Книга Тайны Древнего Лика - Алексей Корепанов

Батлер знал о Марсе достаточно много для того, чтобы не допускать существования жизни на этой планете. Экспресс-анализ грунта в очередной раз после давней посадки «Викингов» на равнинах Хриса и Утопия показал: поверхностный материал — кизерит, — покрывающий толщу реголита, не содержит никаких следов микроорганизмов. Цветущая некогда планета, которая раньше изобиловала реками и морями, где шли дожди и атмосфера была гораздо более плотной, чем сейчас, тысячелетия назад превратилась в мертвый мир. Красный Гор был убит мощнейшей бомбардировкой астероидами или кометами, и колоссальные кратеры Аргир, Эллада, Исида, Тавмасия и Утопия, расположенные словно на одной длинной дуге, застыли на теле планеты скорбными памятниками той давней убийственной бомбардировки…

Марс был мертв — и все эти багровые всполохи и вибрирующие звуки никоим образом не свидетельствовали об обратном. Это были проявления каких-то природных процессов, а не признаки того, что Марс до сих пор обитаем.

Батлер уже почти впал в полудрему, когда вспомнил свой тоскливый тревожный сон, привидевшийся ему в эту первую ночь на Марсе. Перед тем как его разбудил заунывный звук, доносившийся из наружного микрофона, он бродил по каким-то бесконечным коридорам, то и дело попадая в тупики, и никак не мог найти дорогу назад, к воздуху и свету. Эти блуждания были пронизаны такой безнадежностью и безысходностью, что хотелось закричать изо всех сил, но не удавалось даже открыть рот — тело казалось чужим и не подчинялось, как это зачастую бывает во сне. Коридоры тянулись и тянулись, свиваясь в лабиринт, и выход из лабиринта был потерян навсегда…

…А наутро, за завтраком, выяснилось, что и Свену, и Флоренс тоже приснилось нечто подобное — коридоры и тупики.

— Все это обыкновенные фрейдистские штучки, — заявил Каталински, обеими руками выдавливая в большую пластмассовую чашку содержимое сразу двух туб с разной начинкой. — Мечетесь, бегаете, потому что подсознательно не до конца уверены в успехе. Ползают в ваших головах червячки сомнения. А мне ничего не снилось, и настроение у меня отменное, потому что я точно знаю: к полудню, ну, может, чуть позже, я доберусь до золота! Если, конечно, мне не будут мешать, — добавил он и забросил опустевшие тубы под койку.

— Возможно, — не стал возражать Алекс. — Видимо, ты, Лео, более толстокожий, а мы натуры тонкие, впечатлительные. Все-таки не каждый день случается совершать высадку на другую планету, психологическая нагрузка приличная — отсюда и тревожные сны.

— Я не толстокожий, я уравновешенный, — веско произнес Каталински. — Эти парни действительно сделали меня уравновешенным! — Он имел в виду предполетный курс психокоррекции.

— Я на нервы тоже не жалуюсь, — заметил Торнссон. У него все еще было заспанное лицо. — Но нагрузочка и в самом деле была будь здоров! Тренажеры-имитаторы это, конечно, хорошо, но реальная посадка на реальный Марс, а не в нашу пустыню, это совсем другое. После этого и не такое может присниться.

— А как там командир? — подала голос Флоренс.

В отличие от пилота, она выглядела, как всегда, превосходно.

Алекс Батлер посмотрел на часы.

— Сейчас, Фло, через семь минут. Скажу ему: «С добрым марсианским утром!»

Однако осуществить это намерение ареологу не удалось. Наступил расчетный момент начала радиообмена, но связи с «Арго» не было. Батлер не знал, что и думать, все сгрудились за его спиной, — а рация молчала.

— Хочется верить, что дело тут не в командире, а в связи, — негромко сказал Торнссон, и ареолог ухватился за эти слова, как за спасательный круг.

«Ну, конечно! — подумал он. — Вчера ведь тоже было не совсем гладко…»

И вновь ему представилась некая невидимая громадная полусфера, накрывающая Кидонию. Прозрачный колпак, под которым прячут отложенный на потом кусок торта, чтобы не засох. Под колпаком свой микроклимат, и расхаживающие по торту лилипуты не слышат звуков извне…

Алексу Батлеру, как руководителю, нужно было принимать какое-то решение.

— Экранирующий слой в атмосфере? — предположил Каталински. — Что вам, специалистам по Марсу, известно о…

Он не закончил свой вопрос, потому что в этот момент фон в динамике сменился невнятным, словно из-за стены, голосом Эдварда Маклайна.

— …зывает «Марс»… «Арго» вызывает… — Этими обрывками все и ограничилось.

— Слава богу! — с облегчением выдохнул Батлер и тут же услышал позади себя полувздох-полувсхлип Флоренс. — С командиром, похоже, все в порядке. Тут действительно какое-то экранирование.

— Аномалия на аномалии, — сказал Свен Торнссон. — Видимо, мы попали в заклятое место. Бермудский треугольник. То бишь, Кидонийский.

— Не каркай, Столб! — моментально отреагировал Каталински и посоветовал ареологу: — Делай запись, Алекс, и запускай на автомате. Может, хоть что-то к нему на борт прорвется. Работы же еще по горло!

Совет был вполне резонным, и Батлер так и поступил. Включив магнитофон, он коротко обрисовал обстановку (не упоминая о ночных звуках и тревожных снах) и сообщил, что группа приступает к дальнейшему выполнению программы. Эта запись должна была, повторяясь, автоматически идти в эфир.

— А нашу местность мы, по предложению Фло, решили назвать Берегом Красного Гора, — добавил ареолог. — Этот египетский бог связан с Марсом. Надеюсь, вы не будете возражать.

Покончив с этим делом, Батлер вывел экипаж под утреннее солнце Кидонии. Под солнце Берега Красного Гора.

Непонятно каким образом оказавшийся здесь вполне земной воздух за ночь никуда не пропал, и после первого часа работы руководитель группы принял-таки решение снять шлемы и работать без баллонов с дыхательной смесью. Поначалу сделал это он один — и в течение тридцати минут прислушивался к себе. Никаких непривычных, а тем более болезненных ощущений не было, и Батлер разрешил остальным последовать его примеру. На всякий случай шлемы и баллоны далеко убирать не стали, сложив их возле модуля.

Дел было ничуть не меньше, чем накануне. Каталински вновь управлял компактным, но мощным четырехковшовым экскаватором, все глубже и глубже погружаясь в расширяющийся котлован. Кизерит поддавался легко, и работа шла споро. Торнссон тщательно проверял двигательную систему модуля, сначала обследовав дюзы, а потом продолжив свое скрупулезное поэтапное тестирование внутри «консервной банки». Батлер, не без труда справившись с исследовательским зудом, занимался сугубо физическим, а не умственным трудом. Он укладывал и состыковывал направляющие рейки-желобки для автоконтейнеров и время от времени добавлял секции к транспортерам, выбирающим из котлована породу. Котлован постепенно обрастал бурыми отвалами кизерита, за тысячелетия нанесенного ветрами на равнину. Флоренс первые два часа посвятила своему «нанохозяйству», а затем отправилась на марсоходе проверять наличие самого благородного из металлов в окрестностях лагеря. То, что накануне ареолог и пилот делали вдвоем, ей пришлось делать одной. Даже занятая работой, Флоренс то и дело поглядывала на небо, словно надеясь, что ее Ясон сумеет подать оттуда, с орбиты, какой-то знак. Например, выложит из звезд посвященную ей надпись…