Книга С улыбкой хищника - Игорь Середенко

— Да, так и есть, — согласился Александр.

— Рождение и развитие — гениально, — продолжал Мор, — но смерть, гибель организма не столь универсальна, я бы сказал, она противоположна по силе. Смерть не наделена утонченностью и гениальностью законов. Она есть хаос, беспорядок, и более того, она непредсказуема, она противоположна вечности, она темное пятно на светлом теле жизни.

— А какое ты имеешь отношение к этому? — вдруг спросил пытливый мозг Александра.

— Я есть смерть. Я превращаю хаос в гармонию и порядок, я контролирую завершение жизни, когда цель организма выполнена. Я убираю за Богом. Финал Бога не интересует, он был заинтересован лишь в рождении, поэтому все ее развитие продумал и заключил в законы. Зная эти законы, можно предсказать и рождение, но смерть увидеть нельзя, она скрыта в хаосе бессвязных законов. Я строю цепочки, ищу взаимосвязь, строю логику там, где она уже давно потеряла свою конструкцию. Смерть необходима, без нее мир бы погиб. Смерть строит гармонию, придает смысл жизни, вырисовывает все ее этапы, включая главный — финальный.

— Но почему смерть так жестока, почему люди …

— Не живут в гармонии, параллельно вечности? — договорил Мор.

— Да, почему мы умираем? За то время, что живет человек, ему мало что удается. Он даже себя понять не успевает.

— В таких словах кроится мудрый смысл, не зря я выбрал тебя. Хорошо, я расскажу тебе прошлое людей. Это было так давно, что я уже мало что помню. Десять, двадцать миллионов лет назад, я сбился со счета. Тех людей, которые сейчас бегают по планете, тогда не было. Биосфера была свободной, земля чистой, вода прозрачной, а люди жили в мире и гармонии со всем живым, что обитало на земле.

Люди были красивы, высоки, стройны и здоровы. Их тела не знали боли, уродства, а души чисты и свободны. Люди жили тысячу, а некоторые и несколько тысяч лет, не зная горя и боли. Смерть была так же продумана, как и рождение. Люди рождались и умирали без проклятий, а сама сладостная жизнь была долгой. Я не могу тебе поведать о всех таинствах перевоплощений, управляемых гениальными законами господа. Но однажды что-то произошло в сердцах людей. Они стали черствы, грубы и жестоки. Люди объединились и пошли против законов, против Бога. Они захотели жить вечно и управлять так же, как Бог. Зависть съела последнюю надежду — любовь, и перешла в наступление. Уже не слагались стихи, не пелись песни, люди погрязли в гордыне. И тогда Бог наказал людей и их предводителей, которых они выбрали из своих отрядов. Бог разгневался и наказал людей за их гордыню, он переделал законы, служившие охранять людей. Он преобразовал природу и дал ей жизнь по новым законам, ограничивающий человеческие возможности — Бог сократил людям жизнь в десять раз, а иным и того больше. Он превратил гениальную и легкую смерть, что была дверью в следующую жизнь, в случай и хаос, боль и страдания. Смерть стала непредсказуемой. Она потеряла свою универсальную природу, а превратившись в грубую, порой ужасную и зловещую тварь, в монстра, которого боятся. Люди стали ненавидеть смерть, они даже научили своих детей бояться ее, ненавидеть. Некоторые пытаются ее обойти, но их усилия тщетны. Тот, кто создал гениальное рождение, позаботился о твердости и непреодолимости барьера смерти. Она стала изгоем и бичом каждого. Но и жизнь из-за этого превратилась в страдания, даже рождение, которое раньше было таинством природы, теперь причиняет боль матери и неприятности новорожденному. Боль и страдание жизни стала повседневным спутником человека. Боль кривоногой жизни присутствует во время развития и преследует на протяжении всей жизни, пока, как кровожадное и ненасытное чудовище, не загонит человека в могилу. Но и перерождение стало смутным и непредсказуемым. Бог сменил свою личину, он стал жестоким и безжалостным, он отвернулся от человеческого рода, предавшего его когда-то.

— Скажи, пожалуйста, а кто же предал всех людей, живших десятки миллионов лет?

— Этим предателем и главой повстанцев был я, — ответил Мор, он горделиво приподнял голову. — Я поплатился за свою гордыню и тщеславие. Я хотел сделать людей счастливее, хотел подарить им свободу жизни — дать им вечную жизнь. Я был первым, кто усомнился в Боге. За это он наказ меня, сделав меня своим рабом. Теперь я слежу за страданием и болью всех тех, кого я так любил, ради кого я решился на смелый и безумный поступок. Теперь я безутешно несу эту ношу. Я лицезрею за смертью, испытывая те же муки — физические и неописуемые душевные страдания, что каждый человек, имеющий неосторожность родиться.

— Чего же он хочет? — спросил Александр.

— Он хочет, чтобы человек научился ценить жизнь, даже такие крохи времени, какие он отвел людям, невзирая на всю тяжесть этой жизни. Он хочет, чтобы люди прозрели через страдания, почувствовав смерть и боль. Вот почему зарождение жизни гениально, тогда как ее конец ужасен, непредсказуем, трагичен. Может он хочет, чтобы люди научились сострадать?

— Но почему люди так поступили? Почему они предали его? — неунимался Александр.

— Ответ таится в глубинах человеческой природы. Возможно, это ошибка Бога. Когда он нас создал, он что-то не учел, просчитался. И теперь мы рассчитываемся за его ошибку, — Александру показалось, что Мор и сам до конца не разобрался в себе и людях. Ему показалось, что Мор обвиняет Бога, несмотря на всю определенность произошедших ранее событий, в которых он винит и себя, как руководителя восстания.

Мор продолжал:

— Все зло человеческое происходит из-за желания человека оценить, примерить, сравнить, из-за стремления стать собственником, желания присвоить, стать выше остальных. Все эти качества человек развил, желая стать Богом. Человек — собственник, и это надо признать. Он раб собственности. Только немногие могут похвастаться свободой от собственности, и только они владеют не жалкой частью, а всем бескрайним миром. Такие люди умнее и мудрее всех остальных, так как они не гоняются лихорадочно за малым, а лицезреют весь мир в едином и неделимом целом; они могут объять мир, не упустив ни малейшей детали сложного и многогранного целого.

Мир не имеет цены, это только человек оценивает, чтобы потом присвоить то, что принадлежит всем. Человек ставит ценник на окружающем его мире, не им созданном, но для него сотворенный. Он не понимает, что оценка миру не нужна, он существовал до человека и не переведется после него. Мир вечен, а человек — нет. Разве человек может оценить бесконечность, находясь в ограниченных рамках собственника, созданных им самим. Рефлекс собственника, возникающий у человека всяких раз, когда он видит другого, выработался в результате его жизни в обществе ему подобных, когда он однажды лицезрел соперника.

Человека губит порожденный им, и отчасти врожденный, инстинкт самосохранения. Боясь за свою ограниченную жизнь, в конце которой наступает неминуемая, порой ужасная смерть, человек уничтожает окружающий его мир. Ему стало все равно — нет его, нет и мира, в этом проявляется самая отвратительная, унаследуемая его черта — черта собственника.

— Для чего же тебе нужен я? — внезапно спросил Александр, обдумывая все вышесказанное Мором.