это знаю, потому что однажды целовалась там с Робби. Воспоминания о нем отозвались болью в сердце, но пусть идет к своим вомбатам, а мне надо учиться жить заново.

Входим в артистическую.

— Вон слуховое окно, видите? — говорю я. — Можно встать на стул, а со стула перелезть на коробки, и сцена будет как на ладони.

Юбка у меня узкая, поэтому пришлось задрать ее выше трусов. И вот я уже карабкаюсь наверх.

— Ты права, — язвит Джулька. — Действительно все видно, особенно снизу.

Эллен отказалась забираться на коробки, она у нас вообще трусиха. А, наверное, на ней такие же трусы «макси», как на Джаске. Я же говорю, во всех смыслах «трусиха».

Прикольно! Отсюда видно всю сцену, а мальчишки даже не подозревают.

Боже мой, боже мой… Самый потрясный из них — Масимо. В итальянской рубашке и итальянских джинсах, да-да, я уверена, что именно в итальянских. Он исполняет «Играй-рай-рай», и его легкий акцент завораживает.

— Bay… — шепчет Джулз.

— Я же говорила, — отвечаю я.

Играли мальчики недолго, а потом Домм сказал:

— Может, будем собираться? Я проголодался.

— Что ж… — ответил Масимо. — Это было… клево, я правильно говорю? Пошли ко мне домой — у меня есть вино и паста.

— Ciao bella, mon amigo, — сказал Домм, и все мальчишки засмеялись.

Потом они стали отключать аппаратуру, а Масимо сказал:

— Черт… Scusi, мне надо кое-кому позвонить.

— Хоть классная бэйби? — спросил Бен.

Масимо улыбнулся (о боже, какая улыбка):

— Ну да… Хотя ладно, завтра позвоню.

Он спрыгнул со сцены и пошел… черт, он же идет в раздевалку. А я тут под потолком, да еще в таком виде.

Мы с Джулз тут же спустились вниз и чуть не завалились на Элен. А потом мы быстренько смылись.

23.00

Бегу домой, чтобы успеть до возвращения родителей. Уф-уф-уф… Масимо такой уф-уф-уф… А что это за девушка, которой он хотел уф-уф-уф…

Возле дома вижу Ангуса — он несет маме в подарок мышиный хвостик. Ага, мутти прослезится от умиления. Я забежала наверх и нырнула в кровать. И сразу начала мечтать о Масимо.

Теперь придется учить итальянский.

Скажу Спичке, что немецкий мне плохо дается (особенно после того, как я узнала слово «целоваться» по-немецки… У них это будет knutschen.) и попрошу заменить его на итальянский, потому что я… эээ… очень интересуюсь Древним Римом.

Вторник, 19 апреля

Наверное, Джас встала с восходом солнца. Потому что, когда я пришла в шконцлагерь, она уже была там. Она меня ignorez-vousует, все не может простить, что я обозвала ее поедательницей слизняков.

На математике

Улыбнулась Джаске самой своей очаровательной улыбкой, но та с головой ушла в квадратные уравнения.

На перемене

Кто бы сомневался.

Отправилась к Спичке насчет итальянского. Но я даже не дошла до своего главного аргумента про Древний Рим… Эх, да что там говорить — я даже до ее кабинета не дошла. Меня подловила Ястребиный Глаз и поинтересовалась, куда это я. Я объяснила, в чем дело, а она мне и говорит:

— Не зли меня. Скажи спасибо, что я тебя вообще терплю.

Однако как педагогично. Какой она после этого учитель, если ненавидит собственных учениц? Ну да, у нее же есть любимчики — вроде макрели Линдси или тупой Моники.

Большая перемена

Взяла в библиотеке книжку Parliamo Italiano, выбрала уютную кабинку в тарталете, забралась на толчок с ногами. Сижу читаю.

Пять минут спустя

Очень отвлекают первалкашки — забегают в тарталет и взахлеб обмениваются новостями: «Ой, а мы на биологии смотрели в микроскоп, а там микробы плавают как рыбки в аквариуме». Неужели в их возрасте я была такая же глупая?

Отлично, теперь они начали играть в «салочки». А потом пришла Линдси и шуганула их. И, естественно, начала ломиться в мой «кабинет».

— Кто там?

— Это я.

— Кто «я»?

— «Я».

Мой ответ почему-то очень разозлил ее:

— А ну быстро выходи!

Черт. Все-таки меня выкурили из моей избы-читальни. А Линдси от злости вся красная. И коленки у нее тоже красные, потому что она ими долбила в дверь кабинки.

— Я так и знала, что это ты, — говорит Линдси.

— Я, конечно, извиняюсь, но законом пока не воспрещено ходить в туалет, — вспыхиваю я.

— Не наглей, — шипит Линдси.

Я даже отвечать не стала, а просто пошла на выход. А она и говорит мне вслед:

— Твое место — с малышней в песочнице. Господи, когда ты повзрослеешь?

Как же я ее ненавижу. Она до сих пор ест меня поедом из-за Робби.

На улице

Брр… Спряталась от ветра за домиком Элвиса. Слава богу, этот маньяк куда-то убрался. Закуталась в пальто и читаю про родину макарон и Масимо.

На биологии

— Куда ты исчезла на перемене? — поинтересовалась Рози.

И я призналась, что изучала итальянский.

— Основная прелесть этого языка, — говорю я, — состоит в окончаниях. У них все заканчивается на — uo.

— Да? И как по-итальянски будет «стол»?

— Столио.

— А любовь?

— Любовио.

По-моему, Рози очень впечатлилась.

16.15

Что-то Джас нигде не видать. Она либо понеслась домой со скоростью ветра, либо спряталась, дожидаясь, когда я уйду первая.

Детский сад, честное слово.

Дома

Мутти настаивает, чтобы я прошла практику у доктора «Клуни». Для нее это просто лишний повод попасть к нему на прием. Везет же мне. А вот Джас проходит практику в овощном магазине у Дженнингсов, т. е. будет целоваться с Томом, не отходя от кассы. А Рози собирается взять на время практики больничный, то есть будет целоваться со Свеном, не выходя из дома. Кто вообще придумал эту практику? Неужели мама думает, что я соглашусь на карьеру регистратурной сестры? Нет уж, у меня замашки покруче. Я буду… я буду девушкой поп-звезды! Это тяжелая и ответственная работа, но ведь кто-то должен ее выполнять. Я и говорю мутти: