Книга Крах 1941 - репрессии не при чем! "Обезглавил" ли Сталин Красную Армию? - Андрей Смирнов

Но примерно так же – у командиров отдельных батальонов связи, начальников связи стрелковых полков и командиров рот связи как удовлетворительная, а у всех остальных как неудовлетворительная – тактическая выучка комсостава войск связи ОКДВА оценивалась и в годовом отчете этих войск от 7 октября 1935 г. Прошедшее 14–17 июля 1936 г. учение войск связи Приморской группы ОКДВА показало, что «неуд» по тактике надо ставить и командирам батальонов: они не умели организовывать связь в продолжение всего – перемещавшегося в пространстве – боя. Из отчета войск связи Примгруппы за зимний период обучения 1936/37 учебного года от 24 апреля 1937 г. и отчета штаба ОКДВА от 18 мая 1937 г. видно, что требованиям современной войны с ее быстрыми изменениями обстановки тактическая выучка командиров-связистов Блюхера не отвечала и перед самым началом чистки РККА. Комсостав отдельных батальонов связи «не научился гибко маневрировать связью»190, а средние командиры батальонов связи стрелковых корпусов Примгруппы еще и плохо умели ориентироваться на местности, отрабатывать полевую документацию и работать в ночных условиях. Комсостав рот связи стрелковых полков и взводов связи стрелковых батальонов Примгруппы (в которой служило почти две трети блюхеровских связистов с малиновыми петлицами) точно так же не умел «гибко маневрировать связью» и не имел навыков в организации связи в сложной обстановке; командиры-связисты, служившие в артиллерийских полках Примгруппы, вообще были подготовлены неудовлетворительно… Картина явно не лучшая, чем осенью 37-го!

То, что в БВО тактическая выучка командиров-связистов тоже хромала еще и до чистки РККА, – это видно уже из самой процитированной выше формулировки отчета этого округа за 1937 год…

2. ВОЙСКА

А. Пехотинцы

Тактическая выучка. Наглядную картину тактической выучки бойцов и подразделений пехоты РККА во второй половине 37-го дал в своем выступлении 27 ноября на Военном совете К.Е. Ворошилов. Правда, непосредственно эта характеристика относилась лишь к пехоте БВО и МВО, чьи действия на сентябрьских маневрах 1937 г. нарком наблюдал лично. Однако из контекста явствует, что впечатлениями от маневров МВО и БВО Ворошилов лишь иллюстрировал тезис, сформулированный им перед тем и относящийся ко всей РККА («Как подготовлены наши бойцы? […] Бойцы наши подготовлены слабо […]»). «Наш боец, – уточнял нарком, – не умеет передвигаться [по полю боя. – А.С.]. Он перебежек не умеет делать. Он не бежит, а идет, не ползет, где и ползти, собственно, нельзя будет, а обязательно во весь рост передвигается и не группами, не единицами, а толпой. Огонь и движение никогда не сочетаются. […] Движение подразделений и огонь пулеметных подразделений – они между собой не согласованы, как правило […] Лопата для нашего бойца, к сожалению, до сих пор не является подругой, средством, без которого красноармеец жить не может, средством, которое будет спасать его не только в бою, но и на отдыхе, при привале, бивуаке»191.

Иными словами, ни одиночный боец, ни подразделения советской пехоты осенью 1937 г. фактически были вообще не обучены действиям на поле боя – не умели ни перемещаться по нему, применяясь к местности и силе огня противника, ни подготавливать атаку огнем, ни наступать в уставных боевых порядках, ни окапываться – в общем, являли собой лишь мишени для противника…

Точно такие же впечатления вынес из сентябрьских маневров БВО и МВО и комвойсками МВО С.М. Буденный, присутствовавший и на тех и на других. «Боевые порядки отделения, взвода и роты, – докладывал он 21 ноября 1937 г. на том же Военном совете, – не отработаны. Отсутствует групповая тактика. Наступают табуном или кучей, без увязки движения с огнем. […] Я не говорю, что это только в Московском округе. Я был на маневрах других округов и видел то же самое». «Должен также прямо заявить, – продолжал маршал, – совершенно честно, открыто, что войска пренебрегают полевой фортификацией, не умеют окапываться, не умеют оборудовать пулеметную точку, не умеют построить систему огня. Это я наблюдал у себя в округе и в других округах, где я был»192.

