Книга В жару - Нина Строгая

…на мокрую от дождя улицу, где все с той же блаженной улыбкой, кинув взгляд на Олины окна, а затем на окна расположившегося в подвале дома азербайджанского ресторана, поймал такси. Медленно и осторожно Иван забрался на заднее сиденье, приняв удобное для спины положение, приоткрыл в душном салоне окно и скомандовал водителю ехать в любимый дорогой супермаркет.

Прибыв в магазин, в этот гастрономический поистине рай для разборчивых, сытых и весьма обеспеченных людей, он купил несколько бутылок шампанского, средних размеров банку икры, сигарет, выпечки и швейцарского шоколада конфет в огромной, размером с доску скейтбордиста коробке. Вновь погрузившись в ожидающую его машину, Иван громко откупорил бутылку и за время пути, заедая ароматным, теплым, щедро начиненным ветчиною круассаном, выпил почти все ее содержимое.

* * *

– Привет! – шурша тяжелым пакетом, поздоровался Иван, заходя в квартиру.

– Привет!

– Когда уже закончат? Тутошний интерьер меня с ума сводит. Уныло до черта, – улыбался Иван, с нескрываемым восхищением глядя на друга.

– Думаешь, мне нравится?.. Вообще-то, к моему возвращению все должно было быть готово. И работнички мои с этим радостным известием меня встретили. Я же из аэропорта домой сначала двинул. Уроды безрукие! Видел бы ты, как они в ванной накосячили. Только материал дорогущий загубили, бляди! Заставил переделывать все. Так что еще неделя-две, может быть. Вань, у меня человек на проводе, я договорю? – и Николай скрылся в одной из комнат съемной своей квартиры.

– Ну конечно, как всегда, – буркнул Иван, но без злобы или недовольства, все с той же счастливой улыбкой на устах.

В кухне он выложил покупки на стол, вынул из сушилки бокалы, открыл икру, воткнул в аппетитную, из осетровых яиц кашицу две ложки, и, сняв с конфет обертку, понес все в комнату, где на разобранном диване в оттеняющей превосходный загар белоснежной футболке и черных кожаных брюках развалился перед телевизором Николай, и просматривал ежедневник, и курил, и время от времени поглядывал на экран. Показывали про жизнь – про животных, про рыжих, пушистых, хвостатых, про самцов и самочек, про самцов и самцов – про то, как белки трахают белок.

– Привет, – еще раз поздоровался с другом Иван. – Что это? Что за парфюмчик новый какой-то… кайфовый? – обходя преграждающую путь громоздкую дорожную сумку, спросил, принюхиваясь, Иван. – Возьми, пожалуйста, – и взглядом указал Николаю на зажатую подмышкой коробку.

– Японский… ну, в смысле, японец придумал, – принимая конфеты, ответил Николай. – Помесь дерева, кожи и ладана. Я тебе привез тоже… такой же, и еще один, их же фирмы творение – помягче, унисекс[37]. Не понравится, может, Оле подойдет. И еще пиджачок классный. День рождения твой пропустил ведь. Посмотри там, в сумке…

– Спасибо. Да я не отмечал в этот раз, – ответил Иван, расставляя на придвинутом вплотную к торцу дивана столике бокалы.

– А ты похудел. Куда еще? Скоро растаешь совсем, – внимательно и ласково посмотрел на Ивана Николай. – Слушай, а может в тебе солитер уже завелся, а? Любишь же полусырую коровью плоть жрать? – засмеялся он.

– Господи! Что ж такое сегодня! Вы сговорились, что ли? – ответил Иван с наигранным возмущением.

– Кто мы?

– Оля не унималась все утро – «ах, какой же ты хорошенький, ах тебе бы на подиум», – передразнивал подружку Иван. – Как будто первый раз меня видит. Знаешь, Коля, может, не так и плохо, что генотип у меня такой худосочный, как бы я в противном случае на лошадь сел, с моим ростом к тому же[38]– и он в очередной раз открыл бутылку.

– Кто ж говорит, что плохо? Я тебя три месяца не видел – имею право отметить перемены, – улыбался Николай. – И ты, правда, неотразим!

– Ты тоже, – ответил Иван и опустил глаза. – Как всегда…

– Ешь что-нибудь вообще?

– Видишь же, – Иван коснулся торчащей из икры ложки. – А так аппетита нет особенно… когда скучаю… когда ты уезжаешь… Как вообще поездка? Как мама? Отчим? – спросил он, наполняя бокалы.

– Мама хорошо. Загорела на лазурном побережье. Отчим… ну, он всегда загорелый, – рассказывал Николай. – Но я от них быстро смотался – не могу так лениво время проводить. В Барселоне, в Мадриде выставки проходили замечательные, так что событийный ряд довольно насыщенный был. К тому же у меня там встречи кой-какие запланированы были, и так, знаешь, интенсивненько прошли «каникулы». А чего это ты светишься весь?

– Я с Олей расстался, – отвечал Иван, выходя из комнаты, снимая на ходу одежду и сбрасывая ее на пол.

– Да ты что? – с наигранным удивлением прокомментировал полученную информацию Николай, выковыривая из коробки конфету.

– О-о-о-о, благодарствую, друг мой! – воскликнул Иван, открыв дверь в ванную и обнаружив там почти наполненную, с ароматной пеной ванну. – Так и быть, не пойду сегодня никуда.

– А ты куда-то собирался? – не отвлекаясь от экрана, спросил Николай.

– В бассейн хотел сходить и на массаж. На иголки[39]поздно уже, – совершенно голым появляясь в дверном проеме, ответил Иван.

– Опять болит? – сочувственно посмотрел на него Николай. – Может, все-таки…

– Да ладно, погреюсь щас, уколюсь. Нормально все, – успокоил Иван и скрылся в коридоре.

Закрыв кран, Иван медленно, с тихим стоном погрузился в воду. Надел массивные, пухлые наушники, приготовленные вместе с гаджетом на краю ванны, и, прихлебывая из захваченной с кухни новой бутылки, отдался блаженству тепла, алкоголя и любимой музыки.

* * *

Через полчаса в обернутом вокруг бедер полотенце, мокрый, горячий, по-прежнему безумно радостный и довольно сильно уже, но правильно и приятно пьяный, он снова появился в комнате. Николай так и лежал на диване, на животе, подперев рукою голову, поедал икру, курил и все также пролистывал записную книжку.

И, вновь наткнувшись на огромное в периметре и объеме своем препятствие, Иван наклонился и резко дернул на себя сумку – и моментально об этом пожалел.