Книга Парфюмер звонит первым - Анна и Сергей Литвиновы

Юная проститутка Жанна, завернувшись в покрывало, с увлечением смотрела на экран.

– Сколько времени? – спросил он.

– Девять.

– Утра?

Она кивнула.

Он простонал и вылез из-под одеяла.

По телевизору начались новости. Судя по простецкому интерьеру студии и потертому лицу дикторши – новости местные, областные. Из города Кострова. До Лени донеслось:

– Органами внутренних дел за совершение особо тяжких преступлений…

– Ну-ка сделай погромче, – попросил Леня.

Жанна встала и прибавила звук.

– …разыскивается Леонид Шангин, тысяча девятьсот семьдесят восьмого года рождения, уроженец и житель Москвы. Последний раз Шангина видели в городе Малярово Костровской области, где он совершил дерзкое нападение на сотрудника милиции. Просьба всех, кто владеет информацией о местонахождении данного лица, сообщать по телефону 02 или 65-35-35, за вознаграждение…

В этот момент изображение студии на экране сменилось фотографией. Леня обомлел. С экрана на него смотрело его собственное лицо.

Но его удивило не это. Ничего другого в сопровождении данного текста и ждать было нельзя. Но даже на плохоньком экране черно-белого телевизора было видно, что в руки ментам и телевизионщикам попала одна из недавних его фотографий.

Он сделал ее сам, на собственной любимой цифровой мыльнице «Canon PowerShot A75». Поставил, помнится, аппарат на валун на берегу Танаиса, установил режим съемки с десятисекундной паузой… Фотография эта на бумаге напечатана не была и хранилась в единственном месте: в памяти его компьютера, стоявшего в Лениной костровской квартире. Это он хорошо помнил: не в офисе, а именно в квартире.

Значит, туда они добрались.

– Да это ж ты… – восхищенно протянула Жанна, переводя взгляд с экрана на голого Леонида.

Глава 5

В то самое время – утро вторника, – когда Леня Шангин проснулся в квартире проститутки в райцентре Шахтерск, трое мужчин шли по левому берегу полноводного, тихого Танаиса. Первый шагал у самой воды, второй – параллельно ему метрах в десяти. Дальше на таком же расстоянии следовал третий. Все трое молча и сосредоточенно рассматривали землю вдоль воды.

На другом берегу широкого Танаиса, за спинами мужчин, в утренней дымке расстилался Костров. Белели вдали его многоэтажки, сверкали золотом пузатые купола собора, по мостам через реку катились букашки автомобилей. А здесь, на левом, пойменном, берегу никаких признаков цивилизации не наблюдалось, если не считать таковыми редкие следы кострищ, осколки от бутылок и прочий сор. Рядом с одним из ериков, которыми была богата пойменная часть берега, шуршали камыши, да пыхтел посреди Танаиса буксирчик.

Первый мужчина – тот, что шел вдоль кромки воды, – был отчимом пропавших ребятишек. Двое других – его соседями и друзьями. Они не обсуждали между собой происшедшее. Уже не обсуждали. Они не говорили об этом вслух, но все трое понимали: сейчас, когда минуло около полутора суток с момента, как детей хватились, шансов отыскать их живыми и здоровыми оставалось мало. И они искали любую зацепку: отпечаток босой детской ножонки, или деталь одежды, или хоть что-то подозрительное, что могло бы навести на след малышей.

Поэтому сегодня мужики встали до рассвета и успели уже прилично отмахать от поселка, расположенного на левом берегу Танаиса в глубине поймы, почти напротив Кострова. Другие группы односельчан, сочувствующих родителям, прочесывали берег к югу от поселка. Еще несколько человек пошли на поиски на восток, вглубь, несмотря на то что соседка, видевшая детей последними, утверждала, что брат с сестрой направлялись именно к реке. А в это время мать пропавших, не спавшая уже две ночи, по третьему кругу обзванивала все больницы и морги Кострова и пригородов.

– Вряд ли они забрались так далеко, – покачал головой мужчина, шедший дальше всех от воды.

– Да, бесполезно, – поддержал второй, тот, что шел посредине. – Надо возвращаться.

Он остановился, вытащил из кармана сигареты и зажигалку и закурил.

И только первый – шедший вдоль воды – не замедлил шага и лишь бросил на ходу:

– Пошли, пошли, – и продолжил, словно заведенная машина, двигаться прежним курсом, всматриваясь в береговую линию, воду, землю. Это был отчим пропавших.

Один его товарищ остановился рядом с другим. Крикнул вслед уходящему:

– Брось ты, Васька! Не дури! Не могли они так далеко зайти!

Первый продолжал удаляться от них в прежнем темпе.

– Ты слышишь меня?!

Никакой реакции.

Товарищи переглянулись, один развел руками и украдкой покрутил пальцем у виска, кивнув в сторону того, кто уходил.

– А что делать? – пробормотал второй. – Могу себе представить, каково ему. – И нехотя зашагал следом.

Его приятель выругался, но побежал догонять.

– До кургана дойдем, а там я точно пас, – вполголоса бросил он, настигнув компаньона.

– И я. Дальше искать – бесполезное дело.

Но тем не менее оба поспешили вслед за первым, не забывая внимательно всматриваться в землю.

До зарослей камышей и до кургана, которые эти двое положили пределом их нынешней поисковой экспедиции, оставалось всего-то метров триста. Слева расстилался спокойный Танаис, справа шуршали камыши. Они окаймляли небольшое озерцо со стоячей водой. Весной, в половодье, река широко разливалась на низком левом берегу. К лету вода отступала, оставляя кое-где следы своего каждогоднего набега: лужи, болотца, ерики. Иные не пересыхали и в самый жаркий августовский зной, а уж сейчас, в июне, и подавно.

Еще дальше от реки, справа, за озерцом, вздымался небольшой холм. Мужики, вышедшие на поиски, как уроженцы здешних мест, прекрасно знали, что молва приписывает холму рукотворное происхождение. Болтали, что это скифский курган и что он вроде бы скрывает настоящий клад: золотые украшения. Но, с другой стороны, какие нормальные люди, пусть даже и древние, станут хоронить там, где раз в год разливается и бушует река? Тем не менее чуть не каждый год легковерные дурачки из поселка, из Кострова и даже других городов расковыривали курган: искали золото.

И, конечно, не находили ничего.

Тем не менее идея дойти до холма показалась мужчинам здравой: а вдруг детишки, привлеченные легендой, отправились сюда на раскопки? Маловероятно, конечно, слишком уж далеко от поселка, чуть не десять километров, но вдруг?

И трое мужиков, растянувшиеся вдоль берега, продолжали обшаривать взглядами песок и траву. Но среди мусора, то и дело попадающегося на глаза – пластиковые бутылки, пивные банки, окурки, корки, – не находилось ни малейшего следа, который указывал бы, что его оставил ребенок.

Чем ближе подходила экспедиция к камышам и кургану, тем больше становилось мусора. Все чаще попадались выгоревшие пятна кострищ. Здесь на берег выходила неприметная грунтовая дорога, и местные парочки или разудалые компании любили подъезжать к самой воде и устраивать тут свидания и попойки.