Книга Негаданное счастье - Наталья Лукьянова

– Конечно. – Виктория Михайловна улыбнулась.

– У тебя, кроме твоего Аркадия, были мужики?

Ничего себе вопросик. К чему? С какой стати? Виктория Михайловна растерялась.

– Я не понимаю, – несколько озадаченно ответила она. Да что она, на исповеди, что ли? Глупости какие. Надежда явно перегибала палку. Ей-то какое до этого дело, если разобраться. Да Виктории Михайловне подобные мысли никогда в голову не приходили. Для нее брак, семья – это понятия святые.

– Нет, Гладильникова, я ошиблась, ты не дура, ты супердура, последняя и единственная во всей вселенной. Призер всех невозможных номинаций для простофиль. Ты профукала свою жизнь, ты это понимаешь? Все, давить не буду. Но ты уникальный раритет. Хуже мохнатого мамонта. Я в восторге. Мне казалось, что такого уже не бывает. Ты меня убила наповал. Тебе твой Аркадий что дал по жизни? Что-то я не вижу бриллиантов в ушах и на пальцах. Ах да, прошу пардону. Бриллианты – это пошло, как я могла забыть? – Надежда картинно закатила глаза к небу. Потом выдержала театральную паузу и продолжила тоном наивного ребенка: – Вы, видимо, много вместе путешествовали, объехали половину земного шара? Нет? А-а-а, я догадалась, признайся, он был половым гигантом? Колись уже, Гладильникова, глазки-то не прячь. Ничего особенного. Нормальный житейский вопрос. По глазам вижу, что нет.

Предлагаю тебе на досуге подумать, что такого для тебя сделал Аркадий, кроме двоих детей? Что ты как женщина получила от него в этой жизни? Тебя использовали, жили на твоей территории, жрали твои борщи и котлеты, носили чистые рубашки, выстиранные и выглаженные твоими ручками. Ты сколько раз в жизни с мужем в кино сходила? Молчишь? Правильно, тебе нечего сказать. Этот гад выпил тебя до донышка и забыл, как тебя зовут. А ты все: «Аркадий, Аркадий». Забудь это имя. Нельзя, чтобы тень урода испортила тебе оставшиеся годы жизни. Если ты этого не сделаешь, помочь тебе не сможет никто, даже доктор Курпатов. Ты уже совершила единственно смелый поступок в своей жизни – развелась с этим козлом, помешанным на карьере. Господи, как он старался выглядеть настоящим москвичом, просто выпрыгивал из своих крестьянских штанов. Но, моя дорогая, я знаю точно, убеждалась по жизни не раз. От осины не родятся апельсины. Как был твой Аркадий сибирским колхозником по сути своей, так им и остался, только тебе испортил лучшие годы жизни, чтобы зацепиться за столицу. Ненавижу хомяков.

– Почему? Животные тут при чем? – искренне изумилась Виктория Михайловна. Она чуть не оглохла от Надежды. Натиск был настолько силен и агрессивен, что она не успевала отслеживать все эскапады.

– Ох, Гладильникова, какая же ты отсталая и темная. Совсем в своей библиотеке закисла. Представители животного мира тут совершенно ни при чем. Хомяки очень симпатичные зверьки, я к ним хорошо отношусь. А вот мужики-хомяки – это совершенно другая история. Набьют щеки про запас за чужой счет и хитрыми заплывшими глазенками так и шарят туда-сюда в надежде стибрить еще жратвы на халяву. Ненавижу отродье. Вот твой Аркадий как раз и есть самый яркий представитель этой щекастой породы. Говоришь, на молодке женился. Отлично. Давай, Гладильникова, выпьем за его нелегкое личное счастье. Что-то мне подсказывает, что эта девка ему отомстит с лихвой за твою несложившуюся жизнь. Теперь у него совершенно другая весовая категория. Мало ему не покажется, это я тебе точно говорю. Навряд ли эта красавица будет ему каждый день свежий бульончик варить, котлетки на пару готовить и таблеточки подавать в назначенный час.

– Да оставь ты в покое Аркадия. – Виктория Михайловна болезненно сомкнула на переносице брови. – Что было, то было. Все уже давно отболело. Я не держу зла на него, если честно. Надя, неужели нам больше не о чем поговорить? Мы столько лет не виделись, а оказывается, много лет живем рядом. О себе лучше расскажи. Как ты, я слышала, что ты уехала в Германию после окончания института.

