Книга Трое против колдовского мира - Андрэ Нортон

Потом я очнулся — я был один. Голова моя была ясна, как раньше, до рассвета, до того, как я увидел жеребца на берегу реки. Посмотрел на свое тело — оно было покрыто какой-то коркой, сухой и местами потрескавшейся. Я прикован к земле. Но никто не поет над моей головой, не прикасается ко мне. Это обеспокоило меня. Я с невероятным трудом повернул голову.

ГЛАВА 11

Склон, напоминающий по форме блюдце, чуть в стороне — резервуар с той же самой красной жижей, что затвердела на моем теле. Я медленно повернул голову: снова склон и еще один резервуар с густой булькающей субстанцией. Был день — не пасмурный, хотя облака затянули все небо. Я слышал, как булькают и лопаются пузыри в резервуарах. Потом раздался еще один звук — кто-то стонал от страшной боли. Я сразу вспомнил то, что мне довелось пережить самому. Увидел: какое-то существо с трудом пробирается по краю склона-блюдца, изгибаясь, прилагая неимоверные усилия. Я понял, что оно серьезно ранено. Опять резкий вопль. Снежный барс! Его прекрасная белая шкура в крови — на боку зияла глубокая рваная рана. Мне даже показалось, что я вижу обнажившуюся белую кость. Барс полз к ближайшему резервуару, издавая мучительные и леденящие кровь стоны. Собрав последние силы, он скатился в тягучую жижу, которая тут же облепила его тело. Затем он замер, тяжело дыша и высунув набок язык, и больше не издавал никаких звуков. Казалось, он умер… Нет, я отчетливо слышал его тяжелое дыхание.

Я огляделся вокруг и увидел в ложбине еще много таких резервуаров, в которых покоились раненые. Потом вдруг ощутил, что моя боль стихла. У меня не было никакого желания двигаться, сломать засохшую корку, сковывающую меня. Потому что я почувствовал себя легко, ничто не болело, а тело наполнялось силой. На засохшей жиже остались кое-какие следы. Я присмотрелся к ним повнимательней. Значит, это не сон — я действительно был смертельно ранен, а создания в облике животных, одно из которых было покрыто чешуей, трудились надо мной под руководством меняющего свой облик духа? Эта женщина оставила отпечаток руки — такой отчетливый — над моим сердцем. Длинные тонкие пальцы, узкая ладонь — след человеческой руки, а не лапы животного. Я попытался вспомнить ту, которая меняла свои обличья…

Глаза снежного барса были закрыты, но он дышал. Жижа вокруг его тела уже почти застыла и образовала защитную корку. Как давно я здесь? В первый раз я подумал о времени. Каттея… Кемок! Сколько часов прошло с тех пор, как я покинул их, ускакав на дьявольском коне-приманке?

Надо действовать! Я попытался пошевелиться — застывшая масса не поддавалась. Я был беспомощным пленником, закованным в каменные кандалы. Что делать? Не знаю, почему я не закричал вслух. Мысленно обратился — не к тем, кого оставил на островке, нет — я позвал духа, которого могло вовсе и не существовать в этом мире: «Зачем я вам нужен»?

Что-то мелькнуло — что-то блестящее, переливающееся всеми цветами радуги, легко и быстро пронеслось над ложбиной, приземлилось на задние лапы и уставилось на меня яркими глазами-бусинками. Я не видел подобных существ в Эсткарпе, оно не напоминало никого из легенд. Ящерица? Конечно, только намного больше, чем обычное золотисто-зеленое пресмыкающееся. По-своему красивое. Существо остановилось у моих ног, дотронулось до них и подбежало на задних лапах к моей голове. Здесь оно снова замерло и стало внимательно изучать меня. И я был уверен, что в его узкой заостренной голове есть разум.

— Приветствую тебя, брат по мечу. — Слова эти вылетели из меня сами по себе.

Он отпрянул назад, из чешуйчатого горла вылетел странный звук. Затем он исчез. Странно, но его приход дал мне почувствовать, что я не пленник. Ящер вовсе не имел по отношению ко мне злобных намерений — как и те, что оставили меня здесь. Ведь я отлично себя чувствую, боль ушла, да и снежный барс приполз сюда не зря. В этом месте лечат раненых животных. И меня тоже спасли от смерти… Но кто? Ящер, другие животные… дух… да, конечно, дух!

И хотя я не умел определять колдовство по запаху, как Каттея, я был уверен, что здесь нет места злу — это оазис некой Силы. И я выжил только благодаря ей. Теперь я ощущал каждой клеткой кожи, всем своим существом: что-то должно произойти.

В ложбине появилось несколько ящеров, за ними следом шли два пушистых зверя, задние лапы которых тоже отливали зеленым цветом. Их узкие головы и хвосты-завитки напомнили мне древесных животных, но они были намного крупнее своих собратьев из Эсткарпа. Шествие завершала она. Ее темные волосы ниспадали до пояса — но темные ли? Не отливали ли они красным? Или все это игра света и волшебство? На ней была зеленая туника, плотно облегающая ее тело; руки и ноги были открыты. Это одеяние было подпоясано широким изумрудным поясом, украшенным бледно-золотистыми драгоценными камнями. Тонкие запястья украшали широкие браслеты с такими же камнями, а через плечо был перекинут колчан со стрелами, с голубовато-зелеными блестящими перьями на концах, и лук бледно-золотистого цвета. Ее одеяния вроде бы не менялись, и я сосредоточился на лице, на этом развевающемся облаке волос, и не был уверен, что вижу что-либо отчетливо. Она опустилась передо мной на колени.

— Кто ты? — спросил я, так как ее изменчивость начала меня раздражать.

К собственному удивлению, я услышал смех. Она дотронулась до моей щеки, потом лба, и после этого прикосновения мое зрение прояснилось. Я увидел ее лицо — или одно из ее лиц — отчетливо и ясно.

Черты Древней расы не спутать ни с чем: утонченные, с заостренным подбородком, небольшим ртом, огромными глазами, дугообразными бровями. Все это делало ее такой красивой, что могло заставить любого мужчину испытать к ней настоящее влечение. Но было в ней и нечто такое, что отличало ее от людей. Но это казалось несущественным. Воин разбирается в женщинах. Я не фальконер, который свысока смотрит на женщин, не чистокровный представитель Древней расы, чтобы воспринимать их только как носителей Дара и ставить себя ниже их, не отношусь к ним и так, как это делают многие салкары, проводя час-другой с вольной спутницей. И теперь, глядя в ее лицо, я испытывал какое-то странное, непривычное чувство — сильное волнение, трепет, ощущая рядом ее присутствие. Она улыбнулась, потом снова стала серьезной, не отрывая от меня взгляда, и я понял, что она слышит мои мысли. Я смутился.

— Лучше так — кто ты? — ее вопрос прозвучал мягко, но требовательно.

— Киллан Трегарт из Эсткарпа, — ответил я формально. Что возникло между нами? Я не мог понять. — А ты? — спросил я во второй раз, более настойчиво.

— У меня много имен, Киллан Трегарт из Эсткарпа. — Она подсмеивалась надо мной, но я сделал вид, будто не замечаю этого.

— Назови одно из них, или два, или все.

— А ты смелый мужчина, — мягко ответила она. — В нашем мире ко мне не обращаются опрометчиво по имени. — Она снова засмеялась.

— А я и не собираюсь обращаться к тебе опрометчиво. — Я повторил это странное слово.

Она промолчала. Пальцы ее затрепетали, я испугался, что она уберет руку с моего лба — тогда лицо ее может снова стать размытым или измениться.