Книга Поцелуй под дождем - Светлана Лубенец

Наташа отступила, хотя продолжала злиться на обоих и жалеть их. Было совершенно очевидно, что эти двое задыхаются друг без друга, но какая-то непонятная сила мешает им сделать шаг навстречу. Андрей, как и Лариса, напряжен, как струна: дотронешься – звенит. Наташа вздохнула.

Вообще-то, у нее были и свои неприятности: она поссорилась с Никитой. Наташа показала ему журнал, который прислал ей Николай Петрович, фотограф из родного Медвежьегорска. Наташина фотография не только победила в конкурсе – ею украсилась обложка журнала «Русское фото». Через Николая Петровича Наташу нашла питерская школа моделей «Ноктюрн» и прислала приглашение на бесплатное обучение. А еще Одри – та самая Одри, американская жена Сергея, которая занималась с Наташей английским языком, – прислала совершенно фантастическое письмо. Она писала в нем, что Наташина фотография просто супер и что она заставила Сергея выпросить один снимок у Николая Петровича. А через неделю они уезжают в Штаты, и Одри собирается показать Наташино фото своей хорошей подруге, которая подвизается в модельном бизнесе. И вполне возможно, что ей, Наташе, пришлют вызов из Америки. Красивые русские девушки там очень ценятся, а такие «этнографические» – тем более. Одри писала еще, что на всякий случай уже переговорила с Николаем Петровичем, и он обещал в самый короткий срок сделать портфолио, если понадобится. Одри уже себе представила, как Наташа будет работать в паре с какой-нибудь мулаткой или даже с негритянкой. Белое и черное. Наверняка приятельница ухватится за этот вариант как за беспроигрышный.

Наташа по нескольку раз в день рассматривала рекламные проспекты школы моделей и перечитывала письмо Одри. Как говорится, не было ни гроша, да вдруг алтын. Вообще-то она никогда не мечтала о карьере фотомодели, но теперь, в свете новых обстоятельств, пришлось призадуматься. Может, ей, Наташе Лазаревой из заштатного Медвежьегорска, дается шанс на другую, более шикарную и удачливую жизнь? Тогда важно не упустить его…

Наташа думала, что Никита обрадуется ее успеху, но он почему-то помрачнел и безапелляционно заявил, что запрещает ей даже думать не только об Америке, но и о модельном бизнесе вообще. Наташа задохнулась от возмущения:

– Да кто ты такой, чтобы мне запрещать? Тебе, наверно, хотелось бы, чтобы я всю жизнь преподавала английский в своем… медвежьем углу?

Никита не ответил. Он вообще не сказал больше ни слова. Он сорвал с вешалки свою куртку, ушел и не звонил уже три дня. В школе его тоже почему-то не было видно.

«Ну и ладно! Ну и подумаешь!» – сказала сама себе Наташа, подошла к зеркалу и всмотрелась в свое изображение. Она была все так же белоснежна, но, похоже, необычность ее внешности уже перестала приносить ей одни только неприятности. Она еще раз полюбовалась на свои матовые волосы, закрутила их узлом наверху и снова распустила по плечам, потом, улыбаясь своему отражению, начала заплетать их в косу… Взгляд ее упал на отражающуюся в зеркале фотографию, где они с Никитой были сняты в зимнем парке. Улыбка на Наташиных губах погасла. Она бросила недоплетеную косу и повернулась лицом к фотографии. Конечно, Никита зря решил, что ему дозволено распоряжаться ее судьбой, но, с другой стороны…

Кое в чем он все-таки прав. Зачем ей школа моделей? Она сойдет с ума, если ее ежедневная работа будет состоять из принятия красивых поз. Она привыкла работать головой. Ей интересно копаться в словарях, перелагать на русский язык английские тексты. И чем сложней текст, тем ей интересней! Она действительно не хочет работать в школе, но не в Медвежьегорске, а вообще… Ей хочется стать переводчиком, чтобы переводить романы, стихи. У нее есть уже небольшой опыт – она потихоньку от всех пыталась сама переводить Шекспира, а потом сравнивала свою работу с переводами Пастернака, Лозинского, Щепкиной-Куперник. Конечно, пока получалось плоховато, зато так она глубже проникала в тайны языка. Сравнивая переводы различных авторов, она уже могла делать кое-какие свои выводы. Так, например, ей казалось, что больше всего толк в английском понимал Лозинский.

