Книга Сезон костей - Саманта Шеннон

– Плевать. Говори, что видел?

– Не твое дело. – Он покосился на мою белую тунику. – Смотрю, дела у тебя не столь хороши, как хотелось бы. Что, куколка, разочаровала своего великого куратора?

Я придвинулась к нему почти вплотную. С такого близкого расстояния Карл особенно походил на крысу.

– Слушай, мне сейчас не до шуток. К слову, терпеть не могу предателей. Поэтому давай колись, что видел.

Фонари неподалеку тревожно замерцали. Занятые своими делами артисты ничего не заметили, а вот Карл очень даже заметил и перепугался.

– Я не разобрал, где именно он находится, но зато увидел солнечные часы.

– Увидел и передал?

– Да.

– Зачем ей понадобился Сборщик?

– Не знаю. Она велела – я сделал. – Карл высвободился из моей хватки. – А тебе-то что?

У меня в висках бешено стучала кровь.

– Ничего. Не бери в голову. – Я отпустила его тунику и попятилась. – Просто дико волнуюсь перед испытанием.

Польщенный, Карл заметно подобрел:

– Не переживай. Уверен, ты справишься.

– А что потом?

– В смысле, после розовой туники? Мы примкнем к воинам! Скорей бы добраться до жужунов. Красную я уж точно получу без проблем.

Похоже, его здорово обработали. Получился готовый солдат, бездушная машина для убийств. Выдавив улыбку, я отошла в сторону.

В принципе, Карлу есть чем гордиться. Гадатель он первоклассный. При помощи Наширы ему удалось узреть желанный объект на гладкой поверхности нумы. В этом и заключается дар гадателей, и когорты избранных прорицателей в том числе. Подгоняя свой талант под желания просителя, они могут видеть будущее. То же самое и с хиромантами. Джекс ошибается – это у них в крови. Эфир для них – своего рода глобальная паутина, где из любого лабиринта можно извлечь нужную информацию простым нажатием клавиши. Проситель выступает в роли поисковика среди миллионов парящих духов.

А лучшего поисковика, чем Нашира, не сыскать. Поэтому Карл так отчетливо увидел Джекса и солнечные часы – признак места, где тот скрывается.

Нужно предупредить Джексона. Срочно. Не знаю, зачем ей понадобился мой босс, но она его не получит, клянусь!

– Пейдж! – Джулиан схватил меня за рукав. – Что он тебе сказал?

– Ничего особенного.

– Ты так побледнела.

– Все в порядке, – буркнула я и вдруг заметила у него в руке сухарик. – Будешь доедать?

– Нет. Хочешь?

– Не хочу, но возьму. Не для себя, для Себа.

– Где ты его нашла?

– В «Незрячем доме».

– Ясно. В лондонских тюрьмах сидят ясновидцы, а тут – невидцы. Бред.

– Для них вполне логично. – Я спрятала сухарик в карман. – До завтра. Встречаемся на закате?

– На закате, – кивнул Джулиан и тихо добавил: – Если вообще сумею выйти.

В «Незрячем доме» царила мгла. Погасли даже уличные фонари. Не желая лишний раз нарваться на Граффиаса, я сразу вскарабкалась по водосточной трубе на подоконник.

– Себ?

В камере было темно. На меня дохнуло сыростью и холодом. Себ не откликался.

Я припала к решетке и снова позвала:

– Себ? Ты здесь?

Тишина. Камера пустовала. Не было ни единого лабиринта, хотя они есть и у невидцев, пусть даже бесцветные. Себ исчез.

Может, его перевели на работу в резиденцию и он скоро вернется?

А может, это ловушка?

Я достала сухарик, просунула его между железными прутьями и слезла. Только очутившись на твердой земле, вновь почувствовала себя в безопасности.

Ощущение длилось недолго. Сильные пальцы впились мне в плечо, разворачивая. Я встретилась взглядом с парой горящих лютым огнем глаз.

7

Западня

Он стоял неподвижно, точно статуя. Длинный рукав черной рубашки с отороченным золотом воротником скрывал повязку. Глаза рефаита излучали стужу.

Я облизнула губы, лихорадочно соображая, как теперь оправдаться.

– Значит, ты перевязываешь раны, а в свободное время подкармливаешь рабов. Ну прямо сестра милосердия, – процедил страж, хватая меня за руку и привлекая к себе.

Я с отвращением отшатнулась, и удерживать меня он не стал. Будь мы один на один, возможно, стоило бы затеять драку, но тут явились еще четверо рефаитов – двое мужчин и две женщины. И у всех непробиваемые лабиринты!

Увидев мою боевую стойку, четверка расхохоталась.

– Не дури, номер сорок. Мы просто хотим поговорить.

– Говорите, но только здесь, – не своим голосом откликнулась я.

Страж не спускал с меня глаз. В свете газового фонаря они вдруг приобрели совершенно иной оттенок.

Меня загнали в угол, обложили как зверя. Сопротивляться бессмысленно, это лишь ускорит конец.

– Хорошо, идемте, – сдалась я.

Страж удовлетворенно кивнул.

– Тирабелл, – обратился он к рефаитке с роскошной копной смоляных волос, – отправляйся к наследной правительнице и передай ей, что номер двадцать пятьдесят девять сорок арестована.

Арестована?!

Я покосилась на желтоглазую Тирабелл, кураторшу Тильды и Карла. Та равнодушно взглянула на меня.

– Слушаюсь, принц-консорт, – кивнула она и отправилась выполнять поручение.

Я упорно рассматривала свои сапоги.

– Пошли, – велел страж, – нас ждут.

Мы двинулись по направлению к центру. Конвоиры, к слову, держались от нас на почтительном расстоянии.

Глаза стража и впрямь поменяли цвет, из желтых сделались оранжевыми. Заметив мой интерес, он снисходительно произнес:

– Если хочешь спросить, валяй.

– Куда мы идем?

– На первое испытание, конечно. Еще вопросы?

– Кто вас укусил?

Помолчав, рефаит отчеканил:

– Отныне ты лишаешься права говорить.

От злости я едва не прокусила язык. Вот гад! Промывала ему раны, бинтовала, и ради чего? Проще было его прикончить. Да, именно так и следовало поступить.

Страж прекрасно ориентировался в хитросплетении улиц. Через пару кварталов мы очутились около резиденции, где проводили собрание. Табличка на фасаде гласила: «Сюзерен».

При виде моего спутника охранники торопливо поклонились, прижав руки к груди. Тот никак не отреагировал и молча шагнул во двор. Ворота за нами затворились с тревожным лязганьем замков, и у меня тревожно забилось сердце. Взгляд лихорадочно шарил по стенам, выискивая лазейку.