Книга Мальчики-мальчишки - Наталья Горская

Любая деревенская баба знала ещё в середине восьмидесятых годов, что если в России из всего сделать бизнес, то страна пойдёт ко дну. Не может такого быть, чтобы стране было выгодно ликвидировать все свои крупные государственные предприятия, а народу предложить всем поголовно заняться частным бизнесом. Не страна это будет, а пещерный уровень развития, когда ещё не было самого понятия государства. Любой если и не знает, то интуитивно догадывается, что есть такие виды деятельности, которые никогда и ни при каких обстоятельствах не должны становиться коммерческими, иначе труба и стране и обществу. Так оно и случилось.

Вот, например, в чём должен быть заинтересован по долгу службы врач? Чтобы люди болели меньше, чтобы нация становилась здоровее и сильнее. Его задача – помочь людям достичь этого. А коммерсант от медицины, сотрудник какого-нибудь «престижного платного медицинского центра» вынужден думать о противоположном: чтобы больных было больше, чтобы люди болели поголовно и с осложнениями, чтобы они чаще обращались в клиники – по сути, не вылезали бы из них! Тогда приток клиентов не иссякнет, деньги в огромных количествах будут поступать в кассу. Его задача сделать так, чтобы клиент (уже как бы и не человек) НИКОГДА по-настоящему не выздоравливал. Но и не умирал совсем, а чтобы мог пользоваться услугами платной медицины.

А кто такие эти пресловутые «оборотни в погонах», о которых теперь взахлёб пишут в газетах и снимают фильмы? Коммерсанты. Настоящие, крепкие коммерсанты, у которых есть своя такса на каждую их услугу. И чего их называют этим почти сказочным словом «оборотни»? Надо просто говорить: коммерческая милиция. Если уже стали говорить «коммерческая медицина», «коммерческое образование», то и к политике не мешало добавить это определение. И вот коммерческая милиция по определению не может быть заинтересована в полном искоренении преступности – бизнес остановится. А так она для кого-то очень даже удобна: за денежку может сфабриковать любое дело, выбить нужные показания, посадить того, кто мешает заплатившему. Чистой воды коммерция! И какая успешная!

И любая курица это понимает, но вот нашим властям надо было «опытным путём» это выяснить, двадцать лет угрохать, чтобы допёрло до них: «Не-е, ребята, что-то тут не так. Будем перестраивать, переделывать, перекраивать». Хотя кто-то грустно усмехнётся: а когда у нас иначе было? Сначала осушают болота, наплевав на предупреждения учёных, что этого делать не следует, а потом не знают, как затушить там и сям вспыхивающие пожары на месте осушенных болот. Из казны, из кармана народа на это были беззастенчиво растрачены миллионы, в результате чего страна лишилась дорог и жилья, которые можно было на эти деньги построить! Потом уже тратятся миллиарды на… заболачивание никому не нужных в полуразорённой стране оголившихся торфяников, которые горят по причине отсутствия элементарной пожарной защиты – нет пожарных машин, пожарные команды разогнаны, нет даже ни одного шланга для тушения пожара. Ни одна деревня сгорит, ни один человек погибнет в огне, прежде чем власть смекнёт: надо что-то делать. И опять отстёгиваются баснословные деньги! Чиновники даже ликом светлеют, когда слышат из уст первых лиц государства, что «вашей области из бюджета переведено столько-то миллионов (или даже миллиардов – у нас сейчас шутя этими числительными жонглируют) рублей». И опять народ в стране так и не доживает до получения нормального жилища хотя бы к пенсии, до строительства хотя бы приемлемых для езды на вездеходе дорог в своём городе, так как деньги из казны уходят на очередную «перестройку». Зато у него будет «богатый жизненный опыт», что «так жить нельзя». Хотя он это и без получения такого дурацкого опыта знал, да только кто его там об этом спрашивал!

