Книга Лекарство для безнадежных - Кирилл Григорьев

Открыв дверь, заглянул, сразу ощутив некую робость.

Привлекательная женщина в возрасте подняла голову от распахнутой тетради.

— Татьяна Валерьевна?

— Да.

Антон зашел в класс и плотно закрыл за собой дверь.

— Я по поводу вашего сына, Татьяна Валерьевна, — сообщил он, как можно более официально. — По поводу Максима. Мы сможем поговорить пару минут?

3

Легенду они с Петровским сочиняли вчера по дороге в офис из отделения милиции.

— Не хватало еще, что бы почтенная женщина инфаркт заработала прямо на рабочем месте, — сказал тогда Тарас.

Поэтому, отрепетированные слова лились из Антона широкой и вольной рекой.

Однако, разговор получился короткий.

По его истории получалось, что на прежнем рабочем месте Максима проворовался бухгалтер и вышли крупные неприятности. Какие собственно, Тополев деликатно уточнять не стал. Крупные. И ваш сын, уважаемая Татьяна Валерьевна, наверняка мог бы помочь органам следствия, будучи продолжительное время свидетелем довольно крупных теневых махинаций.

Упоминание волшебного слова «свидетель» внесло в ум преподавателя русского языка очевидное смирение.

Ей, оказывается, всегда не нравилась работа сына у этого безобразника Борзова. Семен еще в институте отличался отвратительным поведением и постоянно сбивал Максима на разного рода шалости. Какого рода, мама уточнять не стала. Разного.

Вот как, покачал головой Антон. А контактов этого Борзова у вас, часом, не осталось?

Конечно, есть, оживилась мама. Старый рабочий телефон Максика. Но, он, к великому сожалению, дома. Вы, молодой человек, позвоните мне домой часиков эдак, в пять вечера — и я вам его с удовольствием продиктую.

И последний вопрос, Татьяна Валерьевна, откашлявшись, спросил Антон. Как бы нам с вашим сыном побеседовать?

И тут учитель словесности заметно погрустнела.

Сына не было дома уже два дня.

Не звонил и не передавал чего через знакомых?

Нет, пока. Но если объявится — я ему обязательно передам ваш телефон.

Что ж, тогда до вечера, Татьяна Валерьевна, раскланялся Антон, оставляя визитку.

И звонок на урок подвел под разговором окончательную черту.

Вадим Немченко

1

Самое плохое в жизни — ожидание.

Вадим весь извелся, дожидаясь известий от Димы, Костика и Сашка.

Первыми его порадовали ребята, отправленные к пиротехнику.

— Еле открыли дверь, — доложился Костя. — Вонища — жуткая, даже страшно.

— Главное-то нашли?

— А как же, Вадим Дмитриевич, — радостно ответил тот. — Даже пересчитали уже. Ровно тридцать девять девятьсот.

— Сто баксов бомжи пропили, — понял Немченко. — Поджигателя-то не встретили?

— Нет, Вадим Дмитриевич.

— Ну и ладненько. Жду.

Опустив трубку, Немченко мысленно поставил напротив первого пункта галочку. Зачтено, решил он. На этот раз Голос не обманул.

Почти следом за Костей порадовал компьютерный гений.

Мобильный телефон с прямым московским номером, оставленный для связи Голосом был зарегистрирован на Брежнева Леонида Ильича тысяча девятьсот шестого года рождения. Когда первый естественный шок прошел, Вадим поинтересовался, в каком году, собственно, был выдан номер.

— По документам, в тридцать шестом, — посмеиваясь, ответил Стременников. — На тридцатилетний юбилей.

— А кого-нибудь вообще волнует, что тогда сотовой связи даже в проекте не существовало? — спросил Вадим.

— Очевидно, нет, — ответил Дима. — Кто это у тебя шутник такой?

Шутник, подумал Вадим почти с ненавистью. Он чувствовал себя полностью одураченным.

— Ян Арлозоров телефон оставил, — буркнул Немченко. — Познакомлю, как-нибудь на досуге.

— Во, дает! — восхитился Дима и повесил трубку.

2

К звонку Сашка, последовавшему через полчаса, после беседы с Димой, Немченко был уже внутренне подготовлен.

Вадим сидел, бесцельно щелкая каналами телевизора, когда мелодия из «Кармен» запела в мобильном. Ревизия вчерашнего захоронения состоялась, понял Немченко. Поднимая трубку, он внутренне собрался. И не зря, как выяснилось.

— Слушаю?

— Это я, Вадим Дмитриевич, — каким-то странным тоном произнес Сашок. — Прибыли на место.

— Ну?

На том конце повисло молчание.

— Саня! — позвал Немченко.

И тут Сашка прорвало.

Сбиваясь и путаясь, он тараторил непрерывно несколько минут. Он матерился и тут же извинялся. Он менял местами слова, и даже несколько раз пытался перейти на школьные запасы немецкого. Он сопел и хрюкал в несчастную трубку своего мобильного телефона.

Выслушав его сбивчивый запинающийся рассказ, Немченко в затруднении почесал затылок. Картинка у ангара ему представилась захватывающая, словно сошедшая в цветах и красках с полотен Иеронима Босха. Может быть, Голос был его ярым поклонником?

— Ладно, — произнес, наконец, Вадим. — Ты сам-то как — держишься?

Бедный парень, подумал он мельком. То обгоревшие трупы разгребает, то такую, черт возьми, кошмарную несуразицу.

Сашок в ответ проблеял нечто нечленораздельное.

— Вот, что, — решил Вадим. — Тебе и всей твоей группе на сегодня — заслуженный выходной. А вот завтра поутру, будь добр, изложить все подробно и на бумаге. Договорились?

— Да хрена мне, извините, Вадим Дмитриевич, после такого выходной?! — обрел Сашок после паузы голос.

— Для упорядочивания мыслей, — отрезал Немченко.

— Да я их, шеф, и через полгода не упорядочу!

— Приберитесь там, — напомнил Вадим. — Что бы комар носу не подточил.

— Уже, — отозвался Сашок и отключился.

Вадим тоже выключил телефон и задумчиво поиграл на столе пальцами.

Пора начинать собрать досье, подумал он. Голос он хоть, конечно, и крут, но пара документиков на него совсем не помешает. И отчет Сашка ляжет в него первым. Это будет достойное начало для красочной летописи. А уж издевательство над трупами этой самоуверенной сволочи любой прокурор одной левой организует потом по полной программе.

Немченко поднялся и заходил по кабинету кругами. Остановился возле окна.

Эх, как жаль, но сейчас Голос мне, к сожалению, нужен. Переброска людей и оживление мертвых — это, братцы мои, совсем не шутки. С такой командой бессмертных можно будет горы своротить. В будущем.