Книга Экстремальный соблазн - Джанис Мейнард

– Самая замечательная малышка на свете. Она выросла такой же доброй и веселой, какой была в детстве. На мой шестидесятый день рождения она испекла банановый торт. Это было самое вкусное угощение, которое я когда-либо пробовал после смерти моей жены.

Патрик протянул ему руку.

– Рад познакомиться с вами, сэр.

Кларенс грустно взглянул на Либби.

– Я бы проводил вас наверх, но не хочу огорчать. Новые владельцы все переделали. Вы не узнаете свою квартиру.

– Это не имеет значения. Мне достаточно было повидать тебя. Я всегда мечтала подарить тебе роскошный подарок, когда ты выйдешь на пенсию. Мои родители могли бы купить тебе путевку на Гавайи или дорогую машину. А сейчас я могу подарить тебе только открытку или пачку жвачки.

Кларенс смерил Патрика оценивающим взглядом.

– А вы можете составить неплохую пару.

Либби вмешалась, не дав Патрику вымолвить слово:

– Мы с Патриком просто друзья. Я временно у него работаю. Моя мама и его были близкими подругами. Мейв Кавана помогает мне встать на ноги. – Она в последний раз обняла старика. – Нам пора. Я обещаю писать почаще. Адрес остался прежним?

– Да, конечно. Меня вынесут отсюда только вперед ногами. – Он еще раз посмотрел на Патрика, потом на Либби. – У тебя будет все хорошо, Либби. Никогда не встречал более храброй девушки с такой светлой душой.

– Спасибо за такие теплые слова, мой друг.

Патрик заметил, что в зеленых глазах Либби заблестели слезы. Он решил, что им пора уходить.

– Приятно было познакомиться, сэр. Надеюсь, что наши дороги снова пересекутся.

Либби обернулась еще раз, помахав на прощанье рукой старому швейцару. У Патрика было такое чувство, что эта встреча отняла у Либби гораздо больше моральных сил, чем она предполагала.

На тротуаре Патрик приподнял подбородок Либби и поцеловал ее в лоб.

– Как насчет того, чтобы поехать в отель? Я думаю, мы оба могли бы часок отдохнуть. Может быть, мне купить билеты в театр?

Они поймали такси и поехали в отель. В машине Либби взяла его за руку и спросила:

– А что, если мы не пойдем в театр, а отправимся прямо на ужин? Тогда мы сможем вернуться в отель пораньше.

Патрик сглотнул, подумав, что шофер может их услышать, хотя у него играла музыка.

– Мне бы очень этого хотелось.

– Мы можем и тихий час отменить.

В глазах Либби Патрик увидел все, что хотел, и даже больше.

– Я забронировал два номера, – сказал он хрипло. – Я не хотел пользоваться моментом твоей слабости.

– Я не слабая, Патрик. Я могу о себе позаботиться. Я просто была очень зла на тебя, когда попросила второй номер. Он нам не нужен. Я ничего не жду от тебя, кроме удовольствия.

– Удовольствия? – У него пересохло во рту, его член затвердел, а все благие намерения показались вздором.

Либби прижалась к нему всем телом.

– Удовольствие, – прошептала она. – Ты умный и понимаешь, что это значит.

К счастью, поездка до отеля не заняла много времени. Он расплатился, чувствуя на себе взгляд Либби.

Вежливая сотрудница службы портье и бровью не повела, когда Патрик аннулировал второй номер. Приняв от него оплату по карте, она передала ему ключ.

– Ваш багаж сейчас поднимут в номер вместе с бутылкой шампанского и канапе. Я могу еще что-нибудь для вас сделать?

– Нет. Спасибо.

Он повернулся к Либби.

– Ты готова подняться наверх?

Глава 12

Либби взяла его под руку.

– Я готова. – Она не питала иллюзий. Если бы она не сделала первый шаг, Патрик мог и не обратить внимания на искру страсти, вспыхнувшую между ними.

Либби положила ему голову на плечо. Они поднимались наверх в кабине элегантного лифта совершенно одни.

– Никто не узнает про нас. Ты не хочешь отношений, я тоже. Но это не означает, что мы не можем насладиться обществом друг друга.

Он крепче сжал ее руку, когда лифт остановился и они вышли. Коридорный поднялся с багажом в служебном лифте. Патрик открыл дверь, и он занес вещи в номер. Следом за ним появился официант, который катил перед собой тележку, накрытую белой льняной салфеткой. В серебряном ведерке со льдом охлаждалась бутылка шампанского, а на фарфоровых тарелках были причудливо разложены разнообразные сыры и клубника со сливками.

Как только расторопные сотрудники отеля исчезли, получив щедрые чаевые, Патрик спросил:

– Хочешь клубники или бокал шампанского?

Либби кивнула, сердце ее билось в груди пойманной птицей.

– Шампанского, пожалуйста. – Либби взяла из рук Патрика хрустальный бокал с искрящимся напитком и залпом выпила. Шампанское было терпким и ароматным.

Патрик последовал ее примеру. Но в отличие от Либби он медленно тянул напиток, посматривая на нее через край бокала.

– Я говорил тебе, как сексуально ты выглядишь в этом платье?

Либби опешила.

– Я считала, что это сугубо деловой наряд.

– Может быть и так. Однако женщина, на которой он надет, придает ему совершенно другой вид.

– Какой? – спросила Либби, протягивая Патрику пустой бокал с просьбой наполнить его. Колени Либби дрожали. Неужели она сейчас пойдет на попятную? Либби не помнила, когда она последний раз испытывала такую всепоглощающую страсть.

Патрик наполнил бокал, но прежде чем передать его Либби, он сделал глоток, коснувшись губами кромки бокала со следом алой помады Либби.

– Вкус потрясающий, – сказал он.

Либби скинула туфли, и ее ноги утонули в мягком ворсе великолепного персидского ковра. Она ненавидела колготки, но погода не позволила ей без них обойтись.

– Извини, я отлучусь на минутку, – сказала Либби, поставив на стол наполовину пустой бокал.

– Конечно.

В роскошной ванной она приложила холодные руки к пылающим щекам. Сейчас она займется сексом с Патриком Кавана. Это будет короткая, но бурная связь.

Она быстро стянула с себя колготки, запихнув их в ящик туалетного столика. Либби поправила прическу, приложила мокрое полотенце к пылающим щекам, чтобы унять этот жар, выдающий ее с головой.

Оставаться в ванной дольше было неприлично, и Либби вернулась в гостиную. Антикварная мебель во французском стиле гармонировала с теплым серовато-бежевым цветом стен. Гостиная выглядела весьма романтично. Патрик даже зажег свечи, хотя была лишь середина дня.

Патрик подошел к Либби и запустил пальцы в ее огненно-рыжую шевелюру.

– Ты стесняешься, любовь моя?