Что вообще такое опыт? Так ли уж он необходим? Зачем опытным путём подтверждать то, что и так известно? Зачем, грубо говоря, заново изобретать велосипед? Только если совсем заняться нечем, или если человек имеет болезненную тягу к риску. Ведь именно тогда появилось такое слово, как «экстрим», и на все лады стали нахваливать участников этого самого экстрима. Так можно людей спровоцировать на что угодно, на получение любого опыта, уговорить их даже грязную воду из лужи попробовать: «Чего вы из лужи не попробуете пить воду? Знаем, что все говорят, будто это не вкусно, но вы попробуйте! Неужели вам не интересно на своём опыте убедиться, что это такое? Надо же всё в жизни попробовать. Чужим опытом не надо пользоваться, пользуйтесь только своим». И вот у кого-то вся жизнь ушла на этот опыт. А для чего предыдущие поколения землян на своём опыте узнали, что сапоги должен тачать сапожник, пироги печь пирожник, а вода в луже никогда не станет пригодной для питья? В людях просто возбудили примитивную тягу к риску, а логически просчитывать ситуацию стало не модно. Приобретением опыта теперь только самоуспокаиваются. На самом же деле, никто не смог противостоять бесправию тех времен.

Стало модно на своей шкуре испытать буквально всё. Ценнейший опыт и практические навыки прежних поколений не нужны, и даже вредны: набивайте себе свои шишки, а чужие шишки не трогайте! Словно ни у кого не осталось воображения, поэтому всем понадобился тупой опыт. Никому воображения до сих пор не хватает, чтобы понять, к чему то или иное действие может привести.

Видишь, как профессиональный хирург занимается перевозкой жевательной резинки из Китая, а бывший проектировщик подводных лодок мороженым торгует, а власть с пеной у рта нахваливает эту ситуацию: «Вот какой у нас находчивый народ! Так держать!». Чего держать-то? Держать-то уже и нечего. У народа отняли нажитый веками опыт и предложили начать всё с нуля, когда человек всё забыл, всему разучился и теперь вынужден начинать всё сначала. Но в чём заключался смысл этого эксперимента? Страсть к экспериментам и набиванию шишек сейчас стала чуть ли не самым желательным качеством в человеке. Иные так полюбили риск, что и не поймёшь, ради чего человек и рискует на каждом шагу: ради приобретения ценного опыта или ради самого риска. Негативный опыт – это, якобы, тоже опыт. Беда в том, что, кроме негативного опыта, у таких экспериментаторов никакого другого нет. Кого-то такой опыт довёл до проблем с законом, а кого-то и до кладбища.

Это ведь только идиоту надо ударить себя молотком по ноге, чтобы понять, что это приведёт к перелому и доставит ему неимоверную боль. Нормальный-то человек и без «богатого жизненного опыта» знает, чем подобное действие для него может обернуться. Не слишком умный даже, а просто нор-маль-ный. Не надо быть мудрецом, чтобы понять, что не может каждый в стране быть бизнесменом, открывать рестораны и магазины там, где население вообще забыло, как выглядят денежные знаки. Не может каждый в условиях распада страны и морали создавать фирмы и фирмочки «по производству соусов и приправ», как советуют холёные столичные бизнес-леди с глянцевых страниц. Много ли ресторанов и соуса надо на небольшой город? Так зачем же всё население призывать заниматься этим? Это всё равно, что в армии предложить каждому солдату послать, куда подальше, своё командование, самому стать командиром и сколотить свой частный взводик, или даже полк. Настоящих частных предпринимателей в нашей стране всегда было мало, потому что их много и не требуется, а основная масса (та самая, которую в последнее время устойчиво называют быдлом) работает на кого-то. На тех же холёных. И если бы холёным хватило ума ценить и уважать тех, кто работает на них, обеспечивает их благополучие, то ещё можно было бы говорить о какой-то культуре бизнеса. А так кто у нас сейчас умеет уважать «своих рабов»?