Книга Бродячая душа - Александр Асмолов

Эти размышления не давали покоя худенькой девушке, подхваченной людским потоком, несущемся по направлению к станции метро. Она старалась понять, почему граждане этой замечательной и богатой станы сами разрушили свои вековые традиции и теперь мечутся в поисках новых. Ведь это их деды весело пели «…мы старый мир разрушим. До основания, а затем…»

Затем не получилось, и теперь тысячи советников разных стран и традиций пытаются поучать растерявшихся граждан одной из самых больших стран мира.

– Хорошо, что не начали с «five o'clock», – неожиданно прозвучал знакомый насмешливый голос в сознании Вари. – Вам лучше вспомнить свои традиции.

– Александр! – мысленно воскликнула девушка. – Я рада тебя слышать.

– Мы можем и увидеться, – лукаво прошептал он, словно предлагая поиграть в прятки.

Она завертела головой, но плотные ряды спешащих рядом оказались непреодолимым забором. Тогда худышка переключила свое внимание на ментальный уровень и увидела фантом македонца на скамейке неподалеку. Она стала протискиваться прочь из людской стремнины, но поток сразу не отпускал.

– Только охотники рыщут по одиночке, – уже серьезно произнес голос, – удел остальных быть в толпе.

– А как же отшельники? – девушка наконец выбралась на свободу и направилась к обладателю золотых кудряшек. – Они уходят в горы не ради охоты.

– Если отшельники в горах не научатся добывать себе пищу подобно горным козлам, – он порывисто встал, жестом предлагая подошедшей даме сесть рядом на обшарпанную скамейку, словно это был диван в королевских покоях, – им придется питаться святым духом.

– Ты хочешь сказать, что рассказы об отшельниках и старцах-схимниках выдумки?

– Отчего же! Позволю себе напомнить перевод с греческого слова схимник, – македонец иронично глянул на собеседницу. – Носящий рясу. Ничего более. Это первый шаг мирянина, решившего покончить с распутной жизнью и стать на путь спасения души. Ему выстригают на маковке крестиком шевелюру и вручают камилавку. Чтобы не надуло.

– Но это же не схима.

– Не путай понятия, умница. Носящий рясу идет на следующий шаг – пострижение в мантию, с обетом послушания, отказа от собственности, супружества, интимной жизни (как принято у вас говорить). Давший обет целомудрия Господу получает четки, мантию, клобук вместо камилавки и сандалии, чтобы пройти путь строгого аскетизма.

– Это второй шаг?

– Верно, но шаги могут длится десятилетия. Только настоятель монастыря решает, готов ли идущий этим путем к третьему шагу – пострижению в великую схиму.

Девушка кивнула, давая понять, что разобралась с этими понятиями.

– Схимник должен сложить с себя все полномочия, порвать все мирские связи и жить отдельно от братии. Он дает более строгие обеты, но приобретает нечто особое. Новое имя и еще одного небесного покровителя.

– И все же, – не сдавалась девушка, – он же не охотник.

– Говоря об охотнике, я не имею в виду бородатого мужика с копьем или стрелами. Охота ради пропитания более эффективна в стае. Будь то волки, дельфины или львицы… А схимников и отшельников кто-то должен кормить.

Золотые кудряшки игриво качнулись вместо улыбки македонского царя.

– Охотником я называю того, кому уже в детстве мало иметь теплую норку и зернышек горку, кого влечет великая и непостижимая идея. Которую он еще, может быть, и не осознал сам.

– Неважно, будь то мысль о мировой диктатуре или великой книге?

– В принципе – да. С той лишь разницей, что паразиты стремятся жить за счет других и не терпят инакомыслия. Подчинение и накопление для них два взаимосвязанных и взаимонеобходимых процесса. Все сводится в итоге к той же норке, только в виде пирамиды. Творческая личность, как правило, одиночка. Ей не нужны полчища тупых исполнителей. Результат своего труда она отдаст бескорыстно, и тем будет счастлива.

– А как же маньяк-убийца, – возразила Варя, – они обычно одиночки.

– Это проявление паразита из другого мира, который создает себе здесь эгрегор и питается энергией страха. Внушить смертному мысль о его превосходстве по физическим или духовным качествам несложно, и тогда слепец побежит проверять себя на практике.

– Тварь ли я дрожащая или право имею?

– Так сказал кто-то из ваших мыслителей, но это поэтический образ. С точки зрения энергии все достаточно просто. Разрушение всегда ведет к выбросу энергии, затраченной на создание. Будь то прорыв плотины, снежная лавина или убийство смертного. Только переход энергии из плотного мира в тонкий возможен через посредника, но его несложно найти.

– А традиции? – неожиданно спросила девушка. – Это тоже энергия?

– Ты растешь умница! – грустная улыбка озарило красивое лицо воина. – Любая традиция это возвращение к нашим корням. Мы вспоминаем своих пращуров, ведь они не случайно все придумали и передали нам. Это не наследство, а наследие. Законы, традиции, обычай – наша связь с предками. Вспоминая об этом, мы передаем им свою энергию, а они охраняют наш мир. Нарушая традиции, мы предаем их. А предательство не прощают!

Он замолчал, глядя куда-то вдаль. Словно что-то вспоминая.

– Прости, я давно хотела спросить…

– О моих женах? – быстро перебил ее македонец. – Да, я трижды нарушил обычай. Сначала Роксана… Княжна Бакстрии родила мне наследника. Была со мной в Индии. Три года спустя, в Персии, я взял в жены дочь царя Дария – Барсину и Парасатиду – дочь Артаксеркса. Этот шаг был продиктован моим упрямым желанием стать царем Европы и Азии. Мои боги не простили предательства традиций – не прошло и года, как мое тело умерло. Потом и все мои близкие. Не пожалели даже малыша. Руками Кассандра были убиты и моя мать Олимпиада, и Роксана, и сын – Александр IV, так и не успевший стать царем Македонии.

– Раз уж зашел разговор об этом, осмелюсь спросить о путанице имен второй жены.

– В тот раз я хотел задобрить своих богов и, согласно македонским обычаям, дал Барсине новое имя после замужества – Статира. Она была гордячкой, а по-гречески Статира означает потребность в доминировании. Всегда и везде. Особенно с тем, кто сильнее. Впрочем, второе имя не помогло.

– Извини, мне не хотелось тревожить твои раны, – и девушка быстро сменила тему разговора. – А почему ты вспомнил об английской традиции?

– Англичане и по сей день спорят, откуда появился «five o'clock». Одни утверждают, что все началось с указа 1851 года об ограничении продажи алкоголя и внедрении чаепития в пять вечера. Другие ссылаются на устав Чайной компании, созданный после резкого сокращения поставок чая из Китая. Некоторые отдают пальму первенства фрейлине королевы – герцогине Анне Берфордской, умалчивая при этом, что герцогиня завела моду на «four o'clock». Португальцы вообще настаивают на том, что англичане нагло присвоили традицию, введенную их принцессой Катариной Брагинской. Впрочем, главная версия это желание Её Величества королевы Виктории откушать чаю после коронации.