– А, – беспечно махнула рукой Надежда. – Это было так давно, по молодости, по глупости. Тогда заграница казалась раем. Хотелось из совка свалить. Джинсы купить в магазине, а не у спекулянтов за баснословные деньги. Забыть про очередной съезд партии и пожить по-человечески. А вышло все странно. Честно тебе скажу, фигня все это счастье за границей, вымысел и сказки. Ничего интересного за кордоном нет. Меня только на полтора года хватило. Чуть не сдохла от тоски. Выхолощенные все, как на подбор. Все у них по расписанию, все время улыбаются, как жизнерадостные идиоты. У меня там скулы все время болели от напряжения. Куда ни ткнешься, кругом сплошной порядок и зеленая тоска. Чисто, стерильно, и все время зевать хочется. Ты пробовала жить в лубочном домике? Вот то-то же. Нельзя просто так, потому что загорелся олимпийский огонь, или душа праздника требует, запросто завалиться к соседям без предупреждения. Выпить, повисеть на люстре, песни попеть во весь голос, анекдот хороший рассказать.

Они этого не понимают. То ли устроены по-другому, то ли кровь у них другого состава. Вроде люди неплохие, но неживые какие-то. Три качества у нации – улыбаются, считают все время, как живые калькуляторы, и плотно кушают. Лопают вкусно и сытно, не вопрос. Но очень скоро начинаешь понимать, что счастье совсем не в этом.

Короче, к черту все воспоминания и ошибки молодости. Ошибки – это ерунда. Их все совершают. Только потом одни делают правильные выводы и достигают чего-то в этой жизни, а другие с маниакальной настойчивостью продолжают по сто раз наступать на одни и те же грабли. Вот и вся разница между людьми.

– Ты ничуть не изменилась.

– Конечно. – Надежда удивленно глянула на приятельницу. – А что, для тебя тайна великая, что люди практически не меняются с годами? Они, милая, только стареют и притворяются мудрыми. Игра такая. А на самом деле мало что меняется в этой жизни. Пожалуй, только груз ответственности. Ты, кстати, тоже почти не изменилась. Я тебя сразу узнала. Ну что, дернем по коктейльчику на десерт? Ты как?

– Я, Наденька, пас.

– Ну что ж, дорогая, хозяин, как говорится, барин. Тогда пойдем. Тем более что нам практически по пути.

Женщины вышли из кафе на улицу. Вечер встречи с юностью закончился.

Глава 7

Встреча с Надеждой произвела на Викторию Михайловну сильное впечатление, заставила о многом задуматься и некоторые собственные жизненные устои пересмотреть. Надежда, безусловно, была человеком неординарным, не женщина, а сплошной напор и натиск. Это немножечко коробило, потому что у нее были совсем другой характер и иное понимание жизни и вечных ценностей. С другой стороны, Добровольская выглядела отлично, была довольна собой и жизнью, носа не задирала, наоборот, пыталась протянуть руку помощи. Что толку, что она сама себя по жизни изводила и вечно находилась в состоянии самоедства? Кому от этого лучше?

Что она видела в жизни, кроме дома и библиотеки? А ведь мечтала когда-то много путешествовать. Сейчас уже не мечталось, забылось все, ушло в далекое далеко. А кто виноват? Только сама. Права Надежда, тысячу раз права. И нечего губы дуть. Или продолжай находиться в тихом состоянии спячки, или принимай решение. А почему бы и не изменить собственную жизнь? Чем она рискует? Да ничем. Муж бросил, дети давно не нуждаются в присмотре и уходе. Мама, несмотря на возраст, ведет очень активный образ жизни и по мелочам не донимает. Она, домашняя и заботливая, пришла к тому, что оказалась сама по себе, в состоянии полного и не очень счастливого одиночества. Спору нет, она окружена любовью и вниманием родственников. Когда приходит беда, рядом всегда родные и близкие. Но к счастью, кроме бед, в жизни бывают обычные, ничем не примечательные дни. Они бегут и бегут, с каждым годом все незаметнее и быстрее.