Книга Россия и Япония. Узлы противоречий - Анатолий Кошкин

Против закрепления русских позиций в Маньчжурии выступали не только японцы, но и западные державы, выдвинувшие лицемерный лозунг «сохранения целостности Китая». Поэтому российское правительство наряду с общими переговорами в Пекине о расширении привилегий иностранных государств и размере контрибуции за подавление «боксерского восстания» параллельно вело и сепаратные переговоры с китайскими властями о правах России в сопредельных северо-восточных провинциях. При этом в правительственных кругах Санкт-Петербурга существовало две точки зрения на маньчжурскую проблему. Согласно первой, которую отстаивали министр финансов Витте и министр иностранных дел В.Н. Ламздорф, считалось возможным в случае разнообразных уступок со стороны центрального китайского правительства вывести русские войска из Маньчжурии. Им противостоял военный министр А.Н. Куропаткин, который предлагал аннексировать северную часть Маньчжурии, естественно, при сохранении на ее территории русских войск.

Его поддерживал командующий Приамурским военным округом генерал Гродеков, который считал, что передача китайцам правого берега Амура явится смертным приговором для амурского побережья России. «Китайцы очень скоро войдут в силу, — писал Гродеков, — будут в состоянии со своего берега разгромить наши поселения и сделают невозможным для нас всякое сообщение по названной реке». Гродеков настаивал на присоединении к русским владениям части Маньчжурии по правому берегу Амура и левому берегу Уссури. Как видно, в основе этой позиции лежали соображения в первую очередь стратегического характера.

Витте же предлагал действовать главным образом путем экономического подчинения Маньчжурии и дальнейшего проникновения в Китай при помощи русских банков и компаний. Он решительно возражал против новых территориальных приобретений в Китае с использованием военной силы. Выступив против предложений Гро-декова, российское, правительство объявило 25 августа следующую позицию: «… Как скоро в Маньчжурии будет восстановлен прочный порядок и будут приняты все необходимые меры к ограждению рельсового пути… Россия не преминет вывести свои войска из пределов соседней империи, если, однако, этому не послужит препятствием образ действий других держав»{70}. Иными словами, вывод войск был обусловлен гарантией свободы действий России в Северо-Восточном Китае.

Российско-китайские переговоры о Маньчжурии сопровождались нажимом Японии, США и европейских держав, стремившихся устранить Россию из Маньчжурии. Это вынудило Санкт-Петербург довести 3 апреля 1901 г. до соответствующих правительств следующее: «Ввиду агитации, возбужденной повсюду распространявшимися ложными известиями касательно отдельного между Россией и Китаем соглашения… вышеупомянутое соглашение предполагалось заключить для того, чтобы, как только окажется возможным, приступить к постепенному выполнению заявленного Россией намерения возвратить Китаю Маньчжурию». В сложившейся обстановке «Россия не только не настаивает перед китайским правительством на заключении оного, но даже отказывается от каких бы то ни было дальнейших переговоров по сему предмету».

В изданном затем 5 апреля российском «Правительственном вестнике» подробно излагались события, сопровождавшие эти переговоры. В сообщении подчеркивалась дружеская позиция России к китайскому правительству с самого начала народного восстания.

В отношении сепаратного соглашения кратко отмечалось, что оно «должно было служить началом осуществления заявленного императорским правительством намерения возвратить Китаю Маньчжурию, занятую русскими войсками лишь вследствие тревожных событий минувшего года… [однако] к заключению такового соглашения с Россией китайскому правительству созданы были серьезные препятствия, вследствие чего и безотложное принятие имевшихся в виду мер для постепенной эвакуации Маньчжурии оказалось неисполнимым». Сообщение в «Правительственном вестнике», так же как и циркулярное письмо русским послам, заканчивалось фразой: «…императорское правительство будет спокойно выжидать дальнейшего хода событий»{71}.

Предпринятые западными державами и Японией попытки вмешаться в российско-китайские переговоры не привели к желаемому результату. Ибо спровоцированное ими прекращение этих переговоров означало не что иное, как продолжение оккупации без каких-либо указаний на то, когда она может быть прекращена. Однако отсутствие договоренности с Китаем создавало неустойчивую ситуацию и для России. Отказ российского правительства выполнять обещание о выводе своих войск укреплял убежденность японцев в том, что русские вознамерились подчинить Маньчжурию себе, с чем Токио не желал мириться.

8 апреля (26 марта) 1902 г. между Россией и Китаем было подписано соглашение о поэтапном выводе из Маньчжурии всех русских войск. При этом российскому правительству удалось внести в соглашение оговорку о том, что войска будут выведены, «буде не возникнет смут и образ действий других держав тому не воспрепятствует». Хотя Витте по итогам своей поездки на Дальний Восток был решительно настроен на разрешение всех проблем исключительно мирным путем и требовал неукоснительного выполнения обязательства о выводе из Маньчжурии всех войск, военные стратеги России были настроены иначе.

Складывавшуюся ситуацию довольно объективно описал в своем труде военный министр, а в годы войны с Японией главнокомандующий вооруженными силами России генерал-адъютант Куропаткин: «К нам недоверчиво, почти враждебно относился Китай, явно враждебно — Япония, недоверчиво — все прочие державы. Положение на месте в Маньчжурии тоже являлось неопределенным. Несмотря на успешные железнодорожные работы и усиление охраны, спокойствия на дороге не было; поезда ходили под конвоем, случаи нападения хунхузов были не редки, доверия к туземным властям и населению не явилось. Все это указывало, что если ограничиваться охраной только тонкой линии дороги, то при первом волнении железная дорога может быть разрушена во многих местах. В особенности тревожным представлялось положение России, если бы она, атакованная на Западе, вынуждена была вести одновременно войну и на Востоке. В этом случае не было сомнений, что при очищении Маньчжурии от наших войск легко будет вызвать повторение китайских беспорядков 1900 г., причем мы снова потеряем связь с Приамурским краем, и нам вторично придется завоевывать Маньчжурию (с занятием нами Порт-Артура она получила для нас большое военное значение). С каждым месяцем сомнения в возможности выполнить договор 26 марта все увеличивались. Тяжелый период неопределенности, по мере усиления враждебных к нам отношений Японии и Китая, становился все невыносимее. По форме мы продолжали утверждать, что договор 26 марта будет соблюден, мы даже выполнили первую часть его: очистили от наших войск местность Мукденской провинции до реки Ляохе, но, по существу, уже принимали меры, вполне соответствовавшие нашим интересам, вполне необходимые, но идущие вразрез с договором»{72}.

В Санкт-Петербурге сознавали, что продолжавшаяся оккупация Маньчжурии способствовала сближению Великобритании и Японии на антирусской основе. Заинтересованные в российско-японском военном столкновении английские политики сочли целесообразным пойти на подписание с Токио договора с тем, чтобы подкрепить решимость японцев не уступать России в Маньчжурии и Корее. Англо-японский союзный договор был подписан 30 января 1902 г.