Документы БВО свидетельствуют, что Ворошилов и Буденный ничего не преувеличили. Проверив 18–29 августа 1937 г. боевую подготовку 37-й стрелковой дивизии и 156-го стрелкового полка 52-й стрелковой, командование 23-го стрелкового корпуса и представители УБП РККА выявили то же самое, что и оба маршала – «неудовлетворительную» (за исключением 109-го стрелкового полка 37-й дивизии) выучку как одиночного бойца («под действительным огнем пр[отивни]ка располагается на отчетливо выраженных точках местности, не окапывается, не наблюдает за противником», перебежки совершает медленно), так и отделения (наступавшего, в частности, не группами, а густой цепью)…193 Ту же картину рисует и годовой отчет БВО от 15 октября 1937 г.: «Подготовка одиночного бойца и мелких подразделений не доведена до конца и имеет ряд недочетов, отрицательно повлиявших на сколачивание роты, батальона и полка [т. е. и на правильность боевых порядков. – А.С.]», а именно: «боец не был обучен правильному использованию местности, не получил необходимых навыков в передвижении и перебежках, в маскировке и самоокапывании»194.

Процитированные нами ссылки С.М. Буденного на другие округа (а не только на Белорусский.) подтверждают, что картина, нарисованная им и Ворошиловым, была характерна не только для МВО и БВО, но и для РККА в целом. В пользу такого вывода говорит и то, что эта картина явно наблюдалась тогда и в ОКДВА, и в КВО, и в ЛВО. Годовой отчет ОКДВА прямо признал, что «маскировка и самоокапывание на учениях, как правило, игнорируются», что даже в обороне они «применяются мало и слабо», что «привычных и грамотных навыков» самоокапывания «у бойцов мало», а боевые порядки пехоты отличаются «недостаточной организованностью и дисциплиной». Последнее должно означать, что они быстро расстраивались и превращались в толпу; в годовом отчете 20-го стрелкового корпуса ОКДВА об этом говорилось прямо: «Все еще остается скученность боевых порядков, особенно во время и после атаки»…195 В унисон с ноябрьскими выступлениями Ворошилова и Буденного звучит и единственный обнаруженный нами документ, проливающий свет на выучку тогдашней пехоты КВО, – приказ командира 45-й стрелковой дивизии полковника Ф.Н. Ремезова № 0122 от 25 августа 1937 г. об итогах проверки боевой подготовки ее частей 8—12 августа. Стрелковыми взводами, отмечалось в нем, «плохо используется местность», «плохая маскировка, темп и техника перебежек отработаны слабо», «техника переползания отработана неудовлетворительно»196. В ЛВО, как заявил на ноябрьском Военном совете его комвойсками П.Е. Дыбенко, «первоначальный период подготовки одиночного бойца и сколачивание мелких подразделений были поставлены весьма на низкий уровень». А значит, плохо умеющими действовать на поле боя к концу года должны были оказаться не только боец, отделение и взвод, но и рота, батальон и полк (это фактически подтвердил и сам Дыбенко, заявивший, что в боевой подготовке в 1937 г. его войска так и «не добились положительных результатов»)197.

Но ведь о всех тех изъянах в тактической выучке бойцов и подразделений пехоты, о которых говорили в ноябре 1937-го Ворошилов и Буденный, начальник Генерального штаба РККА А.И. Егоров докладывал еще 8 декабря 1935 г.! В пехоте, отмечал он в тот день на Военном совете, «не всегда удовлетворительно применение к местности боевых порядков», «маскировка и лопата во время наступления нередко применяется слабо». Это значит, что и в «дорепрессионном» 35-м бойцы «пренебрегали полевой фортификацией», «не умели окапываться», шли по полю боя во весь рост там, где следовало ползти, и не чередовали перебежек с залеганием… «Во время наступления, – продолжал Егоров, – иногда отмечается слабая дисциплина боевых порядков, большое сгущение таковых и недостаточное взаимодействие стрелковых подразделений с пулеметными»198. Это значит, что и в 35-м «боевые порядки отделения, взвода и роты» были «не отработаны», что бойцы-пехотинцы и тогда наступали «не группами, не единицами, а толпой», «табуном или кучей» – и «без увязки движения» стрелковых подразделений с «огнем пулеметных»… Правда, по Егорову, такое случалось «иногда» или максимум «нередко», но выше мы видели, что его выступлению было присуще стремление смягчать оценки. Что признанные им изъяны встречались не «иногда», а, как и осенью 37-го, практически всегда – это видно и при рассмотрении ситуации в конкретных военных округах (см. ниже).