Книга 33. В плену темноты - Гектор Тобар

Риверо, Рамирес и пятеро других спасателей спустились по вентканалам с отметки 320, где Пандус перегородила каменная стена, до отметки 295. Для Педро, который впервые был на шахте «Сан-Хосе», картины, открывавшиеся перед ним, все больше напоминали Дантов Ад. Чем глубже они спускались, тем выше поднималась температура и тем больше осколков породы валялось вокруг. На каждом уровне, столкнувшись с серой массой гранита, перекрывающей Пандус, они останавливались и кричали что есть силы пропавшим шахтерам, не стесняясь в выражениях, как это принято среди работяг: «Viejos culiados! Dònde estàn? Старые засранцы! Где же вы, черт вас подери?» С каждым уровнем чувство опасности все нарастало. Их поход в чем-то напоминал восхождение на Эверест, только наоборот – их целью был спуск как можно глубже в центр горы, а не подъем на вершину. И вместо того, чтобы становиться холодным и разреженным, с каждым шагом воздух делался все жарче и плотнее. На отметке 295 они решили разбить что-то вроде базового лагеря и подготовили дополнительные веревки для дальнейшего спуска по вентканалу на отметку 268.

Первым начал спуск Рамирес, но уже через несколько метров он заметил кое-что необычное: стены колодца были сплошь в трещинах. Каменные стены могли вот-вот разойтись под мощным давлением того самого мегаблока размером с небоскреб, который обрушился на Пандус. Пабло еще раз крикнул вниз в надежде, что кто-то откликнется, но ответа не последовало. Спустившись на дно колодца, начальник ночной смены увидел, что на отметке 268 от Пандуса практически ничего не осталось. Остатки сводов выглядели более чем ненадежно и могли в любой момент обвалиться, полностью забаррикадировав проход. «Если лезть туда дальше, есть опасность застрять там навсегда, – подумал Рамирес. – Плохая это идея. В любой момент все может сложиться как карточный домик». Мысленно оценив ситуацию, он внезапно почувствовал себя побежденным. Вспомнив водителя грузовика Марио Гомеса и людей из команды механиков, он так же, как и Пинилья, уже почти не сомневался в том, что все они попали под завал, потому что было время обеденного перерыва и они как раз должны были проезжать здесь в грузовике. Но кроме них были и другие, и они, может быть, еще живы. Так сложилось, что основная бригада, занимавшаяся укреплением сводов, и операторы погрузчиков никогда не придерживались общего расписания. Они всегда приходили на обед либо слишком рано, либо слишком поздно. «В этом вся суть шахтерской жизни. Всегда пытаешься перехитрить судьбу, – вспоминал позднее Рамирес. – Но в этом есть своя прелесть: рано или поздно начинаешь верить в чудеса».

Но тут послышался подозрительный грохот падающих камней. Где именно произошел обвал, разобрать было невозможно, и Рамирес закричал тем, кто был наверху, чтобы они срочно поднимали его наверх.

– Sàcame, huevòn, esto se fue a la cresta! Тяните меня наверх, идиоты! Тут сейчас обрушится к чертям собачьим!

Риверо и остальные спасатели тоже услышали грохот обваливающейся породы. Огромная каменная плита обрушилась с большой высоты и повредила кабель их переговорного устройства. По силе звука это было словно гром разорвавшейся где-то невдалеке бомбы. Риверо заорал что есть силы: «Тревога! Тревога!» – и все они бросились вытягивать из колодца Рамиреса. Однако стены вентиляционной трубы стали крошиться, падающие камни начали затягивать свободные концы веревок, которыми они обвязались, чтобы спускаться вниз за Рамиресом. В какой-то момент показалось, будто гора засасывает их вглубь своего каменного чрева, причем с такой силой, что Риверо даже не смог устоять на ногах. С невероятными усилиями им все-таки удалось вытянуть Рамиреса из колодца. Когда его голова показалась на поверхности, они подхватили его под руки и вытащили из трубы, а один из спасателей карманным ножом перерезал все веревки. Только после этого они почувствовали себя в относительной безопасности.

Когда они поднимались, Риверо не мог не заметить удрученного выражения лица Рамиреса – он скорбел по своим друзьям и товарищам там внизу. Все, на этом можно ставить точку… – думал он. В три часа дня они выбрались на поверхность, под яркое солнце Атакамы. Весть о новых обвалах внутри горы быстро разлетелась между спасателями. Ее услыхал и Хосе Вега, отец Алекса. «Там целые миллионы тонн камней. Быть такого не может, чтобы им удалось спастись», – сказал кто-то из команды спасателей. По воспоминаниям Хосе, после этой фразы наступила гробовая тишина.

Голборн тоже ожидал возвращения спасателей. Министр встретился с ними, и его поразил подавленный вид этих людей, их покрасневшие глаза и испачканные лица, покрытые слоем черно-серой пыли, будто они сражались с каким-то подземным чудовищем, живущим в недрах горы. «Esto se acabò. Мы сделали все, что могли», – сообщил Риверо, вынося окончательный вердикт. Все, что мог сделать Риверо, да и любая другая «обычная» спасательная команда, было сделано, и теперь в обязанности Голборна входило донести эту информацию до родственников.

Голборну, как официальному лицу, в течение нескольких часов по прибытии на шахту пришлось выступать в необычной для себя роли пресс-секретаря, несмотря на то, что он не имел никаких юридических полномочий в компании «Сан-Эстебан» (по сути, разгуливая по территории шахты, он нарушал неприкосновенность частных владений). Однако владельцы шахты «Сан-Хосе» отказались разговаривать с прессой и с родственниками, и журналистам не оставалось ничего другого, как слушать внешне привлекательного и образованного чиновника из столицы. Члены семей пропавших шахтеров уже несколько часов ждали его очередного выступления. Наконец он прошел от входа в туннель к стоявшей у главных ворот машине «скорой помощи», стал на табурет и с громкоговорителем обратился к толпе. Направленные на него телекамеры транслировали сообщение в прямом эфире по всем каналам страны.

«Новости неутешительные», – начал Голборн и рассказал всем, что спасатели пытались пробраться на отметку 238, но случился новый обвал породы, и им пришлось спешно уходить. В толпе послышались тяжелые вздохи.

– Мы постараемся найти новые средства и методы, чтобы добраться до них, – продолжал министр, но, произнеся эти слова, он посмотрел вниз и увидел Каролину Лобос, дочь Франклина Лобоса, бывшей звезды национального футбола.

На ее лице застыло растерянное выражение беспомощности, в глазах стояли слезы. Такого тяжелого зрелища Голборн не видел за всю свою жизнь, и именно так он запомнит этот момент до конца своих дней. При виде ее глаз он запнулся и отвернулся. Слова застряли у министра в горле, но он все-таки сумел взять себя в руки и кратко подвел итог выступления.

– Мы будем держать вас в курсе событий, – произнес он и на этом закончил речь.

Дальше продолжать он был не в силах. У него просто язык не поворачивался сказать этим хорошим простым людям, женам и дочерям, что их любимые мужья и отцы замурованы глубоко под землей и он понятия не имеет, что делать, чтобы их спасти, да и вообще возможно ли это спасение.

– Кроме того, мы не можем рисковать жизнью спасателей, – добавил он и, сказав еще несколько завершающих слов, почувствовал, как его начинают захлестывать эмоции. Не в силах совладать с нахлынувшими чувствами, он отвернулся и отложил в сторону громкоговоритель.