Книга Битвы магов. Книга Хаоса - Роман Гринь

Я еще раз внимательно обвел девушку взглядом с головы до ног и понял, о чем она говорила, почему ее красота казалась мне такой неземной. Девушка действительно была словно бы слепком с моего подсознания, каким-то моим бессознательным идеалом. Пышные каштановые локоны, спадающие почти до пояса, пухлые губки, большие карие глаза, небольшая аккуратная грудь, длинные мускулистые ноги, подтянутый животик и конечно же эта задорная и слегка высокомерная улыбка. Она была словно бы воплощением моего не до конца осознанного идеала. В ней что-то было от моей первой любви, что-то от моих любимых киноактрис и звезд шоу-бизнеса, плакаты с которыми я иногда вешал у себя в комнате где-то в той далекой прошлой жизни обычного человека, что-то от сестер и матери. Интересно, что бы сказал старина Фрейд о том, как нужно реагировать, когда видишь в нескольких шагах от себя воплощение своих бессознательных желаний? С той поправкой, что эта встреча происходит в опасном Мире Теней, жаждущем тебя разорвать, уничтожить, подавить и поработить. И с учетом того, что твое очаровательное воплощение всех сладких грез в своем естественном облике может иметь рожки, копытца и несколько лишних голов. Наверное, он закурил бы одну из своих любимых сигар, сказал бы несколько умных фраз про эдипов комплекс, вытесненное бессознательное и сублимацию, а потом, как и любой здравомыслящий человек, посоветовал бы валить отсюда подобру-поздорову. Что я и собирался сделать.

– Я хочу пройти! – постарался, чтобы мой голос звучал как можно тверже и решительней. Как мне показалось, мне это удалось.

– Хочешь уйти? А по-моему, ты хочешь совсем другого. – После этих слов девушка ловким движением откинула назад пряди, обнажив красивую грудь.

– Я должен пройти туда! – Я сделал акцент на втором слове и указал на арку.

– Ты ничего никому не должен. Мне кажется, ты достаточно взрослый и храбрый мальчик, чтобы делать то, что тебе хочется. И мы оба знаем, чего именно тебе хочется.

Инстинкт самосохранения буквально молил меня бежать обратно в мир людей, как можно дальше от этого места. Где-то в глубине души разум подсказывал напрячь волю и что есть сил рвануть в арку. Но я не сделал ни первого, ни второго. Мир Теней для живых является миром снов и грез наяву. А часто ли мы руководствуемся разумом и логикой во сне? Уже через мгновение я сидел рядом с девушкой и смотрел в ее веселые карие глаза. Хотя, скорее, я проваливался в них, словно в бездну, не имея ни возможности, ни желания спастись.

– Разве тебе не лучше здесь, со мной? – тихо прошептала красавица.

– Возможно. Но ты нереальна, как и все здесь, – неуверенно ответил я.

– Реальность? Откуда тебя знать, что это? Думаешь, тот маленький мир лжи, боли и лицемерия, из которого ты пришел, более реален, чем это место? Как ты можешь быть уверен в этом? Ты можешь верить только в то, что видишь и чувствуешь, в свой собственный опыт! Реальны лишь ты и твои желания!

– Все жители этого мира придерживаются солипсизма в своих мировоззренческих позициях или только ты? – Утверждение девушки невольно вызвало у меня улыбку.

– Не все, но многие. Просто, когда ты существуешь в мире, где нет ни логики, ни стабильности, где химеры и призраки ведут свою нескончаемую пляску, а время и пространство – лишь ничего не значащие слова, ты невольно начинаешь верить лишь в свое существование, в свои ощущения. Лишь в себе ты можешь быть уверен до конца. Это твой последний бастион здравого смысла перед бескрайним морем безумия. – Лицо девушки стало грустным, даже немного напуганным.

Мне было жаль ее, но не следовало здесь задерживаться.

– Знаешь, жизнь научила меня одному очень горькому знанию, – сказал я, пересиливая желание и вставая на ноги. – Если ты открываешь несколько разных миров, то реальным оказывается, как правило, тот, где больше боли, страданий и несчастий. Остальное – лишь сладкие грезы.

