Книга Страх, или Жизнь в Стране Советов - Виктор Петров

Секретными были все статистические и вообще цифровые материалы. То, что публиковалось, — фальсификация, но неизвестно — в большую или меньшую сторону. Но это меня не волновало.

А вот от чего страдал я лично — это секретность топографических карт. Были засекречены все карты, даже такие мелкомасштабные, как 25 км в 1 см. Засекретили даже дореволюционные карты!!! Работники отдела картографии Публичной библиотеки со слезами рассказывали, как однажды сотрудники «органов» изъяли и увезли около половины ценнейших фондов. Наверняка, сожгли. Где им их хранить.

А на картах, которые публиковались, мало того, что были сплошные пустые места, — так вносились умышленные искажения.

В атмосфере недоверия и шпиономании, которые царили в стране, советские туристы тщетно пытались ориентироваться на местности по картам, так как изменялось местонахождение населенных пунктов, передвигались дороги и реки, разворачивались городские районы, неправильно указывались улицы и дома. Кому это все было нужно? Ветераны войны рассказывали, что у немцев карты были гораздо лучше наших и наши офицеры предпочитали пользоваться трофейными картами.

А уж дореволюционные карты наверняка есть в любой крупной библиотеке мира. Значит, секрет не от «вероятного противника», а от нас, советских людей, которых ОНИ боялись больше, чем «американских империалистов». Советскому человеку незачем путешествовать и видеть то, чего не надо. Пусть сидит дома.

Одна из самых секретных сфер — это, конечно, армия, что естественно. Но уж слишком они перестарались — было засекречено абсолютно все, что касалось армии. Приведу один смешной пример. Когда мы снимали документальный фильм о Советской армии, у нас прямо на глазах один танк врезался в другой. И это не в боевых условиях и не на минном поле. После этого полковник, руководивший нашими съемками, заставил всю съемочную группу дать подписку о неразглашении государственной тайны. Мы удивились: что мы видели секретного? Оказалось, что случай с танком свидетельствует о нашей низкой боеготовности. А состояние боеготовности — это большой секрет.

В главе о секретности нельзя не упомянуть об оформлении допуска к работе с секретными документами. Будучи студентом-геологом, я получал такой допуск, так как все карты, по которым мы работали, были секретными. В инструкции, с которой меня ознакомили, было сказано, что запрещается общаться с иностранцами. Я сказал секретчику, что я уже давно переписываюсь с Англией. Что делать? Он посоветовал мне переписку прекратить, но не говорить о причинах и о моем допуске к секретности. Я опять ИХ не послушался: продолжал переписку, но, правда, резко сократил количество писем до одного письма в год.

Конец страха

Когда Горбачев пришел к власти, он сразу же объявил перестройку, демократизацию и гласность. Первоначально этому никто не придал никакого значения. Все думали, что это обычные словесные выкрутасы. Ведь каждый новый генсек начинал с того, что объявлял демократизацию, а на деле ничего не менялось. Ничего внешне не менялось первые 2–3 года, но Горбачев все настойчивее требовал гласности и демократии.

На экраны вышел символический, вполне антисоветский фильм «Покаяние», и режиссера не посадили и даже не обрушили на него волну критики, как в свое время на безобидного «Доктора Живаго». Люди вдруг почувствовали: больше не сажают! Хотя вся власть в стране по-прежнему оставалась полностью в руках партии, и порядки были еще старые.

Примерно в это время ко мне на студии подошел секретарь нашей парторганизации и сказал:

— Слушай! Почему ты не в партии? Тебя надо принять в партию!

Я взглянул ему прямо в лицо и рассмеялся.

СТРАХА БОЛЬШЕ НЕ БЫЛО.

Чудище коммунизма в нашей стране держалось на двух опорах: на страхе и на дезинформации. Сперва рухнул страх, потом, примерно с 1988 года, в печати были сняты все запреты на критическую информацию, и полился поток страшных сведений о преступлениях тоталитарного режима. Рухнула вторая опора — ложь и дезинформация, а вскоре, как замок на песке, рассыпалось и само государство.

Заключение,

или
призрак возвращается?

Карл Маркс, наверное, даже не предполагал, насколько верный он придумал образ: «Призрак бродит по Европе, призрак коммунизма». Действительно, коммунизм — это страшный и опасный призрак, от которого благоразумным странам удалось спастись, и он на 70 лет облюбовал нашу несчастную страну и исчез так же быстро и внезапно, как и появился.

Но, вероятно, сей призрак, как и вся нечистая сила, бессмертен. Понемногу он начинает возвращаться. Я уже не раз писал в этих заметках, что люди, заколдованные миражом коммунизма, все более и более его романтизируют, обеляют, возносят на пьедестал.

Началось, пожалуй, с возвращения Гимна Советского Союза, этого давно не существующего государства. К тому же гимна на неубедительный, бездарный текст.

Все чаще раздаются голоса с требованием вернуть на Лубянскую площадь памятник холодному и фанатичному палачу Дзержинскому.

Во многих местах возводятся новые (!) памятники Сталину.

На всех региональных выборах левые партии в сумме набирают более половины голосов. Только их раздробленность не позволяет им снова вернуться к власти.

А трагедия в Беслане с захватом заложников? Снова все засекречено. Словно освобождением заложников занимались не государственные структуры, а какие-то инопланетяне.

Демонстрация 7 ноября 1990 г. Ленинград

Прекратили создание Книг Памяти, куда уже успели внести около 20 миллионов погибших в Великую Отечественную войну В дни празднования юбилея Победы стали говорить, что ранее озвученная цифра 27 миллионов погибших включает в себя не только прямые военные потери, но и потери гражданского населения. А недавно по телевидению показали «документальный» фильм, где пытались доказать, что никаких заградотрядов вообще не было, хотя об этом знает вся страна.

По всей видимости, некоторые наши сограждане готовы снова вернуть в Россию ложь, дезинформацию и страх. Удастся ли им вогнать страну в одну и ту же реку второй раз, покажет время.