Книга Ни за какие сокровища - Вера Фальски

Александр явно почувствовал облегчение.

– То есть вы не сердитесь?

– Нет, что вы!

– Уф… – Александр вздохнул. – Проходите в гостиную. Малгожата сейчас подаст нам кофе, – добавил он, и Эва подумала, что вряд ли хотя бы попробует то, что приготовит эта сумасшедшая старуха.

Они прошли вглубь дома, и Александр указал Эве на кресло в гигантской гостиной. Одна из ее стен служила застекленным выходом в зимний сад, полный цветущих растений, остальные были украшены персидскими коврами, коврами был покрыт и пол из экзотических пород дерева. Гостиная была выполнена в ближневосточном стиле и, хотя была огромной, выглядела очень уютно. Это было красиво, и Эва не смогла скрыть восхищения.

Хозяин перехватил ее взгляд.

– Эти ковры я привез из Ирана. Я был там в девяносто четвертом или пятом, точно не помню…

– Как чудесно! – Эва была в восторге. – Наверное, Иран – необыкновенная страна.

– Это так. – Кропивницкий кивнул. – Студентом я мало ездил по миру, но в Иран меня заносило раза четыре. Несмотря на запрет алкоголя… – Он улыбнулся.

– Я читала, что там множество опиумных курилен, – сказала Эва, но тут же прикусила язык. – В общем, это не важно. Главное, что там красиво.

Александр кивнул, и на минуту воцарилась тишина. Эва собралась с силами и продолжила:

– Возвращаясь к нашему разговору…

В этот момент открылась дверь и в гостиную вошла так напугавшая ее Малгожата. Она несла поднос с мейсенским фарфором: две чашки с блюдцами и маленький кофейник. Экономка поставила это все на стол, даже краем глаза не взглянув на Эву.

– Спасибо, Малгожата, – сказал Александр.

Она кивнула и вышла, не сказав ни слова, беззвучно закрыв за собой дверь.

– Вы начали о чем-то говорить, – вернулся к разговору хозяин, наливая кофе в чашки. – Сахар?

– Простите? – Выбитая из колеи Эва растерялась. – А-а, да, ложку, пожалуйста…

Алекс положил в кофе сахар из красивой серебряной сахарницы. Эва смотрела на него, пытаясь собраться с мыслями.

– Да, возвращаясь к нашему разговору, – заговорила она снова, – у меня есть для вас специалист для работы с библиотекой.

– Вот как? – Алекс сделал глоток кофе. – Это прекрасная новость! Расскажите мне о нем.

Эва смутилась, взяла чашку и сделала глоток крепкого, словно проклятие, напитка.

– Да, действительно, с чего бы начать… – Она нервно прикусила губу. – Учится в аспирантуре. Несмотря на юный возраст, на счету уже три публикации в самых известных отраслевых журналах. И это ближайший помощник профессора Яроша… – с неуверенным видом добавила девушка.

Лицо Александра приобретало все более радостное выражение.

– Ага, любимец профессора!

– М-м… Я бы даже сказала, любимица…

– Значит, это девушка?

Эва втянула воздух, затем громко выдохнула и собралась с духом.

– О’кей, один раз умирать… Этот кандидат – я!

Кропивницкий отставил кофе и внимательно посмотрел на нее.

– Как это вы?

Эва была близка к отчаянию. Значит, ничего не вышло. Он не возьмет ее.

– Ведь вы едете во Францию, – заметил Александр.

Бившийся с сумасшедшей скоростью пульс Эвы начал медленно возвращаться в норму.

– Все, уже не еду.

– Что случилось? – Он выглядел обеспокоенным.

«Ну, – подумала Эва, – не стоит говорить, что я отказалась, он все равно не поверит».

– Ничего страшного, просто стечение обстоятельств, – без труда солгала она.

– Гм… – недоверчиво хмыкнул мужчина. – Я, конечно, понимаю, что вы недовольны таким поворотом событий, но должен признать, что, с моей точки зрения, это просто прекрасно, – сказал Кропивницкий, и Эва почувствовала, как тяжелый камень свалился с сердца. – Когда вы можете приступить?

Девушке хотелось с радостным криком броситься ему на шею, вместо этого она сложила руки на коленях и ответила:

– Может, с понедельника? Мне еще нужно привести в порядок дела в университете.

– Прекрасно! Тогда остается только решить вопрос вашего гонорара и подписать договор.

– Я готова обсудить условия. – Эва широко улыбнулась. На самом деле ей хотелось его расцеловать.

* * *

В понедельник утром Эва остановилась у ворот, но прежде, чем она успела нажать кнопку домофона, они начали бесшумно открываться. Девушка страшно смутилась, понимая, что за ней наблюдают, и быстрым шагом пошла по брусчатой дорожке, ведущей вглубь поместья.

На крыльце ждала женщина, присутствие которой лишало Эву уверенности в себе. Малгожата стояла на крыльце, сложив руки на груди. Как и следовало ожидать, вид новой работницы не вызвал у нее радости.

– Добрый день. – На всякий случай Эва как можно приветливее улыбнулась мрачной фигуре на вершине лестницы.

– Добрый, – буркнула та и кивком головы показала, что гостья может войти.

Эва рассчитывала на другое и почувствовала некоторое разочарование от того, что ее встретил не хозяин. «Но ведь, – объяснила она себе, – такой занятой человек не может тратить время на своих работников».

Эва покорно шла за молчаливой, неприветливой Малгожатой, одетой, как обычно, в блузку с воротничком-стойкой и шерстяное платье. В конце концов они остановились перед дверью значительно меньшего размера, чем те, мимо которых проходили раньше.

– Это твоя комната, можешь переодеться перед работой.

Эва не припоминала, чтобы они переходили на такую, не слишком вежливую, форму общения, но Малгожата была настолько ей неприятна, что девушка даже не попыталась протестовать.

– Здесь есть фартуки, и здесь же можешь оставить свои вещи. – Малгожата распахнула дверь.

Боже, какая она строгая! Выражение ее лица ни на секунду не смягчилось, напоминая посмертную маску. Ей было, пожалуй, около семидесяти: седые, небрежно подстриженные волосы, изборожденное морщинами лицо… Эве казалось, что она откуда-то знает эту женщину, как будто раньше они уже встречались. Девушка удивлялась, как у такого элегантного мужчины, как Кропивницкий, может работать такая ужасная баба. «Надо будет спросить при случае», – подумала она.

Эва вошла. Шкаф, стол, дверь в туалет… Здесь не было и следа роскоши, и Эва сразу почувствовала себя лучше: это место напоминало подсобки лабораторий и аудиторий, в которых ей приходилось бывать в последние годы. Она улыбнулась, подумав, как немного нужно, чтобы чувствовать себя как дома.

– Чего смеешься? – подозрительно спросила Малгожата.

– Ничего, просто так. – Эва чувствовала себя, будто ее вызвали к доске на уроке математики в начальной школе, – то же самое ощущение горящих щек и потеющих ладоней. – Просто мне тут нравится.