Книга Долг и желания - Влада Крапицкая

В спальне я поставил стул с ублюдком возле кровати и сказал:

— Начинай.

— Первый раз я изнасиловал девушку три месяца назад….

Но я не слушал этого урода, а внимательно наблюдал за реакцией Майи. Сначала она ни как не реагировала на его слова, но уже через десять минут после начала рассказа, она стала сжимать кулаки и бросать в сторону выродка злые взгляды. И чем дальше он говорил, тем больше в позе Майи чувствовалось напряжение. Ещё через десять минут, она уже села и, не отрываясь, смотрела на мужчину. Вернее, она даже не смотрела, она сверлила его взглядом.

Когда я увидел её взгляд, меня пробрал озноб. Я думал, что видел уже все возможные состояния Майи — и злость, и доброту, и страсть, и нежность. Но вот такой я её ещё никогда не видел. И я понял, что сейчас Майя даже не злая или в гневе, а это в чистом виде ярость, и я поблагодарил Бога, что на меня она никогда так не смотрела.

Через пять минут рассказ закончился, и я обратился к ней:

— Тебя ведь пугает не то, кем ты стала, а то, как ты будешь вынуждена питаться, ведь так? А теперь представь сколько, таких как он, топчут землю, насилуя, убивая и калеча судьбы других людей. Ты можешь с чистой совестью питаться ими.

— Я не имею права судить других. Для этого есть суд и Бог, — неуверенно произнесла Майя.

— Да, есть. Но пока их найдут и осудят, или пока они попадут к Всевышнему, сколько жизней они могут ещё угробить?

— Я не смогу, — она замотала головой, и вжалась в спинку кровати.

— Сможешь, просто тебе первый раз страшно, — сказал я, подходя к сумке и доставая оттуда скальпель. — Я тебе помогу, — и, подойдя к пленнику, провел скальпелем по руке. Парень закричал, но я тут же его вырубил ударом в голову, чтобы он не отвлекал Майю. — Вспомни, что он делал с девушками, и как он над ними издевался. Среди них могла быть твоя подруга, или знакомая.

Майя, услышав запах крови замерла. Я прекрасно понимал, что она сейчас чувствует, хотя и был не голоден, напившись её крови ещё когда она была человеком. Со стопроцентной уверенность я знал, что сейчас у неё кружиться голова от аромата, и она с трудом сдерживается. Я и сам замер боясь спугнуть её лишним движением. Когда Майя стала очень часто сглатывать слюну и еле заметно поддаваться вперёд, а потом опять застывала, я понял, что должен ей помочь, иначе кровь начнёт сворачиваться.

Сев на кровать, я посадил её к себе на колени и стал шептать:

— Душа моя, это совсем не страшно. Просто тебе это непривычно, но поверь тебе понравиться. И не надо этого пугаться и испытывать угрызения совести. Он выродок, который мучил людей, и кто-то должен останавливать таких как он. Почему бы тебе этого не делать? — я взял его за руку и поднёс её к лицу Майи. — Вспомни его рассказ и сделай хоть один глоточек, и если тебе не понравиться, то не пей, — но я прекрасно знал, что если она попробует, то уже не остановиться, пока не насытиться.

Ноздри Майи стали раздуваться, и она начала всё чаще дышать и, не отрываясь, смотрела на кровь, вытекающую из пореза.

— Один глоточек, — нежно прошептал я. — Всего один, — Майя, оторвав взгляд от раны, посмотрела на меня, и я, наклонившись, поцеловал её. — Просто попробуй.

Вздохнув, она наклонилась к руке и, сделав первый глоток, снова замерла, прислушиваясь к своим ощущениям. Я же боялся даже дышать, понимая, что сейчас я получу ответ — выживет ли Майя как вампир, или я убил её собственными руками — обратив. И когда она опять припала губами к ране, я с шумом выдохнул. Она станет одной из нас.

Дорога домой

Когда Майя утолила жажду, она прижалась ко мне, уткнувшись лицом в мою грудь.

— Вот видишь, ничего страшного, — я погладил её по голове.

— Это мерзко, — пробубнила она.

— Мерзко — то, что делал он, — ответил я. — А теперь скажи разве кровь невкусная?

Она начала громко сопеть, а потом нехотя произнесла:

— Вкусная.

Не сдержавшись, я рассмеялся.

— Это не смешно, — обиженно сказала Майя, и попробовала встать с моих коленей.

— Не отпущу, пока ты меня не поцелуешь, и не скажешь, что ты меня простила.

— Тогда я всю жизнь буду сидеть у тебя на коленях, потому что я тебя не простила.

— А что мне сделать, чтобы ты простила меня? — ласково прошептал я и стал поглаживать её по спине.

— Гера! Вот только не надо включать свою обаятельность и сексуальность! — Майя отстранилась от меня. — Этот номер у тебя не пройдёт сегодня!

— То есть только сегодня? А в дальнейшем всё будет хорошо? — хитро спросил я.

— Ты невыносим! У меня тут кризис, а у тебя мысли в одну сторону работают как обычно!

— Ну, если бы видела себя в зеркале, то ты бы меня поняла, — смеясь, ответил я. — Хочешь на себя посмотреть?

— Наверное, да.

Поставив её на ноги, я поднялся и повел её в ванную комнату, где было большое зеркало. Майя с некоторым удивлением рассматривала своё лицо, а потом сказала, скорчив гримасу:

— Классно тебе. Получил себе любовницу с новым телом и лицом, а я вот, получила того же любовника, что и был, плюс жажду.

— Я дам тебе намного больше, — серьёзно сказал я. — Ты станешь моей женой, и родишь мне детей. И у нас впереди не одно столетие, чтобы наслаждаться друг другом.

— Только вот какой ценой? — грустно произнесла она.

— Майя, так всегда в жизни. Мы что-то должны отдать, чтобы получить взамен другое.

— Только я не отдаю, а забираю чужие жизни…

— Ты ничью жизнь не забирала, а просто утолила жажду.

— Гера, давай не будем сегодня обсуждать эту тему. И можно мне побыть одной?

— Зачем? — подозрительно спросил я.

— Во-первых, я хочу принять душ. А во-вторых, дай мне время, чтобы смириться с некоторыми вещами, — она грустно посмотрела на меня.

— Хорошо, — ответил я, и вышел из ванной комнаты.

В некотором роде я был рад, что Майя не будет видеть, как я сворачиваю голову той мрази в комнате, но меня пугало её настроение, и её тон, а страшнее всего было смотреть ей в глаза. Даже когда она улыбалась, в глазах была печаль. «Я обещаю, что сделаю всё возможное, чтобы убрать эту печаль!» — поклялся я сам себе.

Зайдя в комнату, я резким движением свернул голову мужчине, а потом, достав из шкафа полотенца, вытер ими кровь с пола и, обмотал их вокруг раны на руке, чтобы потом не запачкать багажник автомобиля. А затем отнёс труп в гараж и положил в машину.

С первым кормлением всё вышло даже лучше, чем я предполагал. Я то хотел просто занести ублюдка в комнату и, сделав ему надрез на руке, ждать пока Майя сдастся. И готов был хоть ночь напролёт делать такие надрезы. В конце концом Майя бы просто не выдержала жажды и запаха, и поела бы. А после этого возненавидела меня, за то, что я с ней так поступил, но, хвала Богу, этот мужчина оказался моральным уродом, и сам же мне помог, рассказав, кто он такой. А потом ещё и повторил всё Майе, сняв с неё угрызения совести, и давая мне хорошие аргументы, чтобы она согласилась на такую жизнь.