Книга Утопи свои обиды - Лев Альтмарк

— Я его знакомая, — не переставая чихать, бодро представилась Софа. — Сделайте же что-нибудь, чтобы мы перестали… э-э… чихать! Хорошо же вы гостей встречаете!

— Секундочку! — неожиданно расцвёл Давид и перед тем, как провести нас в дом, пробормотал: — Вы, мадам, настоящая израильтянка, потому что в вас нет совершенно никаких комплексов. Наш человек начал бы расшаркиваться и всячески скрывать, что ему что-то мешает, а вы сразу… Это мне нравится!

Он юркнул в боковую комнату, и буквально в ту же секунду наше жестокое чиханье прекратилось. И произошло это так же стремительно, как и началось. Софа вытерла вспотевшее лицо салфеткой, которую всё это время не выпускала из рук, и, наконец, перевела дыхание.

— К сожалению, комплексов у меня больше, чем хотелось бы, — шепнула она мне, осматриваясь, — ошибается ваш маг и чародей.

— Кто же вы всё-таки, прекрасная незнакомка? — донёсся из соседней комнаты голос Давида, которому, видимо, не достаточно было Софиного признания в приятельских отношениях со мной.

— Кстати, — сообщила Новикова, проигнорировав вопрос Давида, — у въезда в поселение некоторое время назад произошёл теракт и погиб солдат. Вы об этом слышали?

— Что вы говорите! — ахнул, выглядывая из комнаты, Давид. — А я тут сижу затворником и не знаю, что вокруг происходит…

— Как же так: все об этом знают, а вы нет? — продолжала наступать Софа. — Какой вы после этого волшебник?

Давид удивлённо посмотрел на неё и даже развёл руками:

— Почему вы решили, что я волшебник? Кто вам сказал такую чушь?!

— Молва людская. Языки, которые страшнее пистолета…

— Больше слушайте всякие сплетни! Нет, любезная, никакой я не волшебник. — Давид по-прежнему удивлённо рассматривал нахальную незнакомку, но недовольства или обиды в его взгляде не было. — А, собственно говоря, кто вы такая? Врываетесь в чужой дом и обличаете хозяина в несуществующих грехах!

И тут я решил, что пора разрядить обстановку, ведь мало ли чем может закончиться пикировка между Софой и Давидом. Ехал-то я сюда совсем за другим, и участвовать в их перепалке мне хочется ещё меньше, чем в тех же самых детективных игрищах.

— Понимаете, Давид, — принялся нудно разъяснять я, — эту девушку зовут Софой, и я случайно проговорился, что собираюсь ехать к вам. Вот она и напросилась за компанию. Отказать я не смог… — И тут я не удержался от мелкого подхалимажа: — Её понять можно. О вас столько говорят повсюду, что грех отказываться от возможности пообщаться с вами.

Некоторое время Давид разглядывал то Софу, то меня, и я сразу заметил, что разглядывать ладную фигурку Новиковой ему гораздо приятней, чем мою кислую физиономию. Наконец, слегка поморщившись, он произнёс:

— Хватит расшаркиваться. Раз приехали, то располагайтесь, будем чай пить.

Пока он наливал воду в чайник, а Софа деловито расставляла чашки на столе, я поглядывал на них и удивлялся, насколько моя спутница быстро освоилась в доме этого странного затворника. Видно, Сашка Гольдман, разыскивая человека, который сумел бы за короткое время подружиться с Бланком, поторопился со мной. Софа подошла бы лучше — и умением расположить к себе, и вообще своими шпионскими наклонностями. Не сомневаюсь, что она сумела бы выведать всё, что необходимо, намного быстрей и качественней. Только стоит ли игра свеч после всех последних событий?

