Книга Ануш. Обрученные судьбой - Мартина Мэдден

Джахан поднял мокрую блузку, бережно набросил ей на плечи и отступил на шаг. Но она взяла его руку и положила ее себе на грудь. Вдруг он впился губами в ее губы, толкнул ее к стене, срывая блузку и задирая юбку. В спину девушки впился камень, это было как прикосновение льда к разгоряченной коже.

Сжимая ее груди руками, он наклонился и коснулся губами соска. Дрожь прошла по всему ее телу, и волны наслаждения поднимались все выше по мере того, как мужчина продолжал ласкать ее языком.

Она почувствовала, что из глубин ее естества рвется звериный рык. Невероятной силы ощущение образовалось где-то в позвоночнике, растеклось по животу, ногам и сделало ее дыхание прерывистым.

Его губы поднялись выше, целуя шею, ложбинку между ключицами, скулы. Потом он легонько сжал зубами мочку уха и прошептал:

– Ты хочешь этого, Ануш? Скажи мне!

Свободной рукой он спустил ее юбку, она скользнула по бедрам, и Ануш отметила, что она мокрая. Его пальцы были у нее внутри, Ануш откинула голову, упершись ею в стену, будто не могла держать ее ровно.

Ей казалось, что она возносится все выше и выше, где уже нечем дышать.

– Скажи это, Ануш!

– Я…

– Скажи!

– Пожалуйста…

Он обхватил ее обеими руками, и они опустились на пол. Джахан задрал ее рубашку, а панталоны снял. Ануш едва осознавала, что лежит нагая на холодном камне. Она уже не ощущала стыда, лишь невероятное желание почувствовать его внутри себя.

Ее ноги раздвинулись сами, рука капитана ласкала внутреннюю поверхность бедер. Ануш начала стонать, не в состоянии вымолвить ни слова. Капитан пристально посмотрел на нее, прежде чем снять брюки. Ее тело было готово принять его твердую плоть.

Она закрыла глаза, страх и нерешительность исчезли.

Это было не то, что она ожидала, наслушавшись разговоров деревенских женщин. В их шепотках и полуправде не было и надежды на удовольствие и радость, они говорили лишь о боли и унижении. Это было обманом, и Ануш пронзила вспышка гнева. Но от этих мыслей ее отвлек Джахан, ласкающий языком ее живот, груди, и затем – и это шокировало – язык оказался внутри нее. Единственное, о чем она могла теперь думать, – это о сплетении их тел, неодолимом влечении, которому она не могла противиться.

– Сейчас, Джахан! – Ее дыхание участилось. – Пожалуйста… сейчас!

Она почувствовала, как он вошел в нее, а затем острую, проникающую внутрь боль. Он замер, услышав ее крик, но она положила руки ему на бедра и направила снова в себя. Она подалась ему навстречу, сначала слегка, а потом все быстрее и сильнее, они двигались как единое целое.

Когда она подумала, что больше не может вынести этот ритм, волна удовольствия, какого она не могла и представить, накрыла ее. Она выгибала спину, лежа под Джаханом, а волна накатывала снова и снова. Она услышала, как он произнес ее имя, но была уже далеко, плыла по течению в теплом и ласковом море.

Джахан

Иногда Джахану казалось, что он подвел Ануш. Если бы он действовал в ее интересах, то сразу попрощался бы или и вовсе не приходил бы в церковь. Но судьба решила свести их вместе, и он был этому рад. Если бы он не остался в церкви, ища укрытия от непогоды, Ануш обнаружила бы церковь пустой. Если бы армейское руководство не отменило план по воссоединению с Пятой армией на восточном фронте, он, возможно, никогда больше ее не увидел бы. Но они нашли друг друга той ночью, и что это была за встреча!

Лейтенант говорил, что армянские женщины отличаются от других, и Ануш действительно была иной. Джахан ожидал, что она будет застенчивой, нерешительной, неловкой, но, когда они в первый раз занимались любовью, Ануш была совсем другой.

Она всецело отдалась ему, с такой же решительностью, как бросилась в воду, спасая его от смерти. Он наслаждался каждой секундой, проведенной с нею.

Он все никак не мог на нее наглядеться. Ее кожа была столь бела, что, казалось, была источником света сама по себе – мягкое сияние на темном гранитном камне.

После любовного акта Джахан полностью раздел Ануш и позволил себе медленно изучить ее.

Его пальцы пробежали по позвоночнику к возвышенностям внизу, потом по плоскому животу к ложбинкам между ребер.

Под левым соском он обнаружил маленькую коричневую родинку, печать индивидуальности, наложенную рукой Создателя.

Жалел ли он о произошедшем? Ни секунды! Когда они расходились в разные стороны, чтобы идти домой, он думал лишь о том, когда увидит ее снова.

Ануш

В ту ночь Ануш не спала. На рассвете, когда лишь начало светлеть небо над горизонтом, она стояла возле дома и слушала шум прибоя. Это был мирный звук, она закрыла глаза. Ануш ожидала, что будет встревожена содеянным, но на душе у нее было спокойно.

Она молилась, чтобы день прошел как можно быстрее и они снова могли бы встретиться. Каждая частичка ее тела пела. Она пьянела от одного лишь его прикосновения, запаха, взгляда…

Капитан смотрел на нее так, будто никогда прежде не видел женщину. Быть с Джаханом – вот единственное счастье, которого она желала. И она была счастлива! Когда солнце взошло, Ануш наконец уснула и час спустя уже встала самой счастливой девушкой во всей Османской империи. Но другим не так повезло.

* * *

– Мне нужно увидеть доктора Стюарта, – сказала Парзик.

Ануш обнаружила подругу тяжело опустившейся на ступеньки, ведущие ко входу в больницу, и завела ее внутрь.

– Расскажи мне, что случилось?

– Они собираются повесить отца Вардана. В ближайшие несколько дней.

Ануш недоумевающе уставилась на Парзик. Она, должно быть, ошибается. Акинян невиновен! Все это знают.

– Кто это сказал? Это все слухи… сплетни!

– Они сказали Вардану. Жандармы. Они хотят заставить его присутствовать на казни.

Парзик опустила голову, слезы капали на колени.

– Доктор Стюарт знает, что делать! – сказала Ануш. – Он сможет этому помешать!

Но у доктора Стюарта были свои плохие новости:

– Я ничем не могу помочь.

– Доктор, эфенди, вы можете с ними поговорить! Скажите им, что он невиновен!

– Поверьте мне, я уже все испробовал, чтобы освободить Мислава.

– Еще не поздно, доктор, я умоляю вас! – Парзик стала перед ним на колени и головой коснулась его ботинок. – Пожалуйста, доктор, только вы можете помочь!

– Я сожалею, искренне сожалею!

* * *

В день казни вся деревня собралась на площади. Виселица была установлена на том же месте, где до этого находились свадебные шатры. Рядом разместили подмостки. Госпожа Стюарт велела детям остаться дома, но Томас и Роберт выбрались через окно и, скользнув в толпу, стали за отцом и священником, находящимся возле Вардана.