Книга Девять уроков - Кевин Алан Милн

Я на цыпочках прошел через комнату и выскользнул в коридор. Достав из сушилки чистое белье, я оделся и проглотил на дорогу кусочек тоста. Я уже направлялся в гараж за клюшками, как вдруг в тишине дома раздался голос Эрин.

– Милый, – окликнула она, – ты уже встал?

Моя жена – очень умная женщина, и ей ничего не стоило самой догадаться о том, что я уже встал. В конце концов, меня не было рядом с ней в постели, так что этот вопрос казался излишним. Я сразу понял, что это было лишь прелюдией к чему-то, что ей хотелось обсудить, но время поджимало, и я решил сыграть в дурачка:

– Да, Шатци, я уже встал.

– Что ты сейчас делаешь?

Еще один ненужный вопрос, ответ на который она знала не хуже меня. Всего лишь пару дней назад я лично наблюдал, как она вписала себе в ежедневник: «Огаст – гольф». Я все-таки ответил на вопрос, но с максимальной уклончивостью:

– Просто иду в гараж.

– Зачем?

«Черт бы тебя побрал», – пробормотал я себе под нос. Мне хотелось высказать это вслух, но я знал, что тем самым лишь испорчу себе предстоящую поездку. Может, сделать вид, что я не расслышал?

– Огаст! Ты слышишь меня? – вновь прокричала Эрин.

Не было смысла и дальше играть в словесные кошки-мышки, поскольку оба мы прекрасно знали, куда именно я направляюсь. Желая положить конец бессмысленным переговорам, я ответил как можно любезней:

– Я иду играть в гольф! Сейчас я шагаю в гараж за клюшками, потом выйду за дверь, сяду в машину и поеду на поле!

На несколько секунд в доме воцарилось молчание.

– А мусор ты вынес? – спросила она наконец.

Не желая больше орать с другого конца дома, я решительно зашагал по коридору и распахнул дверь спальни. Эрин сидела в постели с книжкой на коленях.

– Мусор я вынес еще вчера, Шатци, – произнес я сладчайшим голосом, все еще надеясь избежать возможной ссоры.

Эрин распахнула книжку и поискала загнутую страницу. На меня она даже не смотрела.

– Ведро опять доверху, – заключила она.

– Хорошо, я вынесу мусор, когда вернусь.

Тут Эрин уставилась мне прямо в глаза, одной рукой прикрыв живот. Этот жест так и говорил: «Ну-ну, поспорь с беременной женщиной».

– А как насчет посуды, оставшейся от ужина?

Я только вздохнул.

– Разве сейчас не твоя очередь? Я и так мыл посуду всю эту неделю.

Опустив книжку, Эрин положила вторую руку на живот. Взгляд ее ясно говорил о том, что я могу забыть о раннем отъезде, поэтому я бросил увиливать и с головой кинулся в ссору.

– Вдобавок я единственный, кто выносит в этом доме мусор. Да и собаку ты тоже не кормишь!

Лицо ее покраснело от гнева.

– А кто стирает белье? – прошипела она в ответ. – Кто собирает разбросанные тобой вещи? Кто готовит?

– Завтрак готовлю я! – Мое раздражение скакнуло на градус выше. – И даже сейчас, когда ты целыми днями сидишь в спальне, я по-прежнему выполняю добрую половину домашних обязанностей. Кто зарабатывает деньги для нас двоих? Кто вынужден заправлять обе машины только потому, что тебе не нравится запах бензина?

В глазах у Эрин пылал настоящий огонь. Слова ее тоже испепеляли:

– Да неужели?! А когда ты в последний раз платил по счетам? Когда вообще смотрел на них? И кто из нас вынужден каждый день заправлять постель и пылесосить ковры? Кто моет окна? Кто моет…

Я прервал ее на полуслове:

– Кто моет машину?

И тут понеслось:

– Кто гуляет с собакой? – отбила она мой мяч.

– Кто моет холодильник?

– Кто приводит в порядок душ?

– Кто чистит туалет?

– Кто протирает пол!

– Кто расчищает дорожки и стрижет газон!

– Ох-х-х! – воскликнула она. – Порой ты доводишь меня до бешенства! А кто из нас, несмотря на беременность, по-прежнему выполняет все свои обязанности, хотя должен соблюдать постельный режим? И чей вклад в беременность ограничивается жалким количеством спермы, тогда как другой обречен на постоянную тошноту, набор веса и мышечные спазмы?

На мгновение я умолк, пытаясь решить, имеет ли смысл говорить то, что крутилось у меня в голове. Пожалуй, стоило промолчать, но я все-таки не сдержался.

– Кто из нас двоих хотел этого ребенка? – тихо спросил я.

Эрин взглянула на меня, ошеломленная, но ничего не произнесла.

Развернувшись, я вышел из комнаты и заспешил к гаражу. Прихватив клюшки, я сел в машину и уехал.

* * *

Разумеется, к тому моменту, когда я добрался до места, у меня не было ни малейшего желания играть в гольф. Отец уже разминался на тренировочном поле.

– Доброе утро! – бодро поприветствовал он меня.

Куда только подевался угрюмый, раздражительный Лондон, который как нельзя лучше вписался бы сейчас в мое настроение?

– Доброе? – прошипел я. – Должно быть, я чего-то не заметил.

Отец поинтересовался, с чего это я такой кислый, и я вкратце рассказал ему о стычке с Эрин. Разумеется, я не стал посвящать его во все детали, но он и без того ухватил главное.

– Если хочешь, отложим сегодняшний урок, – предложил он.

С одной стороны, размолвка с женой была грузом, который мне не хотелось таскать с собой по полю. С другой, откажись я от гольфа, и мне бы пришлось возвратиться к Эрин (а значит, к мусору, немытой посуде и еще бог знает чему). Решив следовать по пути наименьшего сопротивления, я взял клюшку и приступил к игре.

С первой лункой я справился неплохо (правда, я из тех игроков, которые рады даже двойному богги). На второй лунке я вернулся к привычной игре: мяч, отскочив от клюшки, вылетел за пределы поля, и мы с отцом потратили несколько минут на то, чтобы найти его. Третья лунка оказалась одной из лучших в моей жизни, но отец умудрился испортить мне настроение.

– Черт возьми, – сказал я, примеряясь к мячу, – один удар, и я могу рассчитывать на берди[26].

Я уже готов был махнуть клюшкой, как у меня над ухом раздался голос Лондона:

– Ты в этом уверен? Мне казалось, это уже четвертый удар, так что ты идешь на пар.

И он последовательно перечислил удары, которые, как ему казалось, я сделал на этой лунке.

– Нет, – возразил я, услышав про мяч, который якобы не долетел до грина. – Я промахнулся на предыдущей лунке. А этот патт ведет меня к берди. – Я вновь наклонился, примеряясь к мячу.

– Ну-ну, – хмыкнул он. – Похоже, кто-то разучился считать.