– Ложь! – Девушка вскрикнула так громко и неожиданно, что я невольно отступил на несколько шагов. Ее прекрасное личико исказилось гневом. – Наша реальность – это то, что мы чувствуем, что мы переживаем, о чем думаем. Только так мы определяем, что живы. Мы сами создаем свой собственный мир, каждым желанием, каждым действием и даже каждой мыслью. Мы сами воздвигаем себе непреодолимые барьеры и сами прокладываем дороги к своим целям. Мы создаем свои идеалы из подручных материалов и стараемся не замечать их несовершенства. Мы, существа, наделенные сознанием и разумом, творим свою реальность. Останься здесь и создай свой собственный мир. Из астральных потоков сплети себе сотни дворцов, тысячи прекрасных женщин, миллионы подданных, что будут молиться на тебя. Здесь возможно все! Здесь ты можешь стать богом и жить вечно! А лучше останься со мной! Мне холодно! Ты не представляешь, как холодно!

Вся тирада девушки под конец из гневной перешла в жалобную. Она выглядела несчастной и одинокой. Лицо ее уже не выражало той высокомерной самоуверенности, какая была на нем вначале. Она казалась слабой и нуждающейся в помощи.

На мгновение мне захотелось обнять ее, прижать к себе, погладить по волосам и сказать что-то успокаивающее, теплое, бессмысленное. Но внутренний голос подсказывал, что этого нельзя делать ни в коем случае. Нужно уходить, и чем быстрее, тем лучше. Я смотрел на девушку. Меня разрывали противоположные чувства. Мне было жаль бедняжку, и одновременно я хотел ее как женщину. Очень странно, страсть редко объединяется с жалостью. К тому же мне казалось, что эти чувства исходят не изнутри меня, а снаружи. При этом нагнетаются и усиливаются искусственно.

– Останься! – Девушка жалобно посмотрела на меня, и в ее прекрасных глазах заблестели слезы. – Пожалуйста, останься! – И я уже почти приготовился обнять ее. А может, и овладеть ею прямо здесь. И будь что будет.

– Мне холодно! Так холодно!

Она схватила меня за руку, и все возникшие во мне желания и чувства тут же пропали. Остались лишь страх и отвращение. Стало понятно, почему ей так холодно и почему ей так хотелось моего тепла. Ее рука была холодной. Нет, не просто холодной, ледяной. Это было прикосновение мертвеца. Я попытался вырваться, но ее пальцы цепко ухватили мою кисть.

– Прочь! – процедил сквозь зубы, изворачиваясь и вырываясь.

Сзади послышались рычание и треск. Я невольно оглянулся. Огромные каменные лисицы начали медленно шевелиться. Сначала совсем вяло, но уже через несколько мгновений они рычали и лязгали клыками, каждый из которых был размером с массивный клинок и казался не менее острым. Лисицы медленно шевелили лапами и хвостами, как будто к ним понемногу, по капле, возвращалась жизнь. Глаз на вершине пирамиды напоминал раскаленный на огне кипящий чайник. Он скрипел, трещал, посвистывал, разбрасывая снопы искр. Его кидало и крутило во все стороны, кажется, он вот-вот должен был взорваться.

Нужно уматывать отсюда как можно скорее, добром это не кончится. Я снова повернулся лицом к тому существу, что еще недавно было девушкой. И то, что я увидел, понравилось мне еще меньше гигантских оживающих лисиц и взбесившегося глаза. Существо по-прежнему сжимало мою ладонь, но на девушку оно теперь походило меньше всего. Тело выросло почти в два раза и сильно расширилось в плечах, стало асимметричным и каким-то угловатым. Ровные белые зубки превратились во внушительных размеров острые клыки. На спине стало появляться что-то вроде маленьких уродливых крыльев. Но страшнее всего были остатки девичьего лица и тела, медленно стекающие с кожей и плотью по бугристой коричневой шкуре. Мой идеал женщины медленно, но верно превращался в уродливого демона, жаждущего моей смерти. Еще один болезненный удар по и без того расшатанной психике.