Ой, пора завязывать с этой историей, ведь я же твёрдо решил рассказать обо всём Давиду, а он пускай решает, как поступать. Но… как это сделать, чтобы хозяин не разозлился и сразу не выгнал нас взашей? Выглядеть разоблачённым шпионом вовсе не в кайф. Не так уж много людей встречается в последнее время, с которыми хотелось бы продолжать поддерживать отношения, а Давид как раз такой человек. Выдай я ему всё начистоту, кем буду выглядеть в его глазах как не последней свиньёй?.. Да и Новиковой не мешало бы намекнуть, чтобы помалкивала до поры до времени о настоящей цели нашего визита.

А Софа уже освоилась в доме нашего мага, по-хозяйски гремела чашками и тарелками, расставляя баночки с джемом и плошки с маслом. Заметив мой взгляд, он понимающе кивнула головой и продолжала щебетать как ни в чём не бывало:

— А у моего отца, едва наступает осень, такие прострелы в пояснице начинаются, что он не только ходить, даже шевелиться не может. Чем только ни лечился — и мазями, и лекарствами, и прогреваниями! На костоправов сколько денег выбросил — всё впустую. И это каждую осень…

— Хе-хе, — посмеивался Давид, с удовольствием помогая Софе, — так оно и будет, потому что современная медицина воюет лишь с проявлениями болезни, а не с её причиной. Только сейчас начинают понимать это. А устранять причину — это значит, что нужно менять сложившиеся за века стереотипы лечения…

— Ну, об этом сейчас любой врач скажет, а что делается в итоге? Ни причину, ни следствие лечить не могут!

— Везите сюда вашего отца. — Давид, улыбаясь, рассматривал Софу. — Попробую поколдовать… Вы же окрестили меня волшебником!

— Да он не здесь, — махнула рукой Софа, — он в Белоруссии остался… Давайте чай пить, что ли, всё готово. И вы нам, Давид, что-нибудь расскажите о себе, хорошо? С вами так интересно общаться.

Едва мы уселись за стол и приступили к чаю, Давид лукаво глянул на меня и выдал речь, которую наверняка заранее заготовил для подобных случаев и уже не раз прокрутил её в голове:

— Удивительное дело, молодые люди, получается! Я тут живу в своей берлоге, никому не мешаю и занимаюсь тем, что мне интересно. Никакой я не учёный, по большому счёту, просто у меня есть кое-какие наработки, которые я пытаюсь воплотить в жизнь. Но главное даже не в этом, а в том ажиотаже, который возник вокруг всего этого. Ну да, я имел неосторожность поделиться с журналистами своими мыслями, но ничего путного из этого не вышло…

— А лечение людей? — спросил я. — Вы же им и в самом деле занимались?

— Это всего лишь частный случай того, что я делаю. Как бы побочный эффект…

— Ничего себе — побочный эффект! — даже присвистнула Софа.

— Я не об этом хочу сказать, — поморщился Давид. — Меня поражают люди, которые пытаются выведать мои секреты. Я не раз повторял во всеуслышание, что не хочу ни от кого ничего скрывать, дайте мне лишь время самому во всём разобраться. Так нет, лезут и лезут без стеснения, и чем я жёстче говорю «нет», тем наглей и бесцеремонней. Приходится изобретать нестандартные способы защиты. Порой я даже начинаю думать, что человек — это звучит не гордо, а нагло!.. Теперь вопрос: почему я так отрицательно настроен к окружающим?

Он на мгновенье замолчал, наслаждаясь своей тронной речью, а Софа нетерпеливо сказала:

— Ну и почему?

— Я никому ничего не должен, ведь ни у кого ничего не брал, не занимал денег и не давал никаких обещаний. Оставьте меня в покое! Когда придёт время вылезти из ракушки, не беспокойтесь, вылезу… Я не бессребреник, но дело даже не в деньгах, которые никогда не бывают лишними. Дело, друзья, в уважении, а я его заслужил хотя бы уже тем, что стараюсь создать что-то такое, чего ни у кого пока нет. — Давид грустно покачал головой и повторил: — Я лишь обмолвился журналистам — и понеслось. Нагородили такого, что я и представить не мог…