А что касается Америки, то… Будет и Америка, если она захочет и если в совершенстве овладеет языком. Она не станет кривляться на подиуме с какими-нибудь мулатками в паре, а как языковед будет допущена в сокровищницы национальных библиотек. Это будет так интересно! Это будет счастьем! Только… неполным, если… Наташа взяла в руки рамочку с фотографией, вгляделась в лицо Никиты и решила, что есть смысл позвонить ему первой.

Дома Никиты не оказалось. Наташа раздраженно бросила трубку на рычаг, покусала губы и решила назло Романенко ехать в Америку сразу, как только ее позовут, или поступить в питерскую школу моделей и срочно прославиться на всю Россию. Из принципа! В знак протеста! Пусть знает!

День Наташиного рождения пришелся на воскресенье и был в тон ее собственному колеру: белый и матовый. Все кругом было укрыто снегом, который ввиду умеренно морозной погоды не блестел настовой корочкой, а нежно пушился и казался мягким и уютным.

Наташа стояла у окна, смотрела на снег и сожалела о том, что назвала к себе кучу гостей. Ей было абсолютно невесело. Никита так ни разу и не позвонил за все это время, а в школе, завидев ее, сворачивал в сторону. Она не знала, что и думать на его счет. Ей уже не мечталось ни об Америке, ни о питерском подиуме. Она хотела только одного: быть рядом с Никитой и быть уверенной в том, что он ее по-прежнему любит. Она с радостью отменила бы свой праздник, но они с Андрюшкиной мамой еще вчера наготовили столько угощенья… как говорится, на Маланьину свадьбу.

Длительное обильное застолье Наташа еле перетерпела. Ей было очень трудно удерживать на лице веселое праздничное выражение, поскольку она ежеминутно возвращалась мыслями к Никите. Она весь день ждала, что он все-таки позвонит и поздравит ее с днем рождения, но так и не дождалась. Хорошо, что она догадалась пригласить и Макса Осипенко – он, как обычно, веселил всю компанию, и, похоже, гости разошлись довольными. Никто и не заметил, как тягостно было на душе у именинницы.

После того как убрали со стола, Наташа решила вынести в мусоропровод ведро, полное оберток, целлофана и прочих праздничных отходов. Она вышла на лестничную площадку. На подоконнике сидел Никита. Рядом, жалко свесив вниз головки, вяли белые розы.

– А если бы я не вышла? – спросила Наташа.

Никита пожал плечами.

Наташа поставила на пол ведро, подошла к молодому человеку и уткнулась лицом ему куда-то в шарф.

На зимних каникулах девятые классы поехали на три дня в поселок Шапки на спортивную базу. Первый день провели отлично. Днем катались на лыжах, а вечером ребят ждала дискотека. Девчонки привезли лучшие свои наряды и самую яркую праздничную косметику. Перед танцами они вдохновенно и дружно наносили макияж в своих номерах.

Наташа, как всегда, не красилась. Она печально разглядывала свое волшебное черное платье, на которое возлагала последнюю надежду. Ведь тогда, после дня рождения, они с Никитой так толком и не помирились. Он продолжал избегать ее, только все как-то бросал на Наташу напряженные взгляды. Да, если уж и платье, которое ей так идет, не поможет, тогда… Стоп! Конечно, не поможет! Это же то самое платье, в котором она красуется на обложке журнала! Никита наверняка его ненавидит. Как же она об этом не подумала! Ну все… У Наташи окончательно упало сердце. Если она его наденет, то Романенко наверняка подумает, что она это сделала ему назло. Что же делать? Другого ведь нет. Не идти же на дискотеку в лыжных брюках! Тогда уж лучше совсем не ходить. Наташа так протяжно и горько вздохнула, что к ней подошла Настя Ивлева.