Книга Беда по вызову - Ольга Степнова

— Мы увидимся? — томно свесилась она на площадку.

— На том свете.

— Хотелось бы раньше.

Ключи от машины торчали в замке зажигания. Или она действительно законченная дура, или ее так захватила необузданная страсть, что нужно было скорее дотащить меня, беспомощного, до своего дивана. Подъехав к сараю, я понял, что понятия не имею, куда она засунула ключ. Как там они говорят? В деревне у бабушки — под порогом, у дебила — за косяком. Ключ лежал за косяком.

— Петь! — услышал я за спиной знакомый бархатный голосок. Я обернулся и увидел Лилю в спортивном костюме.

— Петь, у меня в кабинете стеллаж рухнул с образцами. Дора Гордеевна сказала, что тебя можно попросить починить.

— И ты для этого приперлась сюда в такую рань?

— Нет, — надула Лиля хорошенькие губки. — У меня пробежка. А ты что, только домой пришел?

— У меня тоже пробежка.

— А! Петь, ты брюки новые купил, да?

— Да. Спортивные. Беги быстрей, а то к урокам не успеешь.

— Помчалась. — Она побежала трусцой, красиво качая бедрами. — Петь, а тебя надули! Это не спортивные штаны. Это пижамные. И они женские.

Черт бы побрал этих баб. Хочу жить с Сазоном, дружить с Мишкой, и грезить о Карине. Она настоящая женщина. Тонкая, умная, изысканная. В женщинах для меня главное не количество, а качество.

* * *

В школе ко мне прицепилась Дора Гордеевна.

— Дроздов! Вы провели в своем классе хоть одно родительское собрание?

Я только что стоически выдержал педсовет, а теперь мне грозит родительское собрание.

— А что, уже пора?

Дора так захлебнулась собственным гневом, что не смогла достойно ответить.

— Проведу! И стеллаж починю!

Дора удалилась с достоинством. И как же его провести? Публичные выступления нынче не в моем вкусе. Мало ли кем могут оказаться родители? Очутился же в патрульной машине журналист Коля Серов, да еще с фотоаппаратом, а я так увлекся игрой в прятки, что даже не заметил вспышки. Теперь нужно засветиться перед родителями, среди которых может быть хоть сам начальник уголовного розыска.

«Прокурорская проверка» появилась в школе в виде миловидной, темноглазой и очень доброжелательной девушки. Она ласково зазывала в учительскую всех по очереди и о чем-то там беседовала. Чтобы избежать такого допроса, я на переменах прятался у Лили в кабинете труда, восстанавливая развалившийся стеллаж. Лиля была так рада неограниченному доступу к моему телу, что на переменах совсем не выходила из класса и трещала без умолку.

— Петь, ты меня научишь?

— Чему еще?

— Ну, что ты там на ОБЖ показываешь? Полотенцем по ушам.

— Че-го?

— Ну, самооборона!

От неожиданности я молотком долбанул себе по пальцам, и громко выкрикнул любимое междометие Ильича. Но Лилю трудно было сбить с мысли.

— Мне девочки твои рассказывали, Петь! Ну, как грузинов вырубать. Знаешь, как ко мне клеятся? Особенно грузины!

— Лиля, — отчетливо произнес я, — я никогда не учил своих учениц вырубать грузинов.

— Ну, полотенцем по ушам, Петь!

— Да о чем речь?!

— На выходные Алиса из твоего класса поехала в область, к родственникам. На поезде. В купе ее соседом оказался грузин. Стал домагаться, приставать к девчонке:

— Хачу тэбя, хачу тэбя!

Она сидела на верхней полке. Раз его отшила, второй. А он:

— Ой, нэ магу, хачу тэбя!

Ей надоело, вспомнила она твои уроки, взяла вафельное полотенце, перекинула ему через голову, и взахлест как долбанет по ушам! Грузин упал и лежит. Минута проходит, две. Грузин лежит. Алиса испугалась. Хотела за помощью бежать, но грузин очухался, открыл глаза, встал и говорит задумчиво:

— Надо же, вроде в поезде еду. А вроде как на Кавказе побывал… Маму, папу повидал…

— Понимаете, — извиняющимся голосом начала Алиса, у нас в школе на уроках преподают самооборону и…

— Предупреждать надо, — ласково прервал ее грузин.

Всю оставшуюся часть пути он, прежде чем выйти из купе, обращался вежливо к Алисе:

— Можна, я в туалэт пайду? А? Можна в туалэт?

— Да, пожалуйста, пожалуйста, идите себе в туалэт, что вы все время спрашиваете? — отвечала Алиса. Петь, ну научи полотенцем по ушам!

Я заржал.

— Не по ушам. Она влепила ему по сонной артерии. Это и ребенок может.

— А как? — доставала она меня.

Я взял со стола чей-то недошитый фартук и набросил его на Лилькину нежную шею.

— Главное, не перестараться.

— Чтоб на Кавказ к маме-папе не отправить?

— Чтоб к праотцам не отправить, а так, кайф пусть ловят…

Дверь открылась и на пороге появилась Дора Гордеевна. С нескрываемым ужасом она посмотрела на меня, на фартук, на Лилю.

— Спасибо, Петр Петрович, — вежливо и сухо сказала Лиля, снимая фартук со своей шеи. — Я все поняла. Я хорошо поняла как можно… немного растянуть изделие.

— И не забудьте намочить ткань! — назидательно посоветовал я.

От неожиданности Дора всхрюкнула, но вдруг сменила гнев на милость.

— Дроздов, вы тут, да? Ну и работайте, работайте. Ремонтируйте. Изучайте ткани.

И ушла. Я так понял, что мои прятки в кабинете труда ее вполне устраивают. Даже, если я похотливо задушу фартуком учительницу труда.

— Ты у прокурорши была? — спросил я Лилю.

— Да ну ее. Ляпну еще что-нибудь. Я поэтому здесь и сижу.

Ну, ты, допустим, не поэтому. Поэтому тут сижу я.

По-видимому, Дора во всех была более-менее уверена, только не во мне. Все-таки, я «подозрительный» тип. Хотя, если бы она была умнее, догадалась бы, что я-то как раз лишнего не сболтну.

Мне не хватило нужных гвоздей и я пошел задворками к своему сараю. Как раз такие оставались у меня дома, когда я сколотил свой лежак.

Дома царил разгром. Видимо, общение с Бедой дурно повлияло на собаку, потому что Рон перевернул в каморке все, что можно было перевернуть. Одеяло валялось в углу, по всему полу была рассыпана гречка и макароны — наши запасы еды. Даже некоторое подобие штор на единственном окне висело жалким остатком на одном гвозде. Виновник возлежал на моем лежаке и грыз некий предмет.

— Фу! — заорал я. — Что ты наделал, вонючка?

Я отобрал у него жвачку. Это оказались очки. Вернее, жуткие окуляры. Вот почему она все утро щурилась. Не только я от страсти потерял штаны. Я хотел врезать Рону по толстой заднице, но не смог, уж очень виноватый был у него вид.